Рыцарь (Герман Войд)⁠⁠

Славный своими подвигами рыцарь в сумерках возвращался к себе в имение. Небо озарялось красно-оранжевым светом, и вскоре должна была наступить ночь.

Прошедший день выдался пасмурным и воздух был насыщен осенней влагой. По размытой утренним дождём грунтовой дороге местные крестьяне тянули повозками с полей урожай овощей. Кони то и дело останавливались и не хотели дальше месить эту грязь и тянуть гружёные телеги. Рыцарь слегка пришпорил своего коня и направил его к тропинке, ведущей в село через лес. Делая такой крюк, он надеялся, что если у него отпадёт необходимость постоянно останавливаться в пути и пропускать все эти бесконечные повозки, то он быстрее доберётся к домашнему очагу.

Вскоре его лошадь действительно пошла более уверенно, а уже, миновав первые деревья, и вовсе сама собой засеменила рысью. В лесу было гораздо темнее, кроны деревьев загораживали последние лучи садящегося солнца, и последние лишь изредка пробивались магическим рассеянным светом сквозь корявые ветки древнего европейского леса. Вокруг было необычайно тихо.

Внезапно эту лесную тишь разрезал пронзительный крик. Рыцарь дёрнул поводья, пытаясь остановить бегущую лошадь, и прислушался. Звук доносился откуда-то с ближайшей опушки леса. Вдруг с той же стороны раздался ещё один вопль, после чего послышался хруст ломающихся веток.

Рыцарь моментально соскочил с коня, достал с металлическим звоном из ножен свой меч, и стремглав бросился в ту сторону. Разбойники часто промышляли грабежом в подобных местах, но последний раз такие случаи во владениях его барона были очень давно – рыцарь лично устраивал засады на беглых каторжников и разбойников, и именно благодаря его службе в этих местах стало безопасно. Но сейчас кто-то новый завёлся в этом лесу и, кажется, грабит людей.

Проламываясь сквозь высокий кустарник, рыцарь бежал к источнику звука, приготовившись просто разметать со всей присущей ему яростью забредших в эти края наглецов. Вот он преодолел последние заросли и остановился, разглядывая опушку. Она возвышалась над общим уровнем леса, и света здесь было чуть больше, чем внизу. Он увидел какую-то фигуру в бесформенных одеяниях и с длинной клюкой, которой фигура пыталась с остервенением тыкать себе под ноги.

"Ведьма!" – мелькнуло в голове у рыцаря, и в тот же момент он бросился вверх по склону, занося руку с мечом, готовым к первому, и самому сокрушительному, удару. Когда он добежал до того места, где только что видел ведьму, там уже никого не было. Вдруг на противоположном склоне зашелестела опавшая листва, и рыцарь кинулся туда. Подбежав к спуску, он увидел двух старух в одинаковом рубище, катящихся вниз по склону. Недолго думая, рыцарь соскользнул вслед за ними, и уже спустя мгновение настиг их, оказавшись у подножия холма. Обе старухи лежали на земле, пытаясь прийти в себя. Казалось, они даже не замечали его рядом с собой. Тут одна из них резво вскочила на ноги и, тыкая своей клюкой в другую, завопила:

– Убей её! Убей сейчас же – это не человек!

Слова были явно адресованы рыцарю, и ему это показалось странным – все ведьмы, с которыми ему до этого довелось иметь дело, обычно просили о пощаде, в их глазах всегда был страх, а всё их внимание было приковано к его мечу. Сейчас всё было как-то по-другому.

Рыцарь в недоумении перевёл взгляд на вторую ведьму, которая стояла на четвереньках и, выпучив глаза, открывала рот, выдавая какие-то совсем нечеловеческие и нечленораздельные звуки. Она была как две капли воды похожа на первую. Рыцарь слегка тряхнул головой и занёс для удара меч.

"Которую бить первой?" – подумал он, но уже спустя миг его меч обрушился на голову ведьмы на четвереньках, раскроив ей череп. Рыцарь тут же замахнулся второй раз и сверху вниз разрубил почти напополам стоявшую рядом первую ведьму.

"Ишь ты!", – пронеслось у него в голове, – "Надумали меня вокруг пальца обвести! Я вас, люциферовых жён, довольно повидал – знаю, что с вами делать!"

С чувством исполненного долга, рыцарь протёр листвой свой меч и засунул его обратно в ножны, собираясь идти обратно к своей лошади. Теперь на этих землях вновь воцарился порядок, и никто не будет угрожать крестьянам колдовством и магией. Вдруг в нескольких шагах от него что-то зашуршало. Рыцарь остановился и стал осматривать лесной покров. Рядом, под деревом, сидело три замечательных поросёнка. Чуть грязноватых, но уже очень упитанных.

"Чёртовы ведьмы! Уже успели у кого-то увести поросят!" – рыцарь осмотрелся, подошёл к одному из трупов и снял с него холщовую сумку, которую тут же потряс над пожелтевшей травой. Из сумки выпал обычный мешок, в котором крестьяне хранят зерно.

"А вот и мешок!" – обрадовался рыцарь, – "Значит в нём они поросят и вынесли из деревни".

Рыцарь подошёл к поросятам – те продолжали молча сидеть, сбившись в кучу. Пришлось просто накинуть на них мешок и потянуть его на себя, чтобы поросята оказались внутри. Поначалу они недовольно толкались, но пока рыцарь дошёл до своего коня, они поуспокоились и уже, кажется, свыклись со своим положением. Рыцарь приторочил мешок с поросятами к седлу и поскакал к дому своего барона.

Была уже ночь, когда он въехал во двор барона, спрыгнул с коня и поднялся по ступенькам на крыльцо. Постучав в дверь, он сбежал обратно к коню, отвязал мешок с поросятами и закинул его себе на плечи. В этот момент дверь открылась и на пороге со свечой в подсвечнике показался лакей барона.

– Кто в такой час пришёл? – спросил лакей, пытаясь всмотреться в ночную тьму.

– Здравствуй, Вацлав! – ответил ему из темноты рыцарь, – Это – Милан Горак, пусти меня в дом, я хочу поговорить с бароном!

Лакей послушно отошёл в сторону, пропуская рыцаря. Горак поднялся по ступенькам к двери и остановился.

– Вацлав, я тут принёс барону трёх отличных поросят – будь добр, вытряхни их в общий загон со свиньями, – рыцарь снял с плеч мешок и протянул его лакею.

Вацлав взял свободной рукой мешок, и вышел во двор, направляясь в сторону сараев, предварительно отдав подсвечник с горящей свечой рыцарю. Горак же зашёл внутрь, прикрыл за собой дверь и зашагал в дальний зал, где допоздна любил засиживаться у камина барон, играя сам с собою в шахматы и попивая вино.

– Ааа, дорогой мой Милан! – увидев в дверном проёме могучую фигуру рыцаря, барон расплылся в улыбке, – Проходи, я сейчас прикажу принести тебе вина.

– Спасибо, ваша милость, не стоит, я ненадолго, – ответил рыцарь.

– Значит ты не составишь мне компанию в шахматы? Тут совсем не с кем играть, вокруг одно необразованное мужичьё! – расстроился барон.

– Я обязательно заеду к вам на следующей неделе, и мы с вами сыграем. А сейчас я пришёл сказать, что сегодня в лесу я зарубил двух ведьм...

– Так за это же стоит выпить, драгоценнейший Милан! – прервал его хмельным голосом барон, – Вацлав! Принеси гостю чашу с вином!

– Вацлав сейчас в свинарнике, ваша милость – когда я зарубил этих ведьм, то нашёл возле них трёх замечательных поросят, которых я и привёз вам в дар. Так что я распорядился, чтобы Вацлав выпустил их в общий загон.

– О! Спасибо, дорогой Милан, вы как всегда очень любезны! Что ж, если вам сейчас и некому подать вина в моём доме...

– Не беспокойтесь, ваша милость, я правда тороплюсь домой и уже прилично задержался в пути. На следующей неделе мы с вами обязательно отметим это дело и заодно поиграем в шахматы. А сейчас я вынужден откланяться, – рыцарь поклонился барону и направился к выходу, по пути передав подсвечник уже зашедшему в дом лакею.

Утром следующего дня барон Томаш Коварж решил выйти из своего дома и пойти посмотреть на новых поросят. На удивление, день задался относительно тёплым, и небо не было затянуто серыми тучами, как вчера. Поэтому барон с лёгкостью вышел на крыльцо и осмотрелся. Вокруг, как всегда, суетились крестьяне – все были чем-то заняты.

– Вацлав! – крикнул внутрь дома барон.

Тут же со стороны кухни послышались шаги:

– Иду, ваша милость, завтрак уже готов.

– Вацлав, а где мои поросята, подаренные вчера паном Гораком?

Лакей тоже вышел на улицу:

– Полагаю, в сарае, ваша милость, я вчера туда их вытряхнул. Прикажете принести? – Вацлав уже было дёрнулся идти за поросятами.

– Нет, нет, сам схожу. Сегодня такой приятный день. Ты пока подавай завтрак, я через пятнадцать минут буду, – барон не спеша направился в сторону сараев.

Шедшие ему навстречу крестьяне снимали шляпы, вежливо с ним здоровались и желали ему доброго утра, на что барон с важным видом кивал головой.

Вдруг он заметил впереди себя своего лакея Вацлава, который вёз что-то в тачке в сторону ворот.

– Вацлав! Я же сказал тебе подавать завтрак! – окрикнул его барон, но лакей даже не обернулся.

"Что такое?" – с негодованием подумал Коварж, – "Как будто и не слышит, подлец!"

– Вацлав! – ещё раз окрикнул его барон, но тот лишь объехал крестьянина с какой-то бочкой в руках и продолжил катить тачку к воротам.

"Ну, сейчас я тебе задам!" – разъярился барон, – "Погоди у меня! Будешь аж до Рождества в коровниках навоз разгребать!"

Барон Коварж подобрал полы своего роскошного одеяния и побежал трусцой за лакеем. Поравнявшись с ним, он крикнул ему прямо в ухо:

– Ты что, сукин сын, совсем ополоумел? Остановись немедленно!

Вацлав остановился и посмотрел на барона. Его лицо совсем не выражало никаких эмоций.

– Что у тебя в тачке, мерзавец? – продолжал распаляться барон.

Все крестьяне вокруг уже бросили свои дела и наблюдали за развитием ситуации. Коварж подошёл с тяжёлым сопением к тачке и отдёрнул мешковину – внутри сидело два поросёнка.

– Это они?! Мои поросята? – моментально взревел барон и уже размахнулся, чтобы ударить Вацлава в лицо, как его взгляд встретился со взглядом лакея.

"Вроде Вацлав же... Или нет?" – замешкался барон. Глаза лакея были какие-то совсем другие, почти нечеловеческие, и в них не было и намёка на какие-либо человеческие эмоции. Будто взгляд безумного или...

Барон опустил занесённую для удара руку.

– Кто ты? – наконец спросил он.

Лакей молчал. Вдруг сзади послышался какой-то ропот. Барон обернулся и увидел крестьян, наблюдавших за этой сценой. Они крестились и что-то шептали. В этот момент взгляд барона, скользивший по толпе, наткнулся на одиноко стоявшую возле крыльца фигуру. Это был его лакей Вацлав. Он молча стоял и смотрел на происходящее. По всей видимости, он услышал крики барона, и вышел из дома посмотреть, что случилось, и ещё не до конца понимал всей ситуации.

Барон, думая, что самозванец с тачкой сейчас попробует убежать, резко дёрнул рукой, чтобы поймать его. Его пальцы вцепились в запястье самозванца и в это же мгновение на месте барона уже стояла точная копия Вацлава.

Мужики снова подняли ропот и заохали. Самозванец с тачкой продолжал стоять, выпучив глаза на толпу. В это время его копия, бывшая ранее бароном Томашем Коваржем, повалилась наземь и принялась извиваться и дёргаться в конвульсиях. Но уже спустя несколько секунд это прекратилось, и барон очень нерешительно подвёлся на четвереньки. Его ноги и руки дрожали, а его самого шатало из стороны в сторону.

– Дьявол! – вдруг кто-то выкрикнул из толпы, – Это сам дьявол явился к нам!

Среди крестьян прокатился неодобрительный гул.

– Рубите им головы! – закричал тот же голос, и толпа мужиков ринулась на самозванцев.

Первым делом они набросились на стоявшее на четвереньках чудище, повалили его снова наземь и стали колошматить по нему всеми подручными средствами. Бывший барон только открывал рот, намереваясь то ли крикнуть, то ли сказать что-то, но из всех звуков у него выходило только нечто, отдалённо напоминавшее кашель. Вскоре подбежали мужики с топорами и уже через полминуты всё было кончено.

Настоящий же Вацлав продолжал так же стоять в недоумении на крыльце дома своего барона...

В высокий зал с большим количеством свечей вошёл рыцарь. На мгновение он задержался у входа, но тут же зашагал вдоль длинных столов по обе стороны от себя, за которыми сидели люди в коричневых балахонах. Он направлялся к стоявшему за трибуной на возвышении человеку в чёрном церковном облачении. Подойдя к трибуне, рыцарь остановился:

– Милан Горак, рыцарь барона Томаша Коваржа, – представился он, – Прошу простить меня за моё опоздание, но мой конь сегодня отвязался и сбежал из конюшни, пришлось срочно искать ему замену.

– Ваш конь сбежал? – задумчиво переспросил человек за трибуной, – Тот, на котором вы рубили ведьмам головы?

– Ну... Вам должно быть известно, что на своих землях и землях барона Коваржа я имею полное право вершить правосудие над подозреваемыми в связях с Сатаной и без привлечения и извещения об этом Святой Инквизиции...

Горак на мгновение умолк, настороженно оценивая, как его слова были восприняты, после чего продолжил уже более уверенно:

– А так – да, ваша светлость, я тогда был на том коне, который сбежал. Его сейчас ищут, но пока безрезультатно – он как сквозь землю провалился, хотя и сбежал средь бела дня!

– Хм... Ладно, вы знаете, зачем вас сюда пригласили?

– Догадываюсь, ваша светлость, – вежливо ответил рыцарь, – Вы хотите узнать о мистической гибели барона Коваржа. Но я решительно ничего об этом не знаю, так как находился в тот день у себя дома, далеко от имения барона.

– Наша задача и заключается в том, чтобы разобраться в этом таинственном деле, – отрезал человек за трибуной, – И нам виднее, о чём и с кем говорить.

Рыцарь промолчал и только вежливо поклонился в ответ. За столами вокруг началось перешёптывание.

– Итак, – продолжил человек за трибуной, – расскажите нам всё с самого начала. Где и как вы встретили этих ведьм?

Рыцарь снова поклонился, и стал излагать свою историю. Когда он дошёл до того момента, как он обнаружил поросят, его прервали:

– Да-да, нам знакома ваша история – история о дьявольских отродьях, появляющихся каждый год в нашем мире тридцать первого октября. Эти исчадия превращаются во всех, кто к ним прикасается. После превращения из животного в человека, должно пройти какое-то время, чтобы адское создание смогло привыкнуть к своему новому телу, научилось ходить на двух ногах и пользоваться голосовыми связками для членораздельной речи. По нашим сведениям, это не более суток, а в некоторых случаях и несколько часов, если исчадие уже бывало в теле человека.

В зале наступила гробовая тишина. Человек же за трибуной продолжил:

– Мы уже разобрались с оставшимися двумя отродьями, находившимися в тачке. Единственное, за чем мы вас пригласили, это чтобы вы назвали количество тварей, которых вы подобрали в лесу той ночью.

– Простите, ваша светлость, вы имеете в виду поросят? – учтиво переспросил рыцарь.

– Именно, – холодно ответили ему с трибуны.

– Поросят было трое.

В зале вдруг поднялся шум. Стоявший за трибуной ударил по столешнице трибуны рукой, и шум тотчас же прекратился. Человек обвёл зал строгим взглядом, потом перевёл его на рыцаря и продолжил:

– И ещё копия ведьмы. Итого – четыре исчадия.

Рыцарь согласно кивнул. Тишина в зале всё нарастала и уже стала давить своей атмосферой на Горака. И вот, когда тишина в сознании рыцаря уже стала обретать цвет тьмы, прозвучал сухой голос с трибуны:

– Только появляются они каждый год вшестером, а не вчетвером...