СИЗО. 272-я камера. Убивают
Прошло пару недель и в 272-й камере мы успешно обжились. Запомнилась одна ночь.
Было уже довольно поздно, может час ночи, может два.
Я покормил народ ужином, и сытые арестанты валялись на своих койках.
Ночь была теплая, конец апреля, почти май, и удивительно тихая.
Тюрьма наконец успокоилась, и даже пробои уже полчаса никто не отдавал.
На втором этаже, у второходов, тоже наступило затишье.
В камере негромко работал телевизор, шел какой-то сериал, смотрели почти все, но кое-кто уже начинал дремать…
Это был тот редкий момент, когда ничего не раздражало.
Благодаря теплой апрельской ночи, в камере не было ни жарко, ни холодно, комфортно.
Верхний свет выключили, а несильная ночная лампочка над дверью давала приятный глазу полумрак, в котором стали не видны ободранные стены.
Я поймал себя на мысли, что вот же – бывают моменты, когда и в тюрьме можно жить, когда наступает успокоение и умиротворение…
По расслабленным позам сокамерников было видно, что и они испытывают примерно такие чувства.
Вдруг сверху и чуть левее, наискосок, от второходов – удар! шум! что-то упало раз, второй…
И тихую ночь прорезал страшный в своем отчаянии крик:
— Помогите!!!
И еще через несколько секунд, еще более страшный:
— Убивают!!! Убивают!!!
И снова удары.
Сокамерники окаменели.
Дело в том, что все всегда понимали, что находятся они далеко не в самом безопасном месте. И концентрация криминала здесь – предельно высока. И люди встречаются разные. И даже одно слово может привести к непоправимым последствиям. И, в общем-то, любой может оказаться в такой ситуации, никто не застрахован.
Каждый мгновенно представил себе то, что происходило прямо сейчас, не в кино, а в нескольких метрах, буквально рядом, на втором этаже.
Никита мгновенно подскочил к решке, приник ухом, надеясь хоть что-то услышать. Рома-цыган – к двери, к щели кормушки.
— Нет, ничего не слышно, — Никита, подождав, отвернулся от решетки, спрыгнул на пол.
— У меня тоже, — откликнулся Рома-цыган.
Народ подавленно переглядывался, говорить и комментировать здесь было нечего, остаток ночи кое-как дотянули, к чаю никто не притронулся.
Дня через три узнали подробности.
Продолжение следует.