"Стриж", глава 5 заключительная, часть 1⁠⁠

Часть вторая "Стриж", глава 5 заключительная, часть 2

Стас пустился в дорогу, пытаясь скрыться не столько от полковника Молчанова или избежать неминуемой смерти, сколько расстаться с собой, прежним. Но обрубить годами создававшиеся связи не смог. Он так и остался киллером-одиночкой, истребителем порождений магии. Он равнодушно сидел рядом в автобусах упырником, физически чувствуя, как тот пытается высосать его энергию. Конечно, упырнику пришлось обломиться с пищей. В этот раз и навсегда. Вскоре он крикнул:

— Мне плохо! Остановите автобус!

Когда выходил, все его внутренности уже рвали чудовищные опухоли, кровь сворачивалась, на коже выступали мелкие фестончатые пятна. Стас прекрасно знал, что коптить небо упырнику — от силы час-полтора. А не жри невинных людей!

Бывший «стриж» однажды оказался в электричке с группой тенетниц, сидящих по другую сторону окон, в которые било солнце. С виду — компания милейших девушек, которые едут в соседний город на консультации для поступления в институт или подавать документы в училище. Или просто пробежаться по магазинам, сходить в музей. Юные, полные надежд, счастливые своей молодостью и тем, что у них всё впереди. И люди смотрели на них ласково — ну как есть, выросшие дети, какими они когда-то были сами. А окажись кто-нибудь в подземном переходе вокзала или просто в тени с одной из таких девиц, то быть беде. Человек станет жертвой. Что сделает тенетница с ним — вскроет и насладится кровью или привяжет к себе донором, пока тот не умрёт, угадать никто не мог. Всё зависело от её аппетита.

Стасу было известно, что половина преступлений, приписываемых маньякам, совершены не людьми. «Стрижи» называли тенетниц «чикатилками». Такие же хитрые, неуловимые, опасные. Схватить тенетницу-чикатилку можно было только в безлюдном месте. При виде обычного человека она тотчас вползала ему в душу показной беспомощностью, пускала слезинки, тряслась от страха: «Можно я с вами пройду? Вон тот мужчина пристаёт ко мне». Опознав в Стасе киллера, стайка чикатилок тут же перешла в другой вагон. Одному их свору не одолеть… И Стас мог только догадываться, сколько новых жертв появится на их пути в город, на консультацию к экзаменам.

Проще, но не лучше веретницы, дюки, байбаки… да и любая нечисть, жившая рядом с людьми с древности. Стас был смертельно опасен для всей этой шоблы тем, что особенности «стрижей» сочетались в нём с долей магии, которую он получил в плену. Из-за этого он так необходим полковнику Молчанову.

«На перекладных», то есть, где на поезде, где на автобусе или электричке, Стас хотел скрыться в чудном местечке — бывшей деревне Конопке. Он побывал в ней года четыре назад, когда Молчанов отправил его в одиночку ликвидировать таёжное гнездо так называемого вещего старца. Он был всего лишь мощным экстрасенсом, но использовал свои возможности для создания секты. Конечно, его целью была глухая тайга, но на пути встала Конопка. К ней он даже подобраться не смог. Старец почувствовал, что его способности иссякают. Тут-то его и прищучил Стас.

В деревеньке ещё в девятнадцатом веке построили храм Божьей Матери, маленькую деревянную церковь. За годы бед люди так намолили образа, что часть силы веры впитало всё строение. А когда в двадцатом веке церковь разобрали на доски, использовали для изб, даже для скотных дворов, эта сила никуда не делась. Осталась она и на полном безлюдье, когда в трёхстах километрах создали громадное водохранилище, построили новые посёлки, где нашлось удобное место для бывших конопчан. Деревня была признана неперспективной и стала частью леса. Лишь одноимённая небольшая речка оказалась артерией, которая впадала в водохранилище и соединяла бывшую деревню с миром.

Стас никогда не связывался с верой, она противоречила его сущности «стрижа». Но Конопка врачевала ломаное-переломанное, битое-перебитое тело. Ликвидировав старца, он погулял по окрестностям и обнаружил справный дом. Видимо, кто-то решил обзавестись дачей в лесу, но потом забросил. Ещё тогда он подумал: «Сюда я приеду умирать, если это не случится раньше».

И вот теперь он хозяйствовал в пятистенке с верандой, сам сложил печку, отремонтировал окна. Бросовых материалов было завались, а цемент и другие нужные вещи он завёз из посёлка, договорившись с хозяином

ГАЗ66 и УАЗ469. Лёгкий энергетический посыл, и Петро, владелец небольшого предприятия в ближнем посёлке Гороховка, стал посещать его раз в месяц. На неширокой холодной Конопке можно было без труда, перегородив речку сетями, добыть сига, хариуса, омуля. Петро считал эту рыбу «чистой». Да и Стас тоже, потому что ел её сырой. Она стала хорошей заменой парному мясу с кровью, которое раньше было жизненной необходимостью. От охоты Стас отказался вовсе, смеясь над собой — рыбоед! Он часто видел медведей, по-прежнему смотрел на них с вожделением, но убивать животных не мог. Они чуяли в нём опасность, убегали, тряся шерстью на жирных задах.

Помирать почему-то расхотелось. Однажды в конце августа он вышел утром из дома, оглядел свой двор, и в голове прозвучал вопрос: «А для чего это всё?» Стас впервые в жизни ответил: «Для себя!» Это было так ново для «стрижа», которого всегда заставляли идти на смерть ради других!

Однако интуиция подсказывала, что такая идиллия продлится недолго.

Во-первых, бередили душу стрижи, которые чёрными силуэтами чиркали по небу, носясь с бешеной скоростью. Всё верно, им пора на зимовку. Пора до полугода жить только в полёте. И Стас вспоминал своих товарищей и коллег, укоряя себя: «Хорошо устроился».

В-вторых, вчера при отсутствии связи вдруг ожил отключённый мобильник.

— Стас, сынок… А я к тебе в гости еду. Петро меня везёт. Все уши прожужжал, какой ты замечательный друг и правильный мужик. Гостинцы тебе везём, — сказал знакомый голос.

В том, что полковник отыщет «сынка», сомнений не было. Вопрос был в том, как его встретить. С одной стороны, благодаря ему страна защищена от магических атак. С другой — он сломал жизнь целому поколению и без того обездоленных мальчишек. И дилемму: жизнь «стрижа» или дело — он всегда решал в пользу дела, глядя отечески в глаза тому, кого отправлял на смерть. Наверное, нельзя было иначе. А может, он просто не умел? А квартиры, деньги… Ну должен же он был как-то оправдать то, что творил с людьми.

И Стас решил сам порулить во взаимоотношениях с полковником. И это будет даже забавно.

В сенях, где были настелен пол из столетней чёрной лиственницы, которую не брало время, с недавней поры по ночам началась какая-то тихая возня. Возможно, это были лесные крысы… А возможно, и нет. Однажды ночью Стас тихо, босиком вышел в сени. Шорохи прекратились.

— А ну, вылезайте, — сказал он.

Стас догадался, что вместе с лиственничными плахами, которые он позаимствовал в заброшенных домах, пришла и покинутая деревенская нечисть. В дом-то она не лезла, он был чужой. А вот в сенях обосновалась. Кто именно это был, Стас не понял: от долгого безлюдья, без хозяев, которым можно было вредить-помогать, домовые сущности превратились в серые тени. Он стал класть им на блюдце кусочки нарезанной рыбы, хлеба, если он был. Утром блюдце оказывалось пустым. Один раз в сенях произошёл переполох, валились мешки с цементом, падали сети со стен. Стас даже не пошевелился: это нечисть воевала за еду с лесными разбойниками — крысами. Победа осталась за безымянными существами, отстоявшими свою еду и дом.

Стас присел на корточки в сенях и сказал: «Сегодня гости будут к вечеру. Повеселить бы нужно старичка, пятки ему пощекотать, что ли». И положил свежей рыбки на блюдце. Под полом пронёсся шорох.

Он не вышел, как всегда, встречать Петро. Дождался, пока гости не постучатся в дом. Холодновато поздоровался с полковником, который оказался не просто обескуражен приёмом, а по-настоящему обижен.

Когда Петро ушёл ставить сети, Молчанов приступил к главному:

— Старею, теснят меня по службе. Заказы зажимают, особенно международные. Народ ропщет, учёные лаборатории покидают. Только «стрижи», сынки мои, верны старику.

И бросил внимательный взгляд на Стаса, который изобразил сочувствие. «Сейчас заговорит о преемнике», — подумал он.

И точно, полковник душевно, по-родственному, сказал:

— Только тебя я хотел бы видеть сначала рядом, а потом и на своём месте. Все бы секреты передал, натаскал…

Стас сразу же ввернул:

— А можно хотя бы один секрет для начала, для затравки, как здесь говорят.

Молчанов не ожидал такого поворота, но деваться ему было некуда. И он продолжил:

— Конечно, можно. Вот, к примеру, в тяжёлые моменты ты видел мир красным, как кровь, которая должна была вскоре пролиться. Но это только один цвет из настоящей радуги! Ты можешь увидеть белый свет. Это будущая благоприятная ситуация. Или зелёный. Он вообще к победе. Нужно только закрыть глаза и посмотреть сквозь веки. Попробуй.

Стас зажмурился и подумал: «Как бы поудачнее соврать-то?» А потом ответил наугад:

— Ну, желтизну вижу. Одуванчиковую желтизну.

Полковник восхитился:

— Это к радости! Помощь рядом! Вот видишь, ты можешь стать настоящим координатором, как я, или даже лучше. Предвидеть и подобрать нужный ход, операцию — это было моей обязанностью все годы.

Стас разулыбался напоказ. На самом деле он увидел обычную тьму, но с крохотными красными точками. И решил, что это означает предательство.

С Конопки вернулся Пётр, они выпили, закусили вяленой рыбой и улеглись спать. Полковник во что бы то ни стало захотел спать на полу, поверх спальника. Он сказал:

— В детстве я так спал на матрасе. Семья была огромная, бедная. Так мама мне и братьям на полу стелила…

И тут же захрапел.

Среди ночи Стас услышал возню на полу и улыбнулся: его «жильцы» выполнили пожелание хозяина. Но тут же уснул. Конопка действовала лучше таблеток, и Стас давно от них отказался.

Утром посвежевший и радостный полковник помог вытащить сети с уловом, и гости отбыли. Мельников, прощаясь, шепнул Стасу:

— Возвращайся непременно. Жду.

А на другое утро блюдце осталось полным. И на следующее тоже. Стас сжал зубы: полковник подпитался безвредными домовыми духами, оттого так хорошо выглядел после пробуждения. Кто он? Тоже меченный магией? Что именно заставило его ехать на другой край страны? Такой, как он, скорее убьёт возможного преемника, чем натаскает его.

Но Стас запомнил упражнение с цветом будущей реальности, стал тренироваться. Это показалось ему важным.  

После визита Молчанова почти сразу последовали «закономерные неожиданности».

Первая – утром в дверь кто-то застучал. Стас насторожился, но пошел открывать.

Вот те на – девица лет двадцати, в сестренки ему годится, прехорошенькая блондинка. А глазки без туши и подводок, карие. Ну прямо все, как он любит. И стройные ножки в туфельках на шпильке, и платьице из полупрозрачной ткани. В самый раз для тайги и заморозка в минус пять градусов.

Стас усмехнулся и посторонился – проходите, гостья дорогая.

Девушка затараторила, мол, здесь жили какие-то Воробьевы, она должна передать им посылочку от мамы, посылочка пока что в гостинице, а она даже не узнает дом – тот или не тот… Но адрес точно тот.

Девушка была настолько непосредственна и мила, что Стас не стал дожидаться конца ее объяснений. Просто взял и сомкнул ладони на тонкой шее. Хохотнул, когда она попыталась разжать его руки нежными пальчиками.

Лицо жертвы побагровело, отекло, на белках глаз появилась розоватая сетка – это лопались сосуды. Пинков по коленям Стас даже не ощутил. Иногда придушенные сопротивлялись ох как круто, а тут девчонка-сестренка… Но она оказалась живучей, никак не хотела умереть быстро и чисто. Стас зажмурился, под веками полыхнуло пламя. Он напряг руки, и через миг все было кончено.

Поначалу тело на широких крашеных досках выглядело нелепо и жалко, но потом «потекло», подернулось рябью. И вот уже перед Стасом «проявилась» веретница, довольно потрепанная. Как раз вдвое старше принятого ею образа. Все веретницы могут высосать человека ментально, а потом внушить ему что угодно. Надо же, как быстро они прознали про звонок, и про полковника, и про местонахождение Стаса и напали.

А может, веретницу кто-то навёл на него? Только не Молчанов — это было бы совсем глупо.

Как всегда это бывало после расправы, Стасу захотелось есть. Он вышвырнул рыхлое тело из дверей на крыльцо, оттуда столкнул его на землю. Взял мешок с привезённой полковником провизией и наелся от пуза. Эх, жаль домовых духов. Некому теперь отдать остатки.

Он незаметно для себя заснул. После обеда от веретницы остались только ошмётки какой-то дряни. К вечеру исчезнут и они.

Умываться он отправился на Конопку. Её ледяная вода смывала хвори и плохое настроение.

Вдруг ветки сорящего листвой кустарника резко дернулись в стороны, точнее, куст просто разлетелся, и перед ним возник мужчина в камуфляже. Сходу ринулся в драку, врезал оторопевшему противнику в солнечное сплетение так, что Стас не удержался на ногах. Затем стал методично «окучивать» его ботинками с металлическим носком. Стас только открывал рот, как рыба, внезапно вытащенная на сушу. Через миг сосредоточился и усилием воли, от которого кровь на лице разбавилась проливным потом со лба, оторвал руку от живота и поймал пинавшую его ногу. Дёрнул так, что зашёлся от боли плечевой сустав.

Напавший со всего маху рухнул навзничь и на секунду застыл. Стас знал, что такое падение вызывает краткий приступ удушья или на секунду-другую обездвиживает. И воспользовался этим. Прыгнул на грудь врагу, с удовлетворением уловил хруст ломавшихся костей.

Постоял с минуту, зажмурив глаза и тяжело дыша. Однако, он потерял физическую форму. Потом он стал разглядывать побеждённого. Да это же нежитник! Он-то здесь откуда?! Зомби невозможно отдать приказ о нападении, они набрасываются исключительно благодаря свой сути: увидел иного, живого — убей.

А вот появление сразу двух порождений магии — явно чужая работа. Неужели всё-таки полковник Молчанов? И всё равно глупо… Или старик впал в маразм, если счёл, что таким образом его можно заставить вернуться.

Стас решил разбить колуном башку нежитника, потому что Конопка текла в русле чистейшего белого песка, и поблизости не было ни одного подходящего камня. Он отправился домой за инструментом и вдруг услышал рычание. Повернулся — нежитника тянули в разные стороны два громадных волчары. И эти явились «до кучи»… Зная о волках в этом месте, Стас поставил защиту на себя и развалины деревни. И почему-то сейчас она не сработала. А это уже чересчур!  

Отбирать добычу у волков он не стал. Их желудки прекрасно переварят падаль.

Стас прилёг поразмышлять и закрыл глаза. Он всё чаще тренировался с цветом будущих реальностей и уже кое-что освоил. Под веками разлилась знакомая с детства багровая мгла. Сквозь неё он увидел небольшой только что отремонтированный вокзал, два перрона, людей, прибывший поезд. И тут же — колоссальной силы взрыв, закрутивший в спираль рельсы и разваливший уютное здание с выложенной надписью «Сапск».

Стас уселся. Сердце зачастило. По щекам потёк пот. Видение означало, что в Сапске, в котором он выходил из поезда, чтобы проехать электричкой до Горохово, а далее дойти пешком до Конопки, ожидается теракт. Погибнут невинные… будет разрушен труд людей. И это будет магический удар. Отсюда её порождения в Конопке — веретница, нежитник, переставшая действовать защита от волков… «Стриж» он или ворона, которой есть дело только до жратвы и её гнезда?

Стас принялся за сборы, попутно размышляя, сколько времени займёт дорога. До Горохова двести с лишним километров. Обычный человек один километр проходит за двенадцать минут. Если на него не будет нападений, он доберётся менее, чем за двое суток.

К счастью, под веками плескался белый свет, и дорога оказалась свободной от магии и её выродков.