Рациональное решение⁠⁠

Егор Куликов ©

Илья на мгновение замер.

Игорь не удержался и отступил от своего правила. Он все же отвлекся, чтобы взглянуть на поверженного соперника. Ожидал увидеть страх и растерянность в глазах Ильи, а увидел злую насмешку.

- Чего ты обрадовался-то так? – с легкой издевкой спросил Илья. – Не думай, что провел меня. Я ведь тебе всего пару минут назад говорил, что такого брата как ты, обмануть, плевое дело. Тело ты перепрятал?

- Угу, - уже не так уверенно ответил Игорь.

- И куда же ты его прикопал?

- В карьер вывез.

- А-а… в карьер он вывез. А ничего, что у меня есть самое явное доказательство того, что ты его сшиб. И то, как ты тело прятал. У меня все это есть. Безапелляционное доказательство.

Врет! – подумал Игорь. – Обязательно врет. Хоть и уверенно говорит гадина. Ну, ему не привыкать народ вокруг пальца водить. Тут на своем надо стоять. До конца. Гнуть свою линию, пока не лопнет.

- Не ту тебя ничего.

- Ну, раз нет, значит, нет, - словно обидевшись, ответил Илья и отвернулся к окну.

Не дольше минуты продлилось молчание. И, что самое странное, разорвал тишину не Илья, а Игорь:

- Там ведь кроме трупа ничего не было. И не видел нас никто. А если так посудить, то я могу легко сказать, что вон, сосед мой и убил Киселя. Ведь тела-то нету. А нету тела, то и дела не завести. Может он пропал, а ты мне насолить за что-то хочешь. Оттого и идешь к властям, лепить мне статью. – Игорь понимал, что действует не правильно. Лучше бы ему молчать. Уж он в этом деле мастер. Кого угодно может перемолчать, а Илью и подавно. Однако что-то выталкивало из него слова. От того они и получались такими короткими и резкими, будто каждый раз ему кто-то кулаком в грудь бьет. – Такими. Темпами. На кого угодно. Заявить можно. А тела-то. Нет. Нет. Тела. И вообще. Значит. Это. Мое. Последнее… последнее дело. Вот сейчас. И домой. – Игорь задыхался как после долгой пробежки. Наверное, только поэтому и замолчал. Хотя сказал бы еще многое.

А Илья сидел в углу и скалился. Злая, недобрая улыбка отражалась в ночном окне, и Игорь без проблем мог видеть. И почему-то страшно стало. Волосы вздыбились на затылке.

- Не последнее это дело Игорь. Последнее будет, когда я скажу. – Илья повернулся. – Ты думаешь, я тебе там помогал что ли, когда рядом с трупиком бегал. Не-а. Нисколечко не помогал. Фонарик помнишь? Ну, помнишь же… не придуривайся. Так вот с помощью этого фонарика, у меня есть отличное видео на телефоне. Просто превосходного качества. Изумительного. Любой мало-мальский специалист скажет, что оно оригинальное. И на этом видео, - Илья замолчал. Он не хотел так быстро рассказывать. Хотелось насладиться этой замечательной игрой, из которой он, как и положено, вышел победителем. Хотелось злорадствовать и видеть лицо противника. Поверженного противника. Униженного. – На этом видео, видно как ты сидишь рядом с Киселем. А потом еще несколько фрагментов, как ты в лесу окапываешься. Ну, и пара фоток есть. Куда ж без них.

Лжет!

Он лжет.

- Нет у тебя ничего.

- Есть Игорь, есть. Я просто не хочу показывать. Хочу немного побыть в этом состоянии счастья. – Расслабленно произнес Илья. – Знаешь, говорят, гордость это самый сильный грех. Но в такие моменты как этот, я не могу удержаться. Меня аж распирает. Изнутри что-то рвет, будто гранату проглотил. Вот прям уууух… как же хорошо. Как хорошо.

Вокруг ходит. Время тянет. Нет у него ничего.

Илья закрыл глаза. По лицу было видно, что он говорил правду. Правду про наслаждение. Его неприятное лицо, с этими резкими скулами и острым подбородком, вдруг приобрело плавность и округлость. Он глубоко дышал носом и выдыхал ртом. Он получал истинное удовольствие. Но стоило ему открыть глаза, как кожа мгновенно натянулась, очерчивая и скулы, и подбородок. И даже змеиный взгляд вернулся.

- Ладно, - сказал Илья. – Не буду тебя мучать.

Он полез в карман за телефоном, а Игорь продолжал надеяться, что Илья врет. Лжет как игрок в покер. Блефует до последнего.

Достал телефон. Разблокировал. Долго водил пальцем по дисплею. Наверное, нарочно тянет время.

- Вот же оно.

«Ого, какой яркий, - послышался голос Ильи. – Игорь! Игорёк. Хватит уже. Отпусти ты его на небо. Пусть себе летит спокойно.

- Он не должен умереть», - услышал Игорь собственный голос. Испуганный. Дрожащий.

- Выключай! – сказал он.

- Может быть, досмотрим? – победно спросил Илья. – А знаешь, у меня еще пару копий этого видео есть. У проверенных людей, на случай, если вдруг со мной что-нибудь случится. Ну, так что, досмотрим?

- Выруби! – процедил Игорь сквозь зубы, понимая, что проиграл.

Понимая, что гениальная идея, которая спустилась к нему с неба как озарение – потерпела крах. Этот человек вновь обкрутил его вокруг пальца и выставил идиотом.

Игорь почувствовал, как на руках щелкнули оковы. Минутное счастье освободило его. А теперь, снова кутают в смирительную рубашку, медленно и плавно перещелкивая деления на кожаных ремнях. Туже, туже. Еще туже. Вот уже и дышать сложно. Ребра упираются в невидимую ткань. Легкие, готовые вобрать кислород – замирают. Рассудок мутнеет. И только дорога не дает потерять сознание. Держит в легком напряжении и приковывает к себе.

Игорю захотелось оторвать руки от руля, но он не смог. Они намертво прилипли к этой проклятой баранке. Только и остается, что ехать.

Теперь уж точно. Нельзя ни в право, ни в лево без разрешения Ильи.

А Илья продолжал наблюдать за Игорем с улыбкой победителя.

Дождь усилился. Дворники слизывали капли с лобового стекла. Ветер заносил брызги через приоткрытое окно. Едва различимая дорога была прямой и безлюдной.

И что-то бухнуло в правой стороне. Грузовик рвануло вправо. Колеса наехали на обочину сминая остатки травы и низкие кусты.

- Опять!? – закричал Илья, раскорячившись в кабине как паук.

Игорь не успел испугаться. Все было на инстинктах. Он остановил грузовик, но глушить не стал. Вдруг что-то сломалось и потом не заведется.

В ночной тишине только двигатель урчал.

- Что там? – спросил Илья, поднимая свалившуюся подушку.

- Не знаю.

- Опять что ли сбил кого-то, - пошутил Илья.

Игорь поправил белую кепку и вышел под дождь. Он догадывался, что произошло, однако страх все равно обволакивал. Как обволакивал его дождь, замочив кепку и плечи.

- Колесо! – крикнул Игорь. – Колесо рвануло.

- И что теперь? – Илья приоткрыл окно, не желая вылезать и мокнуть. Просунул голову, пытаясь разглядеть повреждения.

- Теперь ремонт. Надо бригаду вызывать.

- Не-нет-нет… - затараторил Илья и, пытаясь вытащить голову застрял. – Да чтоб тебя… - выбравшись, он вылез из кабины. – Никакую бригаду мы звать не будем. Этого нам делать нельзя.

- Почему?

- Потому что мы с тобой нелегально отлучились из гаража. И, если вызывать бригаду, то все узнают, что машины не было в боксе. А это уже увольнением попахивает. Ну, или штрафом хорошим. Надо как-то самим справляться. Были бы мы на официальном рейсе, то хоть самолет вызывай, мне все равно. А здесь нет. Здесь нельзя.

- И что ты предлагаешь делать?

- Я не знаю, что в таких ситуациях делают. Давай поддомкратим там… запаску поставим. Докатку. Или что там у нас есть.

- Докатку, - повторил Игорь и улыбнулся.

Мимо проехала машина, освещая фарами обочину. Игорь успел разглядеть Илью. Его лицо, и без того острое и неприветливое, в этот момент стало еще страшнее. Глазки бегали. Желваки скакали на острых скулах. Он с испугом смотрел на разорванное колесо, а затем с надеждой поднимал глаза на Игоря. Не был бы он настолько горд, то прямо сейчас бы умолял Игоря о помощи. Но это продолжалось недолго. Илья быстро взял себя в руки. Он замер на мгновение.

- Так, сейчас меняем колесо самостоятельно. Говори, что надо делать. Я помогу, если сам не справишься.

В этот раз Игорь замер от столь резкого изменения настроения. Только что Илья готов был умолять, но не прошло и пары секунд, как он снова командует.

Игорю захотелось, хоть как-то помучить своего «напарника». Он бы без проблем и сам справился, но заставить его промокнуть и изрядно устать, единственное, чем он мог ответить на всю доброту со стороны Ильи.

Больше часа они возились с колесом. Точнее сказать, именно по молчаливому содействию Игоря, они так долго меняли. В эти минуты Игорь наслаждался, наблюдая, как Илью трясет от холода или же от злости. Он даже заставил его прилечь в лужу, чтоб придержать гайку, которую и вовсе держать необязательно. Но, несведущий в этих делах Илья вынужден был подчиниться.

Дальнейший их путь прошел без приключений.

Илья продолжал руководить, указывая, где свернуть и куда подъехать.

- Я договариваться, - сказал он и выпрыгнул из кабины.

Не теряя ни минуты, Игорь как мог, разлегся в кабине, надвинул сырую кепку на глаза и попытался уснуть. Сон, естественно не шел. Усталость чувствовалась всем телом, а сна ни в одном глазу. Вспомнив недавнюю поломку, Игорь улыбнулся. Не смог сдержаться. Еще слишком свежими были воспоминания, как Илья, матерясь и собираясь с духом, ложился в холодную лужу с ключом в руке. А после, ныл и каждые десять секунд спрашивал, не пора ли ему вылезть из-под машины. А Игорь, насмехаясь, тревожным голосом говорил:

- Держи, иначе всю работу переделывать. Крепче держи, сейчас буду крутить.

Под эти веселые мысли и под шум дождя Игорь уснул.

И приснился ему тот же лес. И та же располовиненная сосна. Игорь стоял на границе и смотрел вверх. Деревья вновь манили его ветвями-лапами. Правда, в этот раз было ясно. Березы сыпали листьями. Под ногами желтый ковер, что так нежно прогибался под каждым шагом.

Игорь зашел в лес, увидев наваленные ветки. Подойдя ближе, он заметил, что мертвые палки и старые пни, которыми он привалил могилу, теперь не были сухими. Они принялись. Не веря своим глазам, потрогал влажную ветку. Зеленые почки вот-вот должны были раскрыться и превратиться в листья.

Понимание, что на дворе сентябрь и скоро наступят холода шло вразрез тому, что он видел и трогал. Живая ветка согнулась под натиском грубых пальцев, но не лопнула, как всегда щелкает сухое дерево.

Игорь еще раз огляделся по сторонам, как бы в очередной раз, убеждаясь тому, что вокруг настоящая осень. Он зачем-то улыбнулся, продолжая щупать набухшие почки.

Что-то зашелестело под пнем. Вся конструкция вздрогнула, и Игорь отскочил в сторону.

Земля вздыбилась и просела, словно огромный крот рыл подземный тоннель. Ожившие ветки и пень задрожали, и на поверхность вырвалась рука. Но рука была не Киселя. У того не было пальца, а на этой. На этой даже обручальное кольцо есть.

Игорь замер, боясь пошевелиться. Он завороженно следил за рукой, которая пальцами втыкалась в землю и гребла сухую листву. Затем появилась вторая рука, а после, под землей замелькало что-то белое. До боли знакомое.

Секунда и на поверхность, усыпанный листвой и комьями земли, выбрался сам Игорь…

- Ну, ты и дрыхнешь! – разбудил Илья. – На том свете отоспишься. Ехать пора. - Он запрыгнул в кабину, по-хозяйски развалился на сиденье. – Трогай шеф. – И несколько раз хлопнул по панели.

***

В это дождливое утро, Игорь ехал один. Прошлый вполне законный рейс, как выразился Илья, закончился благополучно. Они отвезли груз, что именно везли Игорь не видел и видеть не хотел. После, разделили деньги и пошли своими дорогами.

Эта поездка была незапланированной для Игоря. Он опять почувствовал напряжение в семье и, желая избежать дальнейшего пожара, уехал.

Раскисшая от дождей дорога вела его в Нижние Боровки. Давно здесь никто не ездил, это было видно по траве, которая почти скрыла некогда изъезженную тропу. Просвечивался лишь силуэт и Игорь, прилипший к лобовому стеклу, пытался точно следовать едва уловимой тропе. Машину бросало из стороны в сторону и не раз казалось, что все – приехал. В этот раз точно без помощи не выберется. Однако многолетний опыт шоферства помог. Умело маневрируя «шестеркой» и бесконечно работая коробкой передач и сцеплением с газом, Игорь кое-как продвигался.

По небу скреблись низкие, набухшие тучи. Цеплялись за высокие сосны. Иногда рвались и падали дождем. Странно лишь, что это было иногда. Судя по погоде, и глядя на небо, дождь должен лить постоянно.

Оказывается, самое начало дороги в Нижние Боровки оказалось и самым легким испытанием. Позже, когда по обе стороны обочины начали высится деревья, стало вовсе невыносимо. Часто приходилось останавливаться, чтобы убрать ветки.

Лишь бы не было упавшего дерева – думал Игорь. Тогда пришлось бы пешком идти. Но он бы и пошел.

Первые дома появились внезапно. Словно охотничьи кибитки, спрятанные на поляне. Поросшие высокой травой, дома стеснительно приветствовали Игоря проваленными крышами и высокими печными трубами. О заборах и речи не было. Сейчас все выглядело одними сплошными зарослями. Быть может, в гуще этой травы и скрываются остатки заборов, но сейчас их не разглядеть.

Как в сказку въехал, - подумалось Игорю.

В страшную детскую сказку.

Он остановился возле первого дома, если эту развалюху можно еще называть домом. Дальше лучше пешком – не иначе.

Сделав первые шаги, почувствовал, как промокают ноги. Мокрая трава с удовольствием поделилась с ним избытком влаги.

- Где же ты здесь жил? – спросил Игорь, и удивленно подумал, что никогда не разговаривал сам с собой.

Искать долго не пришлось. Собачий лай привел к нужному дому.

Покосившаяся изба стояла у самого леса. Сосны росли прямо во дворе. Забора не было вовсе, зато сохранились ворота и калитка. А возле калитки, на цепи бегала рыжая дворняга и лаяла как-то в сторону. Словно боялась его. Посмотрит, отвернется и протяжно воет.

- Хороший, хороший, - сказал Игорь и сбавил шаг. Он подошел на вытянутую цепь и замер. Пошарил в карманах, надеясь найти вкусняшку. – Извини, только погладить могу.

А пес и этому был рад. Виляя хвостом, подбежал к незнакомцу.

- Где твой хозяин? Где? – спрашивал Игоря, трепля за холку. – Ну, пропустишь меня в дом?

Поросший травой двор. Тропы ведут от крыльца к поленнице и к погребу. Игорь поднялся на невысокое крыльцо. Открыл покосившуюся дверь и вошел.

Как только он сделал несколько шагов, послышался голос:

- Костя? Тамара? Ваня, ты?

Голос доносился из единственной комнаты. Дверной проем был завешан ватным одеялом.

Игорь отодвинул одеяло и в нос ударил запах ветхости. Сырость, вперемешку с ароматами плесени, старого человеческого тела и давней едой.

- Костя?

Почему-то тяжело стало от этого имени. Ведь его так и звали. А фамилия? А фамилией Игорь даже не поинтересовался.

- Нет, это не Костя. Я Игорь, - сказал он, пытаясь найти источник голоса.

В доме было сумрачно. Словно через пару минут наступит ночь. Ощупывая взглядом стены и утварь, Игорь зацепился за ворох тряпок на полке рядом с печкой. Голос шел оттуда.

- Игорь? Не знаю я никакого Игоря.

Тряпки заворочались, как земля во сне. Через минуту на него смотрела дряхлая, как и всё в этой деревне, старушка. Она села на кровать, нащупала палку и хотела встать:

- Сидите, сидите, - остановил Игорь. – Я… Я, - он не знал как продолжить. Не придумал. А врать не умел. Да и не хотелось. – Я здесь проездом. Можно сказать, случайно оказался в вашей деревне.

- Гости это редкость для нась, - улыбнулась она беззубым ртом. – Садись вон тамь. Сейчас чаем напою.

- Нет-нет, спасибо, не надо. Я ненадолго.

- Ну, не будешь ты, так я сама попью.

Она со скрипом встала с кровати. И было не совсем ясно, кровать ли скрипнула, или же тело старушки. Двигалась медленно. Каждый шаг и каждое движение давалось с трудом. Оттого она и не двигалась лишний раз. Все было размеренно и рассчитано. Пять крохотных шагов до стола, где были чашки, чай, сахар и чайник. Три шага до бочки с водой и еще шесть до печки.

- Поможешь печурку растопить. А то опять обжечься боюся.

- Помогу, - после некоторого молчания ответил Игорь, не совсем понимая к кому, обращается старушка, глядя куда-то в сторону. В этот момент он понял, что она слепая.

Подойдя ближе, убедился. Под белой пеленой, невозможно уже определить цвет ее глаз.

- Тама дрова возьми. Благо вчерась мне Ваня натаскал.

- Ваня это?...

- Сосед мой, - ответила она и побрела к кровати.

- Тут еще есть жильцы?

- Ваня да Тамара. Да Костя мой. Только воть он кудысь пропал. Пьет наверное. Ох уж эта водка. – Она присела на кровать, сложила руки на палке.

Игорь принес дров, наломал щепок. Ему жутко не хотелось задавать этот вопрос. Он боялся услышать «да».

- Костя, это сын ваш?

- Сын. Единственный мой. На нем и деревня наша держится. То на почту сходит, пенсию заберет. То продукты принесет. То вот, еды притащит. Или дров наколотит. Он у меня хороший. Только пьёт воть… - она часто по-старчески смягчала концы слов.

- И как же вы тут живете?

- Да, как видишь. – Она усмехнулась. – Не барствуем. Но и не мрем. Как бы не вышло чего?

- Не вышло что?

- Да, с Костиком моим. Тогда-то мы точно помрем. Тамара хоть и моложе меня, а все равно ходит тяжело. Разве что Ваня может до почты дойти, но вернуться, да с едой на горбу он не выдюжит. Пусть он и хорохорится, что остался единственный мужик на деревне. Любит он шутить на эту тему, дескать, бабы за ним должны табуном ходить. А кто ж туть ходить будет, коль не осталось никого. А иногда… иногда придуьт они двое ко мне, мы вот так сядем на лавочке у печурки и говорим-говорим. Долго язычками чешем. А порой я думаю, о чем говорим-то, если живем тут втроем и ничего не происходит у нас. Окромя своего двора и не видим ничегошеньки. А все равно болтаем, как по молодости. А порой, спать ложишься после такого и вспоминаешь. А ничего не лезет в голову. О чем говорили три часа к ряду. Ничего не вспомнишь. То ли память подводить стала. То ли разговоры наши пусты. Вот так и живем.

Игорь развел огонь, наполнил чайник водой и сунул в печь. Ему хотелось быстрее уехать. Уж больно тяжело слушать одинокую старушку, понимая, что не Киселя он убил. А вот их всех! Одним махом четыре души на небо унес. И Илью послушал на свою голову. Чего сам не проверил? Знает же, что тот любит языком трепать, лишь бы себе выкроить. Знает же. А поверил. Или побоялся, что может быть по-другому. А теперь вон как вышло.

Соскучилась она по живой душе. Говорит без умолку. А у меня и нет теперь души. Там ее оставил – под сосенками.

Разлил чай.

- Возьми сахару-то. Да не скупись, добротно насыпь, - говорила старушка, будто видела, сколько он положил. – Ну, не хочешь… тогда мне прибавь. Зубы-то я уж чай не испорчу. – Шутила она.

Пили чай и разговаривали. Точнее говорила старушка, а Игорь лишь слушал, кивал и поддакивал, дабы разговор поддержать. И тяжело было слушать. О непростой жизни. О тяжестях старости. О том, что… да обо всем было грустно. И каждое ее слово иголкой входило в тело и оставалось там.

А после, когда Игорь все же вышел из дому, не смог ничего вспомнить. Почти полтора часа она говорила, а он не запомнил. Лишь тяжелая ноша повисла на плечи. Как густой шлейф остается после полыни, так и Игорь ушел, неся с собой ощущения горя.

Напоследок, по просьбе старушки, покормил пса остатками еды и пошел к машине. В другие дома решил не заглядывать. Не вынесет. Не сможет еще раз это пережить.

Вот так и умирают деревни. Вроде бы и находятся в паре десятков километров от цивилизации, а все равно умирают. Можно сказать на глазах мрут. На видном месте.

Обратной дороги не помнил. Он все еще был там. У старушки дома, имя которой так и не спросил. Сидел, пил чай и слушал. Уж чего-чего, а слушать он умел.

Домой ехать с таким настроением не хотелось. Но он понимал, что лучше оно уже не станет. Ни рыбалка, ни друзья, ни водка не вернут в прежнее русло. Усыпят совесть. Затуманят разум и всего. А после, эта увеличенная ноша вновь затянет свои ремешки на шее, плечах, груди.

И как тут быть?..

Завтра восьмая. Она же последняя