Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 1⁠⁠

Глава 1. Арена для гладиаторов

Ростов пахнет деньгами. Не новыми. Свежие здесь не задерживаются, как совесть в декларации. Он пахнет старыми — залежавшимися, прокуренными, пропущенными через пот и бумагу, через зубы казначеев и печати с отбитой датой. Эти деньги липнут к пальцам, как серая бумага в мокрых архивах, и не отмываются. Они пахнут так, как может пахнуть только безнадежность, пережившая двух губернаторов, три программы развития и один казачий съезд, где на стол выносили флягу с этикеткой "гуманитарная помощь".

И еще он пахнет пылью. Пылью с папок, где лежат дела, которые никому невыгодно поднимать. Бумажная плесень. Прокурорская ржавчина. Следовательская перхоть. Каждая страница — компромат, каждая печать — гвоздь в чью-то крышку. А еще — кофе. Дешевый, как муниципальный подряд. Горький, как выговор. Но бодрящий, как налоговая проверка. Именно его я пил, когда понял: начинается бойня.

***

В тот день — как водится, среда, в Ростове всегда все случается по средам — солнце висело низко и жирно. Оно не светило — оно следило. Ловило отблески от машин с заклеенными номерами и тыкалось лучом в мои жалюзи, как допросный фонарь. У меня в офисе пахло пластиком, коньяком и бухгалтерской бумагой. И немного — страхом. Я тогда еще был подрядчиком.

Не новичком. Старой костью. Закаленным, обросшим связями, с устоявшимся распилом, с двумя экономистами в штате, которых интересовала только одна формулировка:

— Работа проведена, акты подписаны.

Я жил размеренно, как любая тень в коридоре власти. Днем встречал чиновников, ночью — кошмары. Некоторые из них — первые, не вторые — даже не стеснялись снимать обувь у меня на кухне, класть ноги на табурет и рассказывать, сколько взяли с последнего тендера.

— Слушай, Жека, — говорил мне один, облизывая ложку, — ты зря думаешь, что они тебя не тронут. Мы все на крючке. Только кто-то — на глубине, а кто-то — у берега.

Мы не врали друг другу. Мы просто молчали о важном. Такое молчание дороже слов.

***

Потом, конечно, случилось. Что-то хрустнуло в воздухе. Что-то тонкое, едва уловимое. Это не был слух. Это было знание. Чистое, как налоговая база. Без доказательств, но с полной уверенностью.

Как будто город начал готовиться к великому пиршеству, только стол ещё не накрыт, а ножи уже точат. Это называлось Ростовский Куш. И я, как дурак, оказался рядом с порцией.

Всё началось с тихого скрипа кресел в кабинетах. Кто-то уволился. Кто-то — повесился. Кто-то уехал в Ярославль. Так здесь говорили, когда человека забирали с флешкой и телефоном, а на утро в том же кресле сидел новый человек с тем же лицом, только другим отчеством.

Потом всё перешло на крупняк. Город превратился в арену. Гладиаторскую. Только без публики. Все участники, все жертвы, все мясники.

***

Компромат пошёл по рукам как меню в ресторанчике средней руки. На выбор, с картинками. Папки, флешки, аудио, видео. Слухи с подписью. Улики, как прививки: перед применением встряхнуть. Кто-то прислал мне видео, где зам по стройке сидит на балконе и поёт "Катюшу". Один. В два часа ночи. Голый. На фоне стройки.

Ко мне в офис однажды принесли архив по моему конкуренту. Чёрный. С пылью. Протянули:

— Просто посмотри. Хочешь — используй. Хочешь — не используй.

Я не стал. Не потому, что честный. Просто ждал свою очередь.

***

Каждый рыл под каждого. Не метафора.

У нас даже появилась пословица:

— Кто утром не слил коллегу — тот не получит лимит на асфальт.

Город был как баня, в которой выключили свет. Все в паре. Никто не видит, кто кого парит. Но каждый чувствует, что пора выходить. Только дверь одна. И она — на ключе.

Я смотрел, как рушатся старые связи. Как сильные теряют зубы. Один зам по ЖКХ оформил двадцать семь квартир на жену. Одна серия, один номер. Один капкан.

Другой — профессор. Прекрасный человек. Моему сыну лекции читал. Теперь берёт зачёт за бутылку «Беленькой» и домашнюю квашеную капусту. Его студенты шепчутся, что он не доживёт до аккредитации. Я не смеялся. Я знал, что следующим могу быть я.

***

Каждый день был как последний. Сначала тебе звонит прокурор, потом депутат, потом жена. В таком порядке.
В тот день мне позвонили трое:

— Следователь. Холодно:

— Где вы были три года назад седьмого сентября?

— Депутат. Весело:

— Подпишешь акт задним числом?

— Жена. Без эмоций:

— У сына завтра день рождения. Купи торт. Желательно без сгущёнки, ты знаешь, он не любит.

Сидя в машине с этим тортом, глядя на лужу от кондиционера и перечитывая СМС от налоговой, я понял: «Я отсюда живым не выйду. Только мёртвым. Или кем-то другим».

***

Так началась моя игра. Сначала — на выживание. Потом — на исчезновение. А потом — и вовсе на возрождение.

Если ты это читаешь, значит, я всё же нашёл способ утонуть — и не захлебнуться.
А пока...
Погоди, читатель. Погаси сигарету. Сотри номер с экрана. И пристегнись.

Я покажу тебе, как делится КУШ.

Ростовский Куш. Глеб Дибернин (Книга целиком)