СИЗО. 214-ая камера. Тимур, Кирилл, Серега, Рома
Койки в 214-ой камере были не совсем койками, потому что были сварены из прямоугольного профиля и металлических полос, и, самое главное и неудобное – без спинок, на которые можно было бы положить подушку. Более подходящее слово – нары.
Сварены они были блоками на 2, 3 и 1 спальное место.
Рядом с двухярусным блоком Арсена и Дениса располагался одноярусный блок, на котором спали Тимур и Кирилл, которых я про себя называл "волчатами".
Тимуру и Кириллу было лет по 19 – 20, причем проходили они по одному делу. Почему при этом сидели в одной хате – я так и не разобрался. Но на суды они ездили вместе. Был у них букет статей – и причинение телесных повреждений, и 228, и еще что-то, уже не помню. И срок им светил – мама не горюй, та же десяточка, а может быть и больше.
Почему "волчата"? Агрессивные, дети улицы, типичные в прошлом трудные подростки, из неполных и неблагополучных семей. Заводить семью, получать образование, делать карьеру – об этом они никогда не задумывались, поэтому к своим 19 – 20 годам оказались в СИЗО, причем надолго, без перспектив.
Дениса они регулярно задирали, была попытка зацепить и меня. В первый вечер в 214-ой хате я лежал на своей шконке, положив руки под голову, и размышлял о будущей защите. Тимуру, видимо, показалось, что "фрайера тоска одолела" и он закинул пробный шар:
— Ну, Михалыч, как тебе в тюрьме?
Ага, думаю, сейчас он будет ждать от меня, что я начну ныть, жаловаться, стонать и просить… И, тем самым, они меня немедленно запишут в компанию к Дениске, в кандидаты к обиженным. Нет, "волчата", вы не на того напали, я ваши попытки на три хода вперед вижу… ))
Я сел на шконке, повернулся к Тимуру:
— Как? Да в тюрьме – как в тюрьме, чего особенного-то? Давай-ка, Тимур, лучше чайку выпьем…
Я встал и направился к столу.
Арсен, который внимательно слушал наш разговор, сразу повеселел, видимо переживал за мой ответ:
— И, правда, тюрьма - как тюрьма, Тимка, чего пристал к человеку?
Всё, больше попыток проверить меня не предпринималось.
Тимур и Кирилл отличались еще тем, что между собой, если не спали, вели постоянный, ни на минуту не прекращающийся треп. Если вслушаться, то никакого смысла в нем не было. Просто болтовня ни о чем.
Сначала для меня это было загадкой. Потом я понял, что они на воле вели постоянное общение через телефон, а в условиях заключения занимали свой мозг словесным мусором, потому что просто помолчать и подумать – для них это было совсем непривычным делом.
Далее в хате располагался стол, а за ним – трехместные нары. Сначала было место Сереги.
У Сереги дома нашли нарколабораторию, что уже тянуло на пятнашку. Он был постарше Тимура и Кирилла, лет тридцати, несколько поспокойней. Но понимал, что вляпался по крупному и сядет совсем надолго.
Серега отличался тем, что был зависим от влияния окружающих. В компании с Тимуром у него проявлялась агрессивность и жестокость, в общении со мной и Арсеном – вроде бы становился нормальным человеком.
В общем, в хороших руках из Сереги получился бы толк, но Серега и "хорошие руки" прошли по жизни разными дорогами…
Потом на нарах было место Ромы, а потом уже мое. То есть, я спал непосредственно рядом с Ромкой.
Ромка в свои 20 лет в СИЗО загремел за убийство. Ну как убийство – пырнул ножом какого-то мужика, а мужик на следующий день умер. Статья не 105, а 111 часть 4, до пятнадцати лет.
В общем, спал я рядом с убийцей. Сам удивлялся, как это меня так угораздило?
Поначалу я присматривался к Ромке – не каждый день твой сосед такой персонаж. Потом понял, что Ромку это вообще не парит, он, по-моему, не вполне осознавал, что натворил. По большому счету он был таким же, как и Тимур с Кириллом, только соображал раза в три медленнее, что периодически вызывало веселье у сокамерников.
Последними, возле стены, стояли нары Армена.
Продолжение следует.