Рабы семьи Трок⁠⁠

Глава 5, часть 2.

Стоит, наверное, порадоваться если не частичному продвижению планов, то хотя бы новой форме. Теперь это не обычное домотканое платье, которые носят служанки, с совершенно отвратительными рукавами, лохматящимися понизу, стоит только даже немного неудачно надеть ими что-то, а что-то более приближенное к одежде хозяев. Инга бросает взгляд на попавшееся по пути зеркало, отмечая, что тёмно-синее платье с достаточно скромным лифом ей даже идёт. Хотя оно и подчёркивает бледность кожи… впрочем, веснушки немного выправляют ситуацию… наверное. Ой, да какая разница? В поместье всё равно нет мужчин, на которых стоило бы расходовать очарование. А в глазах женщин лучше выглядеть скромной и тихой. И готовой выполнить любой приказ. Конечно, вчерашний разговор с Царёвым, который всё же оказался не совсем придурком… то есть, придурком, конечно, но хотя бы придурком с моралью… слегка подпортил образ. Увы, но каждое её слово слышали все, кто собрался рядом с ямой. Так что…

Ладно. Придётся исходить из того, что есть.

И не думать, что всё могло бы быть гораздо лучше.

Инга застывает перед дверью, собираясь с духом. А ведь никогда раньше не боялась. На все собеседования шла так, как будто бы желанная должность уже была в кармане. А теперь…

А теперь от слов этой женщины, да и не только её, зависит вся жизнь. И это как-то… Инга усмехается, поправляет причёску, думая, что было бы гораздо лучше обрезать волосы, как это было на Земле, чем маяться каждое утро с косами или пытаться собрать их в пучок на затылке, когда постоянно хотя бы одна прядь но ускользает от шпилек, и стучит по дереву двери. Услышав разрешение войти, она толкает дверь, отмечая, насколько та тяжёлая. Тяжелее, чем должно быть дерево. Даже если оно в пару слоёв. Магия? Или что? И зачем это надо? Что бы при штурме никто не смог открыть сразу? Так для штурма сюда ещё добраться надо, а это только при помощи подъёмника возможно… если, конечно, нет каких-то особых магических штучек… Инга задумывается, пытаясь вспомнить, описывалось ли что-то подобное в книжках, которыми зачитывалась Леночка, или нет. Вспомнить не удаётся — сама Инга всё же такой литературой не очень-то и интересовалась. Хотя, наверное, если можно перетащить людей из одного мира в другой, то и ещё что-то в подобном ключе сделать будет просто…

Как жаль, что она так мало знает про этот мир!

Комната… радует. Пусть Инга и терпеть не может подобные интерьеры, предпочитая минимум мебели, но диванчик с завитушками и атласной тканью обивки, а так же тёмные матовые шторы и шпалеры с мотивами природы навевают покой. И желание расслабиться и, забравшись с ногами на этот самый диванчик, задремать. Инга делает несколько шагов, отмечая, что дверь позади закрылись бесшумно, чего сложно было ожидать при её тяжести, и замирает, склонив голову. Смотреть на хозяйку нельзя. К сожалению. Потому что безумно хочется видеть, как именно та реагирует на присутствие Инги.

Никак. Вообще.

Эйн Трок… эйн Ниилли Трок расслаблено сидит в кресле и смотрит в окно. В котором по определению не может быть ничего интересного. Хотя бы потому, что видно в него только кусок неба. По крайней мере — с места, где она сидит. И вот как это понимать?!

Инга чуть расслабляет ноги, оставаясь при этом настолько неподвижной, насколько получится.

Раз уж теперь она — личная прислуга… компаньонка, если облекать суть в более красивую форму, то следует вести себя именно так, как и подобает прислуге. Пусть это всё ещё и бесит до дрожи. Инга опять заставляет себя дышать диафрагмой, сосредотачиваясь на этом почти полностью. И практически сразу чувствует, как раздражение утихает. Может, это и самовнушение, но Инге всегда было плевать, что лежит в основе того или иного действия, если результат устраивает.

— Прекрасная погода, не правда ли? — нарушает тишину эйн Трок. Она чуть поворачивает голову, искоса глядя на Ингу.

— Если вы так считаете, — Инга не вздрагивает. И вообще не реагирует, контролируя дыхание.

— То есть, вы не считаете её прекрасной? — Эйн Трок чуть улыбается, но суть улыбки от Инги ускользает. Доброжелательность? Издёвка? Что это?

— То есть, я не считаю ни один из вариантов погоды прекрасным или отвратительным, — честно признаёт Инга, всё так же не поднимая глаз. — Они меня одинаково устраивают при условии, что я подготовлена к ним. Точно также я отношусь к временам года.

— Вот как… надо думать, что у вас нет и любимых цветов, вкусов и запахов…

— Примерно так, — кивает Инга, рассматривая цветочный орнамент на ковре под ногами. Что за глупые вопросы? Какой смысл в ни… хотя смысл есть. Разумеется. В любых вопросах есть смысл. В том, как именно на них отвечают. И… да. С образом наивной дурочки можно окончательно попрощаться. Не удалось его грамотно изобразить. Слишком уж много вышло проколов. Инга продолжает медленно дышать, не позволяя себя поддаться эмоциям. — В разное время я предпочитаю то или иное в зависимости от настроя. Но в целом тяготею к тёмным оттенкам и кислым вкусам. И пряным запахам. Впрочем…

— И людей вы в своей жизни предпочитаете оставлять тех, кто может быть полезен, — заканчивает эйн Трок, заставляя на мгновение сбиться с ритма. Конечно, Инга тут же выправляется, но… Она кивает, не поднимая глаз от ковра. — Прекрасно. По крайней мере вы также импульсивны, как ваш брат. Хотя и можете сдерживать себя ради достижения нужных вам целей… — Эйн Трок замолкает, давая, как Инга понимает, прочувствовать услышанное. — Мне понравилось то, как вы вчера с ним разговаривали.

— Должна ли я думать, что то, что я сейчас стою перед вами, является последствиями вчерашнего разговора? Вас устроил результат? — Разумеется, это последствие! Тэйе же прямым текстом заявила, что от разговора зависит то, что…

— Частично. Устроит полностью, когда вы принесёте клятву верности семье. — Инга вскидывает голову, окончательно забыв о той роли, которую ей следует играть. И ловит усмешку на выцветших от возраста губах эйн Трок. Она даже не думает как-то скрывать возраст, маскируясь косметикой! Занятно… Вызывает уважение даже. — Вы, верно, желаете узнать, зачем клятва, если есть ошейник?

— Ошейник блокирует возможность побега и бунта. На пару с браслетами, — не задумываясь, отвечает Инга. Подтверждений этому у неё нет, но она думает, что это вполне логично. — Клятва обязывает всегда и во всём действовать в интересах вашей семьи. Верно?

Эйн Трок медленно наклоняет голову.

Вот как… То есть, не получится сбросить эту роль, если надоест… если надобность в ней отпадёт…

Инга скользит взглядом по шпалерам, фиксируя отдельные части пейзажей вроде заросшего мхом поваленного ствола дерева или очень реалистично прописанных солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву, и думает. Вечная преданность семье Трок. Это плохо или хорошо? Зависит, конечно, от того, что именно из себя эти семья представляет. Потому что ну, вот крайне невыгодно отдавать себя в руки кого-то, кто запросто может пожертвовать твоей жизнью чисто из прихоти. Хотя, конечно, подобное вообще вызывает вполне себе понятное отторжение даже при крайне снисходительном отношении Инги к рабству в определённых границах. Но… Царёв, конечно, в чём-то прав в своём неприятии подобного. Только вот выжить в одиночку в чужом мире…

Не существует ничего абсолютного…

Инга усмехается, даже не думая скрывать это от хозяйки.

Верно. Не существует ничего абсолютного. Даже эти браслеты и ошейник. Даже эта клятва. Всё можно при желании обойти, нивелировать. Так что…

— В каком именно виде я должна принести присягу? — спокойно интересуется Инга, не без удовольствия понимая, что эйн Ниилли Трок… удивлена. Неужели она думала, что Инга начнёт сейчас торговаться или откажется? Да, были такие мысли. Были. Только выбирая между прозябанием в роли низшей прислуги и возможностью забраться повыше… с перспективой когда-нибудь изменить расклад!.. Инга однозначно выбирает второе! И пусть придурок-Царёв хоть что вещает про свободу и прочее! — И когда?

— Завтра. В полдень, — ровным тоном сообщает хозяйка, уже взявшая себя в руки. — Эйн Тэйе расскажет тебе всё, что ты должна знать.

Инга склоняет голову и, дождавшись приказа удалиться, размеренной походкой покидает комнату. В коридоре она выдыхает, не позволяя, впрочем, эмоциям прорваться сквозь наведённое спокойствие. Оглядывается, чтобы убедиться в том, что никто сейчас не следит за ней, но даже после того, как не замечает никого поблизости, продолжает держать лицо до тех пор, пока не оказывается в собственной комнате.

И только там даёт волю чувствам, сползая на пол и утыкаясь лицом в ладони.

Страшно.

От одной только мысли, что сейчас она сама себя загоняете в ловушку, из которой, возможно, никогда уже не выберется. Страшно. И хочется проснуться сию секунду в своей постели на Земле и забыть про это всё. Инга судорожно вздыхает и только усилием воли не позволяет себе разреветься. Исключительно потому, что ей сегодня ещё на люди показываться, а радовать прислугу зарёванной рожей нет ни малейшего желания. И то, что даже на мгновение нельзя расслабиться, бесит до крайности.

Только вот сделать ничего нельзя.