Скандинавский социализм Ч2.
В итоге, к моменту начала экономического оживления середины 50-х в Скандинавии сложились весьма специфические условия, положившие начало эпохе «скандинавского социализма».
Рабочее движение Скандинавии — одно из мощнейших, если не самое мощное в мире (во всех трёх странах, учитывая даже тенденцию последних 20 лет к снижению численности профсоюзов, сегодня ещё более 80% работников Дании, более 70% в Швеции, более 50% в Норвегии являются членами профсоюзов — это крайне высокая цифра по сравнению с другими европейскими странами, лишённое политического классового руководства, тем не менее неустанно толкало социал-демократию на расширение государства всеобщего благосостояния с его мерами обеспечения «от колыбели до могилы».
Но никакого чуда не случилось: типичная для капитализма инфляция продолжала бить по карману трудящихся, достигая в некоторые моменты 12-14%, искоренения безработицы — этой неизбежной беды капиталистической экономики — так и не произошло, уже к середине 60-х началось замедление роста скандинавской промышленности и другие государства (Великобритания, Франция, ФРГ), ранее отстававшие, начали догонять и даже перегонять скандинавские страны. Понятно, что скандинавская промышленность, несмотря ни на какие «социалистические» меры, не сумела избежать и капиталистического кризиса начала 70-х: рухнула шведская текстильная промышленность, чудовищные проблемы поразили датское и, особенно, шведское судостроение (второе по производительности после США).
Однако отказа буржуазии от социал-демократического эксперимента не последовало: во-первых, этому противодействовало, как уже было сказано, мощное рабочее движение, выражавшее готовность сражаться за каждую копейку, а во-вторых, несмотря на капитулянтский курс официальных коммунистических партий, буржуазию по-прежнему пугала опасность социальной революции, чему содействовало распространение среди европейской (и скандинавской) молодежи радикальных социалистических идей конца 60-х и начала 70-х годов.
Но по мере отступления «коммунистической угрозы» (т.е. упадка влияния социалистических стран из-за ревизионистского уклона) скандинавская буржуазия начала переходить в контрнаступление. Наиболее ярко этот процесс можно проследить на примере «эталона» «скандинавского социализма» — Швеции.
В 1980 году шведская буржуазия впервые за долгие годы предприняла попытку массового локаута после отказа профцентров от предложенного правительством увеличения заработной платы на 2,3%. Требовавшие повышения на 11% профсоюзы ответили не менее массовыми стачками с участием свыше 100 тысяч человек (четверть всей рабочей силы Швеции в тот момент), заставив Конфедерацию работодателей и правительство пойти на уступки, повысив зарплату на 7%. Но это было только начало.
Уже с середины 80-х сами социал-демократы начали процесс «смены системы» — медленный откат от концепции «государства всеобщего благосостояния», сопровождавшийся отказом от государственного регулирования экономики и массовой приватизацией. Дерегулирование финансового сектора привело к чудовищным спекуляциям, оттоку капитала и государственным ссудам несостоятельным банкам. Сокращались вложения в систему здравоохранения. В 1991 году социал-демократы совместно с либералами провели налоговую реформу, похоронив остатки былой системы прогрессивного налогообложения, параллельно увеличив ряд косвенных налогов.
Начавшаяся в конце 80-х стагнация экономики не оставляла маневра для стабилизации системы социального обеспечения, в то время как капитал на фоне краха социалистического лагеря и вырождения коммунистических идей требовал сокращения государственных расходов и уменьшения доли рабочих в национальном доходе. Государственная поддержка социальных программ в новых условиях становилась непозволительной «роскошью» для монополистического капитала, а превращение общественных услуг в частные, напротив, открывало новые прибыльные рынки.
Экономическое оживление 1994 года по странному стечению обстоятельств более не сопровождалось, как раньше, улучшением жизни пострадавшего рабочего класса. Напротив, страну охватила массовая безработица, достигшая в 1994 году 13%; сократилось число трудящихся по постоянному контракту с одновременным увеличением временных работников (15% занятых – около 520 000 человек).
Ошалевшие от экономических неурядиц шведские трудящиеся в 1994 году вновь отдали свои голоса за социал-демократов, надеясь на их спасительную помощь. Но для пролетариата случилось непредвиденное – в новых условиях реформисты показали своё истинное нутро буржуазных лакеев: были сокращены пособия по безработице (с 90% от заработка в 1993 году до 75% в 1994 году), пособия на детей, затруднено получение пособий на жилье и т.д. Сокращалось (и сокращается до сих пор) количество государственных служащих (с 400 000 в 1997 году до 200 000 в 2007 году).
В 1996 году была разрешена частная конкуренция в электроэнергетике, что привело к росту тарифов. Образование, медицина, уход за детьми и престарелыми постепенно переходили на рельсы частного предпринимательства, с одновременным низведением государственных учреждений до весьма низкого уровня. Так называемая «бесплатная медицина», содержащаяся за счёт высокого налогообложения, именно в эпоху правления социал-демократов потребовала от граждан гонораров при посещении врача, оплату госпитализации, оплату препаратов, на которые не распространяются государственные квоты и т.д., а посещение стоматолога превратилось в роскошь, которой не могут воспользоваться значительное количество шведов
Национализированные в 1992-94 годах банки после бюджетного покрытия их расходов были распроданы правительством наряду с прочими государственными компаниями. В 1998 году проведена пенсионная реформа, приватизировавшая пенсионные накопления и фактически снизившая размеры пенсионных выплат. Практически каждый сектор социального обеспечения был затронут инициативами социал-демократов.
Естественно, постепенный демонтаж системы welfare state вызвал массовый протест, достигший пика в 1996 году в виде масштабных демонстраций и стачек. Однако, осознав фальшивость реформистских идей, массы не смогли найти новые ориентиры. Понимая, что «традиционные» правые ещё хуже, голосовавшие против них трудящиеся обеспечили в 1998 году новую победу социал-демократам, правление которых, сопровождавшееся неустанными рыночными реформами, продолжалось до 2006 года, когда Социал-демократическая рабочая партия Швеции показала самые низкие результаты на выборах за всю свою историю.
Вернувшееся во власть правое правительство начало свой срок с резкого сокращения пособий по безработице и ставок социального страхования с целью создания широких низкооплачиваемых секторов на рынке труда. В период кризиса 2008-2010 гг. безработица достигла 12% (среди молодёжи – около 30%), интенсификация труда возросла, реформы трудового права привели к облегчению увольнения постоянного работника. Последующее оживление несколько исправило положение, но не кардинально.
В Дании ситуация сложилась несколько по-иному. В 1982 году социал-демократы добровольно передали бразды правления над страной коалиции консерваторов и либералов, которые торопливо выдвинули планы демонтажа государства всеобщего благосостояния и осуществления приватизации, вызвав чреду забастовок, вершиной которых стала всеобщая стачка 1983 года, вылившаяся в прямую конфронтацию с правительством и столкновения рабочих с полицией во многих городах.
В марте 1985 года в связи с односторонним пересмотром коллективных договоров между профцентрами и союзами предпринимателей вновь поднялась волна т.н. «пасхальных забастовок», в которых приняли участие уже более полумиллиона рабочих. Под давлением пролетариата, к которому присоединились молодые профсоюзы служащих и трудящихся государственного сектора, а так же учащаяся молодёжь, буржуазия вынуждена была приостановить свои мероприятия по сворачиванию «датского социализма».
Вернувшаяся в 1993 году к власти социал-демократия, принявшаяся гасить недовольство рабочего класса ворохом экономических мер, тем не менее, уже не была похожа на саму себя 40-летней давности: не было уже тех убедительных речей о возможности мирного перехода к социализму, не было предупреждений об опасности революционного решения, не было «социалистической» демагогии. Им на смену пришли речи об «эффективности» и «рационализации».
Как и в Швеции, в условиях угасания революционной угрозы датская социал-демократия начала проводить реформы по сворачиванию ставшего более не нужным государства всеобщего благосостояния:
— трёхэтапная трудовая реформа 1993-98 годов снизила срок выплат пособий по безработице с 8,5 до четырёх лет, условия получения этих пособий были ужесточены, в то время как -страховые взносы в социальный фонд поддержки безработных увеличены;
— в 1998 году была реформирована программа досрочного выхода на пенсию, введённая ещё в 1979-ом и позволявшая лицам, достигшим 60 лет, претендовать на полные пенсионные выплаты;
— хитрая налоговая реформа 1993-го снизила ставку подоходного налога, одновременно увеличив муниципальные налоги, тем самым ударив по лицам с низкими и средними доходами, между тем как высокие доходы были защищены установленным налоговым «потолком»;
— в рамках повышения «эффективности» был осуществлён перевод некоторых функций в системе здравоохранения (фармацевтика, стоматология, челюстно-лицевая хирургия) в частные руки и т.д.
Понятно, что подобные мероприятия не могли вызвать подъёма популярности социал-демократов, которые в 2001 году потерпели поражение, вновь уступив власть либерал-консервативному правительству.
Либерал-консерваторы, естественно, продолжили путь по сворачиванию пролетариата в бараний рог во имя интересов крупного капитала: тут тебе и массовые бюджетные вливания в частный банковский сектор в 2008-ом, тут и пенсионная реформа 2012, поднявшая возраст выхода на пенсию с 65 до 69 и практически уничтожившая уже упоминавшуюся программу раннего выхода, тут и сокращение выплат по безработице в 2010-ом, тут и очередное сокращение периода поддержки безработных с 4 до 2 лет. В конечном итоге, в период с 2000 по 2009 годы «самая счастливая страна в мире» Дания находилась на третьем месте в ЕС после Испании и Франции по количеству потерянных трудодней из-за забастовок [6], вызванных наступлением буржуазии на права пролетариата.
С 2009 по 2013 годы Дания продолжала удерживать почётную бронзу, а вот на 4 место вырвался ещё один образчик «скандинавского социализма» — «сверхблагополучная», во многом за счёт экспорта газа и нефти, Норвегия, где либеральные реформы по уничтожению «скандинавской модели» (те же самые приватизация государственных секторов, налоговая, трудовая и пенсионная реформы) начались несколько позже – лишь в начале 2000-х годов.
Заключение
Итак, какие же выводы можно сделать из всего вышесказанного?
Во-первых, ни о какой «скандинавской модели» социализма не может быть и речи. «Скандинавский социализм» есть не более чем «смягченный» реформами капитализм, где частная собственность на средства производства — основа капиталистической эксплуатации — сохраняет свою силу в полной мере, где не подорвана основа угнетения человека человеком. В Скандинавских странах есть, и всегда была безработица (причём, на вполне стандартном для капитализма уровне 4-8%), инфляция, бедность. Фальшивый «скандинавский социализм» не преодолевает отчуждения человека, что выражается в одиночестве и социальной изоляции, депрессиях (к примеру, Дания входит в первую пятёрку стран по употреблению антидепрессантов), увеличении наркомании и смертности от этого тяжёлого социального недуга.
Социальное обеспечение в Скандинавии оплачивается отнюдь не капиталистами, а самими трудящимися за счёт прямых и косвенных налогов. Прибыль крупнейших монополий — а Скандинавия воистину является одной из наиболее высокомонополизированных регионов мира,- этот присвоенный частным образом труд миллионов — неприкасаем и свят.
И если в периоды устрашающего размаха пролетарской борьбы буржуазия ради сохранения «классового мира» и пошла на некоторые уступки в области налогообложения собственных прибылей, то ныне от этой системы осталось одно название: в Швеции налоги на капитал (налог на недвижимость, налог на прибыль корпораций, налог на состояние, налог на доход от капитала) не превышают 10% от всех налоговых поступлений, в Дании — стране с самым высоким налогообложением физических лиц (т.е. в основном трудящихся) — те же налоги на капитал аналогично балансируют на уровне 10%, в Норвегии ситуация чуть лучше, но тоже далека от идеального образа страны, где все тяготы поддержания на плаву «государства всеобщего благосостояния» ложатся на плечи «ответственных бизнесменов», — здесь налоги на капитал составляют 13% от всех налоговых сборов.
Во-вторых, организованный рабочий класс Скандинавии выбил у буржуазии право на достойную жизнь в тяжёлой, упорной и непрекращающейся борьбе. Скандинавский пример прекрасно показал, что для того, чтобы добиться улучшения экономического положения каждого отдельного рабочего и класса в целом, пролетариат должен осознать своё единство, должен встать на классовые позиции.
В условиях революционной угрозы, напуганные скандинавские капиталисты вынуждены были пойти на эти явно неудобные для них меры с условием, что социал-демократия обеспечит «классовый мир» и предотвратит общественно-экономический переворот, к чему скандинавский пролетариат — с его крайне высокой степенью организованности — технически был готов. Давление рабочего класса заставляло буржуазию и его агента в рабочем классе (социал-демократию) углублять реформы на протяжении 50-70-х годов. Но как только революционная угроза сошла на нет, как только стало понятно, что социалистический лагерь, в силу ревизионистских отклонений и деформаций, идёт к краху, буржуазия перешла в наступление, отнимая у пролетариата одно завоевание за другим.
Само собой, прекрасно организованный рабочий класс Скандинавии активно сопротивляется новой политике буржуазии (о чём может свидетельствовать вышеуказанное количество забастовок), однако, лишённый политического руководства — пролетарской коммунистической партии, он не в силах коренным образом переломить ситуацию, лишь отдаляя собственное поражение.
Пример Дании, Норвегии и особенно Швеции красноречиво свидетельствует о лживости всевозможных теорий «мирного» перехода от капитализма к социализму. «Даруя» рабочим какие-либо льготы, буржуазия стремится перейти в контрнаступление при первой же возможности, вернув с помощью «контрреформ» (в случае Скандинавии) ранее утраченные позиции.
Путь к лучшей жизни для каждого отдельного рабочего и всего пролетариата лежит исключительно в русле классовой борьбы, завоевания власти рабочего класса — диктатуры пролетариата, ликвидации капиталистической системы и переходе к строительству социализма. Иного пути – не существует.