Сколько эмоций у существа, впервые столкнувшегося со взрослым миром в реальности. И то краешком...
Активистка Ирина Шумилова выложила пост о своем пребывании в одиночной камере в Костроме:
Пост про одиночную камеру. Я надеюсь, что мой опыт никому не пригодится, но вдруг? К сожалению, телефоны у нас там изъяли и фотографировать было нельзя, так что есть только фото, как омоновцы ведут меня в автозак (прислала какая-то девушка), а также мой рисунок - камера сверху, чтобы было понятно, как все выглядело.
В отдел №3 на улице Московская 26, нас привезли около 9 вечера. Там меня стали оформлять: составили протокол задержания в 20:40 (что вообще-то должны были сделать еще 4 часа назад). Мне дали позвонить маме, после чего обыскали меня в присутствии понятых и изъяли все вещи.
Наконец меня отвели в мою камеру и я окинула её тоскливым взглядом. Окон нет. Пол выложен плиткой. Единственный предмет - это деревянная г-образная кровать, синего цвета (см. рисунок). Она высотой больше метра, а у меня маленький рост, так что карабкаться на нее было отдельным приключением. Мне дали матрас, постельное белье и серый плед.
Я попросила полицейского о ручке или карандаше, но мне отказали ("мало ли что ты этим карандашом сделаешь") (От меня - правильно отказали. Нанесла себе увечия, а потом правозащитные организации хай на весть мир подымут о пытках оппозиционеров) . После чего полицейский посоветовал: "Относись к этому как к приключению. Ты же на митинг ради приключений пошла?" У меня забрали даже прокладки - а то проверяющий может придраться.
После чего меня заперли и оставили в одиночестве, а полицейские ушли оформлять и досматривать Юлю. Меня потряхивало, сине-белые стены не внушали оптимизма. Одну из стен полностью занимала синяя железная дверь, она открывалась с диким грохотом, также в ней было маленькое окошечко, его охранники открывали с внешней стороны. В углу находилась камера, которая снимала каждое мое движение.
Я запела. Я не особо музыкальна, мне медведь на ухо наступил и на нём попрыгал, но что ещё делать в одиночке, без книг, без бумаги с ручкой? Я знаю наизусть достаточно много песен - "Молодую гвардию", "Разбуры турмы муры", "Интернационал", "Vencerenos", "Единый народ" по-русски и по-испански, "Элберет Гилтониэль" и другие, так что я просто запела, меряя шагами камеру. Спустя полчаса в соседнюю камеру привели Юлю. Мы могли перекрикиваться и перестукиваться.
В камере горел очень яркий свет. Юля вежливо поинтересовалась, можно ли выключить или приглушить его, на что полицейский невозмутимо ответил: "Нет, как же я буду вас видеть через камеру?" Я хотела поинтересоваться, зачем ему любоваться на спящих девушек в 3 часа ночи, но не рискнула. (От меня - проверенная практика: свет не горит, приготовлений не видят. Одну штанину привязала к решетке, другую - узлом вокруг шеи, подпрыгнула, поджала колени и вуаля - свежий покойничек. А полиции потом "головняк": бумаги, проверки, увольнение сотрудника, проворонившего тебя такую умную...) Полицейский по-отечески посоветовал ночью надевать на глаза медицинскую маску. Около 11 вечера нас покормили гречей с запахом мяса и чаем.
После ужина у нас взяли отпечатки пальцев. Я много раз спрашивала, обязательная ли это процедура, мне говорили, что обязательная. Пришлось сдать, хотя позже юристы объяснили, что меня обманули. (От меня - Да, ладно! девуля, может твои пальчики уже на трех местах преступлений есть, а ты только из себя милую тян строишь. Опера перестраховались)
Перед отходом ко сну встала новая проблема: у меня не было с собой сменной обуви и какой-либо легкой одежды, только свитер, камуфляжная футболка, джинсы, колготки, сапоги. Но было жарковато, так что спать пришлось в нижнем белье; перспектива раздеваться до трусов на камеру меня сильно смутила, но выхода не было. Я скользнула под одеяло и надела на глаза маску. Ночью я проспала всего пару часов, хотя вообще-то я привыкла спать в разных условиях - в поезде, в автобусе, в спальном мешке и тд. Из мужской камеры доносились пьяные вопли, свет слепил.
Утром нас покормили (снова гречневая каша, ничего другого в полиции не дают; мальчики, которых держали в другом полицейском участке, рассказывали, что им давали только перловку). Полицейские были настолько милы, что дали нам с Юлей по пачке влажных салфеток каждой.
Я старалась не сидеть на месте: я ходила из угла в угол, потом - делала физические упражнения ("бой с тенью", исключая удары ногами, т.к. в камере для них слишком мало места; отжимания от стены и от койки, приседания, наклоны, пресс лежа на кровати, и др).
Около 12 нам принесли много еды от местного отделения КПРФ, потом родители и друзья передали нам книги и средства личной гигиены. Передавая нам продукты, полицейские смеялись, что нам на выходе придется газель вызывать, чтобы довезти все это до дома. Увы, нельзя было даже помыть голову - душ отсутствовал, а из-под крана тоненькой струйкой текла холодная вода. Отдельная беда - туалет, чтобы туда попасть, надо было долго барабанить ногами в дверь. Иногда полицейские подходили относительно быстро, а иногда приходилось мучиться по полчаса или больше.
После обеда полицейские сообщили, что к нам "приехала целая делегация". Мы надеялись, что это правозащитники, но увы, это был капитан полиции Кузин, юрист МВД Саватеев и еще один полицейский. Надо было подписать протокол и дать объяснения. Я написала, что объяснения дам в суде.
Второй ночью я закрыла глаза и представила, что свет, который бьет в глаза несмотря на маску - солнечный. Я лежу на покрывале на траве, под пледом, и если я вытяну руку - смогу погладить колкие травинки, сорвать одну, поднести к носу и вдохнуть свежий летний запах. Справа от моей койки стена, и я представила, что это стена старинного каменного дома, где ходят привидения и веет холодом из окон. Этот дом не страшный, он таинственный.
В туалете за дверью текла вода, так что я представила, что это речка бежит невдалеке. Ругались и орали пьяные задержанные, и в моей вымышленной картинке они были сельскими жителями, едущими на рыбалку. С закрытыми глазами я представляла, что лежу на покрывале на траве, под стенами старинного дома, из которого веет тайной и холодом, невдалеке течет речка, на мосту через речку ругаются селяне, и солнце ярко светит над нами, и я почти чувствую ветерок на своей коже.... Эта умиротворяющая картина помогла мне уснуть и спокойно и крепко спать до 7 утра. (От меня - борец за идеалы не любит страдать за них же, ну-ну...)
Утром я тоже не скучала - спорт, мысли, чтение. Мой мозг хранил столько интересных вещей! И остаться наедине с собственным разумом оказалось вовсе не страшно. Тем более мы могли перекрикиваться с Юлей, заставляя краснеть (во всех смыслах) мужчин-полицейских.
Два самых страшных чувства во время заключения - это скука и чувство вины. Скуку притупляли мысли, книги, спорт. Чувство вины... это еще называют "вина выжившего" - тебе кажется, что тебе повезло, что другим хуже, и потому ты виноват.
Я чувствовала вину из-за задержания товарищей; из-за того, что многих травматично винтили, а меня нет; из-за того, что со мной обращались вполне вежливо (От меня - все таки нет в пАгАной тоталитарной Рашке такого же одинакового отношения к задержанным обеих полов, как в США или Европе), а с мальчиками так не церемонились...
Нас забрали из камер в 3 часа дня и под конвоем повезли в суд. Мы с Юлей были морально готовы к спецприемнику, но, к счастью, уже вечером были дома.