Сталинские пропагандисты. Аркадий Гайдар
"Судьба барабанщика"
"Судьба у повести была непростая, - писал в Послесловии сын А.Гайдара Тимур. - 2 ноября 1938 года «Пионерская правда» начала публикацию «Судьбы барабанщика». «Продолжение следует» было напечатано в газете. Но продолжения не последовало ни в следующем номере, ни через номер… Отложил повесть и журнал «Пионер». Детиздат тоже приостановил работу над книгой. Видимо, в то время сложность темы, затронутой в повести, кого-то напугала".
Какая же сложность темы могла напугать "кого-то"? Тут Тимур Аркадьевич явно льстит отцу, поскольку тема банальна, а похождения шпиона выглядят как развесистая клюква. Автор, стремясь восхвалить лагерный труд на стройках коммунизма как прямой путь к перевоспитанию (-Да! Я был виноват! Я оступился. Но я взрывал землю, я много думал и крепко работал. И вот меня выпустили…), даже не удосужился как следует придерживаться хронологического порядка. Строительство Беломорканала, куда отправили отца Сережи Щербачова в качестве сапера, было закончено в 1933 году, Сережа же листает газету, где написано про войну в Испании и Китае ("Прочел передовицу. В Испании воевали, в Китае воевали. Тонули корабли, гибли под бомбами города".), годом никак не ранее 1937.
Да еще и трусливо переделывал без конца причину ареста Сережиного отца: то арестован по доносу, то за растрату, то за утерю важного военного документа, хотя в пропаже его он и не виноват. В конце концов остановился на варианте "за растрату": не может же советская власть ошибаться никогда и тем более "ошибаться" специально. И даже про мировую революцию юный барабанщик произносит в финале пламенный спич:"Пройдут годы. Не будет у нас уже ни рабочих, ни крестьян. Все и во всем будут равны. Но Красная Армия останется еще надолго. И только когда сметут волны революции все границы, а вместе с ними погибнет последний провокатор, последний шпион и враг счастливого народа, тогда и все песни будут ничьи, а просто и звонко — человеческие".
Так за что же хотели прервать печатание повести?
Дело в том, что в период с 1938-1939 года уже вовсю верстались списки писателей, которым Сталин милостиво позволит жить. И списки эти появились в газетах только 1 февраля 1939 года - Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «за выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы» 172 советских писателей.
Вопреки надеждам Гайдара на всеобщее равенство, в них писателей делили на 3 сорта: первому полагался Орден Ленина, второму - Орден Трудового Красного Знамени, а третьему, в котором и оказался Гайдар, - достаточно было и Ордена Знак Почета. Поэтому только в июле 1939 года повесть «Судьба барабанщика» вышла отдельной книгой в Детиздате, а вовсе не из-за сложности темы. Хотя, возможно, она для автора оказалась и сложной, раз он так запутался и в датах, и в описании двух главных злодеев - безымянного шпиона и бандита Якова.
Приступая к анализу текста, хочу сначала остановиться на теме строительства Беломорканала. Вот как упоминает о нем автор.
"И только чуть ли не через три месяца прислал — но не ей уже, а мне — открытку; откуда-то с дальнего Севера, из города Сороки. В ней он писал, что его как сапера перевели на канал. И там их бригада взрывает землю, камни и скалы".
Город Сороки был переименован в Беломорск только в 1938 году, именно там строился последний 19 шлюз. Неслучайно автор говорит только о саперском труде - это все же использование каких-никаких передовых технологий. В основном же использовали методы 15 века. Валуны из котлована вытягивали сетью – а сеть тянется канатом, а канат –барабаном, крутимым лошадью, или использовали деревянные журавли для подъёма камней. Деревья валили без пил и топоров, которых катастрофически не хватало: обвязывали их веревками и в разные стороны попеременно тянули бригадами, расшатывая. И ведь эта информация не была секретной!
В 1934 году вышла коллективная монография "Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства 1931-1934" 36 советских писателей под редакцией М. Горького, Л. Л. Авербаха, С. Г. Фирина, посвящённая Беломорканалу. Среди них были многие известные писатели — А. Толстой, Вс. Иванов, Михаил Зощенко, Б. Пильняк, Л. Леонов, В. Катаев, М. Шагинян, Вера Инбер, Ильф и Петров и др.
Вот выдержка из этой книги:"Коренастый человек неторопливо шел по трассе, останавливался, внимательно смотрел, как вытаскивают громоздкие валуны со дна канала на бровку. На камень накидывается сетка из толстых веревок, наверху ходит по кругу лошадь, накручивает канат на барабан. Валун ползет по лотку, но ползет слишком медленно; лошади явно тяжело, да и лоток вот-вот рухнет". Также и не было секретом, что при строительстве канала использовалось только дерево и очень мало бетона и железа. Даже ворота шлюза были из дерева, чего не делалось нигде в мире.
Конечно, не мог же ни Гайдар, ни кто-то другой писать, сколько в лагере на этой стройке погибло людей, но даже просто повторить то, что было уже опубликовано, ему тоже не хватило смелости, он предпочел врать про профессионалов-саперов, даже поленившись заглянуть в уже изданный темник, хотя взрывателем мог быть кто попало - и уголовники, и бывшие нэпманы:" Внизу снует племя взрывателей скал. Это большей частью воры-тридцатипятники. Но воры здесь нашли вторую родную своему делу профессию риска… риска, от которого захватывает дыхание". Тридцатипятниками в лагере называли осужденных, отбывающих срок по 35 статье УК. Эта статья предусматривала “удаление из пределов РСФСР или из пределов отдельной местности… в соединении с исправительно-трудовыми работами”. Она применялась, как правило, к профессиональным преступникам и лицам, тесно связанным с преступной средой.
Отец Сережи отделался потерей половины большого пальца в отличие от сотен тысяч людей, потерявших жизнь.
Эту цитату я хотела дать в качестве эпиграфа к статье, но она слишком длинная, поэтому привожу ее в середине. Автор этих строк работал прорабом на Беломорстрое:"После конца рабочего дня на трассе остаются трупы. Снег запорашивает их лица. Кто-то скорчился под опрокинутой тачкой, спрятал руки в рукава и так замёрз. Кто-то застыл с головой, вобранной в колени. Там замёрзли двое, прислонясь друг к другу спинами. Это – крестьянские ребята, лучшие работники, каких только можно представить. Их посылают на канал сразу десятками тысяч, да стараются, чтоб на один лагпункт никто не попал со своим батькой, разлучают. И сразу дают им такую норму на гальках и валунах, которую и летом не выполнишь. Никто не может их научить, предупредить, они по-деревенски отдают все силы, быстро слабеют – и вот замерзают, обнявшись по двое. Ночью едут сани и собирают их. Возчики бросают трупы на сани с деревянным стуком. А летом от неприбранных вовремя трупов – уже кости, они вместе с галькой попадают в бетономешалку. Так попали они в бетон последнего шлюза у города Беломорска и навсегда сохранятся там". (Д. П. Витковский «Полжизни»)
Общее количество жертв - 300 тыс. по данным А.Солженицина, написавшем о Беломорканале так подробно, как никто другой.
Теперь о главном злодее повести - безымянном шпионе. У него нет имени, потому что для Гайдара он типичен, таких было очень много - это враги, которых нужно уничтожать недрогнувшей рукой. Шпион - явно бывший белогвардеец.
— Дядя, — спросил я, — отчего эта старуха называла вас днем и добрым и благородным? Это она тоже от дури? Или что-нибудь тут на самом деле?
— Когда-то, в восемнадцатом, буйные солдаты хотели спустить ее вниз головой с моста, — ответил дядя. — А я был молод, великодушен и вступился.
— Да, дядя. Но если она была кроткая или, как вы говорите, цветок бездумный, то за что же?
— Там, на войне, не разбирают. Кроме того, она тогда была не кроткая и не бездумная. Спи, друг мой.
— Дядя, — задумчиво спросил я, — а отчего же, когда вы вступились, то солдаты послушались, а не спустили и вас вниз головой с моста?
— Я бы им, подлецам, спустил! За мной было шесть всадников, да в руках у меня граната! Лежи спокойно, ты мне уже надоел.
— Дядя, — помолчав немного, не вытерпел я, — а какие это были солдаты? Белые?
— Лежи, болтун! — оборвал меня дядя. — Военные были солдаты: две руки, две ноги, одна голова и винтовка-трехлинейка с пятью патронами. А если ты еще будешь ко мне приставать, то я тебя выставлю в соседнюю комнату.
Женщина, над которой, возможно, надругались и хотели убить, потерявшая в результате этих передряг разум, становится объектом для насмешек в повести. И это неудивительно: скольких таких "старух" Гайдар наверняка собственноручно спустил с моста во времена своей лихой красноармейской юности. Наталия Ольхова, красноярский публицист, биограф Гайдара писала о фактах жестокой расправы Гайдара с местным населением в Хакасии, куда тот был отправлен в 1922 году. "В красноярских архивах есть письмо волостного исполкома из села Курбатово в Ачинск, в котором рассказывается о «банде Гайдара»: «Действия Гайдара были сверхжёсткими даже для времён Гражданской войны». Командующий ЧОН губернии В. Какоулин был, мягко говоря, слегка обескуражен поведением молодого командира: «Моё впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь служебным положением, целый ряд преступлений»."
Даже если отнестись скептически к этим сведениям, исключение Гайдара из партии после этих событий - факт.
На какую же разведку шпионил "дядя", в повести так и не сообщается. Вообще, в связи со шпионской темой к автору возникает несколько вопросов, ответы на которые вы никогда в тексте повести не найдете.
1. Зачем шпиону для выполнения задания нужен подельник-уголовник в виде старика Якова, который всегда может его выдать? Он не в состоянии подменить сумку в поезде сам?
2. Для чего шпиону бумага с исчезающим текстом? Кому он передает послания и от кого получает? Неужели бандиту Якову?
3. Для чего им нужен Сережа, если изначально они не собирались убивать инженера Грачковского, а всего лишь ограбить его помощника?
4. Зачем им селиться в чужой квартире в Москве, рискуя, что их заметят соседи, дворник или в любой момент вернется мачеха Сережи?
5. Когда и где мальчик научился стрелять так метко, что сразу попал в человека с довольно большого расстояния? Ведь это все же требует определенных навыков.
Но, как видим, пропагандист Гайдар пригодился не только Сталину, а его активно продолжали пользовать и в брежневские годы, загаживая учебники литературы и библиотеки бездарными агитками про подвиги пионеров.