Случай в Африке⁠⁠

Известный фотограф Скворцов путешествовал один, поскольку известен он был вредным своим характером. К тому же, по причине диабета, Скворцов не пил, что давно отдалило его от сверстников. С женою был в разводе. Возникавшие время от времени подруги желали путешествовать на пляж и в магазины, и в далеких, в меру опасных приключениях, представлялись Скворцову обузой. Однажды Скворцов взял с собой сына, дабы наладить отношения и показать красоту мира. Сын с утра до вечера смотрел в смартфон, который Скворцов, в конце концов, выкинул в Вердонское ущелье, отчего отношения с сыном не улучшились.

Скворцову нравилось видеть пейзажи через видоискатель фотокамеры. Ещё он любил наблюдать за животными, особенно лошадьми и бурундуками. Общаться же предпочитал с теми, кому платил. Люди, которым платить было нельзя или незачем, Скворцова настораживали.

А деньги у Скворцова были. И потому Африка казалась ему удобным, хорошо кондиционированным континентом, с улыбчивым персоналом и диетическим питанием.

Забравшись, по предварительно выбитым ступеням, на дикую скалу, Скворцов долго и с удовольствием фотографировал причудливые берега реки Трур. А спустившись вниз обнаружил, что рюкзак с объективами спёрли. Прямо из багажника. Водитель клялся, что машину не покидал, только что музыку свою африканскую слушал. Объектив остался только один ― который на камеру был нацеплен. А с одним объективом ты уже не трэвел-фотограф, ты либо лох, либо гений. Скворцов был неглуп и гением себя не считал. И объективы-то были мало что недешёвые, так ведь ещё и с любовью подобранные, пристрелянные, родные. Особо Скворцова огорчало, что утром, в ожидании машины, он навёл в фоторюкзаке идеальный порядок, разложив по отделениям и карманчикам множество полезных штучек. Порядок у Скворцова, впрочем, был всегда и во всём, но нынче, как ему виделось, он достиг совершенства.

Приуныв, Скворцов поехал общаться с принимающей стороной. Что делать, как быть? Жаловаться властям? Парень, который устраивал Скворцову сафари, сообщил, что дядя его ― бывший полицейский, местный авторитет, и лучше его просить, чем полицию.

Приехал большой и чёрный Дядя. На внедорожнике, который был изрядно потрепан, но от этого почему-то выглядел не жалко, а грозно. Выслушав историю, Дядя повёз Скворцова в тауншип. Так называются местные трущобы. Жильё в этих местах большей частью сооружено из пары досок, спинки кровати и куска шифера. Много полуголых детей. У некоторых Скворцов с грустью заметил смартфоны.

― В тауншипах не только нищие. Разные люди живут, ― пояснил ему Дядя. ― Просто дом для чёрных не особо важен.

В подтверждение его слов навстречу им выехал относительно новый мерседес, белого цвета. Из мерседеса вылез худой зубастый негр, весь в золоте ― цепи, браслеты, кольца, килограмма на два.

Дядя завёл с ним разговор:

― У нашего туриста украли рюкзак с фототехникой. Это плохо.

― Кому плохо? ― лыбится Золотце.

― Всем плохо, ― настаивает Дядя. ― Это наша коза и мы её доим. А умыкнули на твоей территории.

― Если это ваша коза, ― возражает Золотце, ― что ж вы её так плохо пасёте?

― Справедливо, ― соглашается Дядя, ― но эти объективы, они как маленькие компьютеры, стоит их в фотокамеру сунуть, как сразу начинают на весь мир сообщать, чьи они и откуда.

Скворцов, понятно, в машине сидит. Сказано было не высовываться. О содержании разговора догадывается через стекло. Подходит Дядя:

― Вон тот человек за триста баксов готов рюкзак вернуть. То есть, в смысле, найти и вернуть. Деньги сразу.

― А не обманет?

― Нет, не обманет. А если ещё двести добавите, то он виновного засунет зебре в жопу и предъявит.

― А вот это ни к чему, ― отказывается Скворцов, ― зачем лошадку огорчать? Что она мне сделала?

На следующее утро, вернувшись после завтрака в своё элитное бунгало, Скворцов обнаружил прислоненный к двери фоторюкзак. Всё на месте, линзы не заляпаны, в местах крепления царапин нет.

― Не совали, стало быть, в фотокамеры, ― удовлетворенно подумал Скворцов.― Хотя фотокамеры у них наверняка есть.

***

фото автора, Каньон реки Блайд, ЮАР