Проданная колонна.
Во время Первой чеченской войны произошло немало драматических событий, в результате которых погибло нелепой и страшной смертью, пострадало, было изувечено телесно и духовно множество русских солдат.
Анализируя известные факты и рассказы очевидцев, а также лицезрея меры, предпринятые руководителями нашей страны и вооруженных сил, становиться очень трудно убедить себя в том, что основная вина за происшедшее в те дни лежит не на их совести.
В начале весны 1996-го года практически одновременно случились два крупных поражения российских войск. 31 марта в Ножай-Юртовском районе Чечни возле села Беной была расстреляна колонна десантников из 104-ой дивизии, шедших к административному центру Ведено. Там было много убитых, и еще больше раненых солдат. Казалось армейское командование сделает соответствующие выводы…. Но уже 16 апреля боевики нанесли новый удар, вновь оказавшийся для них чрезвычайно удачным. В Грозненском районе Чечни к северу от поселка Ярыш-Марды шатойские бандиты атаковали колонну 245-го мотострелкового полка. Сражение, а точнее бойня, резня, длилась около четырех часов, до тех пор, пока Хаттаб и Гелаев со своими людьми беспрепятственно не покинули позиции. Результаты боя террористы снимали на видеопленку. Ее и сегодня можно найти на страницах интернета.
Отойдя от привычного формата статьи, попробуем передать творившееся в тот день безумие и хаос словами очевидцев….
Отметив 14 апреля Пасху, на центральной базе 245-го мотострелкового полка организовали очередную колонну на Шатой. Она должна была привезти молодое пополнение, а также материально-технические средства для нужд военной части. В понедельник пятнадцатого апреля колонна без помех добралась до Ханкалы и остановилась там на ночлег.
В эту же ночь подошедшие отряды боевиков организовали засаду возле села Ярыш-Марды. На протяжении двух километров вдоль трассы ими было сооружено более двадцати огневых позиций. Подготовлены склады с боеприпасами, установлены на дороге мины. Численность чеченских сепаратистов по разным оценкам составляла от восьмидесяти до ста шестидесяти человек.
Во вторник утром выдвинувшиеся из Ханкалы федеральные силы провели установленные мероприятия при передвижении колонны. Разведывательная рота присматривала за Аргунским ущельем, а артиллеристы установили контакт со своими собратьями из 324-го полка. После этого колонна отправилась в путь.
Из воспоминаний снайпера Дениса Цирюльника: «У нас была одна примета – если на дороге попадаются мужики, женщины и дети, то все в порядке. Если же одни женщины, то жди засаду. Так вот нам в тот день попадались одни бабы и дети».
Миновав населенный пункт Дачу-Борзой, в районе двух часов дня по местному времени колонна добралась до села Ярыш-Марды, растянувшись на узком горном серпантине. Длина колонны, как выяснилось уже потом, составляла почти полтора километра. Когда зазвучали первые выстрелы, ее головная часть скрылась за очередным поворотом дороги, а задняя миновала мост через русло неширокой речки Аргун.
Денис Цирюльник: «Мы ехали, рассказывали анекдоты. Все были спокойно. И тут где-то впереди колонны раздался взрыв. Увидели, как из-за холма подбросило башню танка. Потом прогремел второй взрыв. Третий был уже перед нашим наливником. (Наливник – это бензовоз. В колонне наливники всегда являлись основной целью боевиков. Водить наливник считалось одной из самых героических профессий. Здесь и далее примечания автора). Взрывом сорвало капот и выбило стекла. Меня контузило и я запутался в ручках двери. Когда сумел выбраться из кабины, сразу отбежал метров на пятнадцать, нашел какую-то ямку в обочине и запихнул туда зад. Огонь был очень плотный. Когда прошел первый шок стал наблюдать, как обстоят дела».
Все началось после того, как оборудованный тралом танк, возглавляющий колонну, подорвался на мине огромной мощности, оснащенной дистанционным управлением. Еще один фугас был потом найден в хвосте колонны, но он к счастью не сработал. В целом же на трассе от места нападения и до Шатоя на следующий день было обнаружено семь неразорвавшихся фугасов. Как только танк был нейтрализован, спрятавшиеся по обеим сторонам ущелья боевики открыли стрельбу. Автоматчики, пулеметчики и снайперы били по колонне. В наших солдат полетели гранаты и мины. Танк, идущий в хвосте колонны, получил несколько попаданий из гранатомета. Но только после того, как ему пробило башню, он начал отступать, сдавая задом. Таким образом, он сумел выбраться из боя.
Со слов старшего сержанта Игоря Изотова: «Я находился в третьем грузовике. При взрыве головного танка инстинктивно пригнулся, и в это время пулеметная очередь прошила лобовое стекло. Из нашего «Урала» все быстро выскочили, отстреливаясь наугад. Я втиснуться между скалами и передней БМП. Это мне и еще нескольким ребятам спасло жизнь. Остальным повезло меньше. Нашему снайперу автоматной очередью перебило обе ноги. Он кричал, перекрывая стрельбу, кровищи было море, из ран торчали сухожилия и ошметки костей. Мы оттащили его, и все время он пытался схватить меня за волосы, словно пытаясь задержаться на этом свете. Позже он умер».
Бандиты все спланировали грамотно. Шедшие за танком БМП и БРДМ (бронированная разведывательно-дозорная машина), были расстреляны в упор из стрелкового оружия в первые минуты боя. Погиб старший колонны майор Терзовец и артиллерийский корректировщик капитан Вяткин. Выстрелы снайперов оборвали жизни авиационного корректировщика и водителя разведывательной машины. Колонна в один момент оказалась, отрезанной от внешнего мира, без поддержки авиации и артиллерии.
На УКВ диапазоне радиосети чеченскими боевиками была поставлена активная помеха, что полностью лишило бойцов связи с командованием. С заранее подготовленных огневых точек, расположенных на высоте по обе стороны от дороги, бандиты кинжальным огнем в течении нескольких часов уничтожали технику и личный состав полка.
Возвращаясь к рассказу контрактника Дениса Цирюльника: «Мимо меня пролетела граната и попала в наливник, который ехал позади нас. Наливник загорелся. Я прикинул, что когда он взорвется, то тут будет очень жарко. Собрался и перебежал дорогу, спрятавшись за бетонными блоками у моста. Вот так я лежал и думал, куда подевалось командование. А вокруг дым, взрывы, беспорядочная стрельба. В прицел ничего не видно. Рядом текла полутораметровая речка горящего керосина. От ее пламени было нестерпимо жарко. Увидел как в «Урале» поблизости стали взрываться заряды для САУ. За ним горел еще один «Урал» с фугасными снарядами, которые к счастью не сдетонировали целиком. Их разбрасывало взрывами во все стороны. Вдруг в машине что-то взорвалось, и задний мост свечой улетел вверх метров на восемьдесят».
Солдаты сгорали заживо, не успевая выбраться из обстреливаемых «Шмелями» (одноразовых реактивных огнеметов отечественного производства) машин.
Бойцы, ехавшие на мешках с продовольствием, сразу же стали отличной мишенью бандитов. Большое количество машин с топливом в колонне также сыграло на руку противнику. Взрываясь, они уничтожали вокруг себя все живое, повсюду разлеталось горящее топливо. Контуженых солдат, пытающихся убраться с дороги, добивали снайперы. Грузовики с боеприпасами боевики уничтожали из РПГ, а те, которые везли продукты, обстреливали из стрелкового оружия.
Из рассказа старшего прапорщика Сергея Черчика: «Пошевелился и тут же пуля пробила мне каблук. «Духовский» снайпер, очевидно, понял, что я живой. Успел заползти под машину, автомат не бросил, волочил за собой. А снайпер начал стрелять по колесам, чтобы машина, осев, меня раздавила. Рядом разорвался снаряд, выпущенный из гранатомета, осколок угодил мне в бедро. Лежу, не могу ничего придумать, а мост автомашины того и гляди раздавит. В последний момент один контрактник вытянул меня за шиворот. Техника вся в пламени, сверху капает горящая солярка. Снайпер достает солдата, перебивает ему коленную чашечку. Через мгновение нас уже двоих тащит другой солдат-срочник.
Повезло тем, кто в первые минуты боя сумел найти мертвые зоны, куда чеченские боевики не могли попасть. Многие солдаты прыгали с высокого обрыва у пересохшей речки, спасаясь от вражеских пуль. На следующий день разведчики, прочесывающие ущелье и обследующие берега Аргуна, находили их тела. Некоторые пытались спрятаться от огня под автомашинами. Но и там их доставали снайперы. Там, где чеченские сепаратисты не могли попасть в наших солдат прямо, они стреляли рикошетом. Одна группа бойцов спаслась, спрятавшись в дренажной трубе под дорогой, другая смогла добежать и занять позицию в фундаменте строящегося дома, расположенного поблизости.
И снова из записок Дениса Цирюльника: «Когда дым рассеялся, я начал искать цели. Увидел в прицеле, как в полутора сотне метрах от нас копошится «душара». Снял его с первого раза. Выстрелил в еще одного рядом, но не уверен, что убил. Пуля попала в бруствер, за которым он прятался на уровне груди. Но «дух» исчез. Снова стал смотреть в прицел. На перекате один из них «на четырех костях» отползал в гору. Первый выстрел в молоко. Задвигался он сразу быстрее, но сбежать не успел. Второй, словно пинок по зад, перекинуло его через голову».
После того, как командование 245-го мотострелкового полка узнало об атаке на колонну, был дан приказ… ничего не предпринимать до указаний сверху. Только в начале четвертого (по местному времени) пришло распоряжение пробиваться к колонне. Первыми выдвинулись бойцы разведроты, блокировавшей Аргунское ущелье. Разведчиков было немного, и возле поселка Ярыш-Марды боевики встретили их.
Прижатые плотным огнем, ребята так и не смогли подойти к месту основного сражения. Спустя еще один час руководство федеральными силами в регионе предприняла новую попытку деблокировать угодившую в засаду колонну.
Ей на помощь была отправлена бронегруппа подполковника Мирошниченко, бывшего командиром второго мотострелкового батальона 245-го полка. Она состояла из двух танков и трех БМП. Несмотря на то, что бронегруппа также подверглась обстрелу, ей удалось прорваться и выйти к месту сражения.
Слово Сергею Черчику: «Снова лежим втроем под днищем машины. Патроны у всех закончились, да и автомат мой разбило – две пули угодили в затворную раму. С горы часто орали: «Сдавайтесь, русские». Пока шел дым, и нас не было видно, никто не стрелял. Дым прошел – опять стали стрелять. Взрыв из гранатомета, слава Богу, не достали. Никто тогда не надеялся, что останется жив. Я взял гранату, чеку разогнул. Решил, если что, дергаю. Только бы в плен не попасть. А в душе так давит, такая скорбь... За что страдаю... Внезапно такой мощный взрыв. В голове все загудело, в ушах зазвенело. Оказалось это взорвались боеприпасы в горящей рядом БМП. К нам под машину закатилась каска. И наступила тишина.
А потом подлетели наши вертушки! Две штуки я сам видел. Сначала они шли высоко, а потом снизились и стали лупить ракетами по горам. А потом и артиллерия со стороны 324-го полка подключилась».
В шестом часу вечера бронегруппа Мирошниченко, обстреляв прилегающие высоты из БМП и танков, приблизилась к колонне. Личный состав сразу же начал эвакуацию раненых. Примерно в это же время подошла бронегруппа из 324-го полка, а вместе с ней и потрепанный боевиками отряд разведчиков. Из села Гойское подъехала на пяти БМП шестая мотострелковая рота. Но к этому времени бой уже закончился, а отряды чеченских боевиков скрылись с места.
Денис Цирюльник: «Решил из этого ада выбираться, перебежал в «зеленку». Распределили с товарищем секторы обстрела. Я вел огонь по фронту, а он тыл прикрывал… Стало темнеть, а помощи все нет. Сейчас, думаю, «духи» спустятся и все, кранты. Тут заработала артиллерия, аккуратно так, по склонам, не задевая ни село, ни нас. Потом прилетели четыре Ми-24, отстрелялись по горам. Уже стемнело, когда со стороны 324-го полка мы услышали жуткий грохот. Подмога прикатила. Впереди танк, за ним БМП, потом снова танк.
С этой техники куча народу повыскакивало – разведка 324-го. Вместе с ними мы двинулись в голову колонны. Пока я шел, насчитал больше сорока сгоревших тел. После первого осмотра поврежденной техники выходило, что у духов была ясная картина, где и что у нас находится.
Медицинский МТ-ЛБ (легкий бронированный многоцелевой транспортер) они вообще не тронули, только механика застрелили, а ЗУшку за ним в сито превратили. Когда мы поинтересовались, почему подмога пришла так поздно, парни из 324-го полка ответили, что был приказ начальства не дергаться и стоять на месте. В голове колонны до последнего сопротивлялся один БРДМ, в котором почти все погибли. Если бы помощь пришла пораньше, то, возможно, уцелевших было больше».
В отрывках видеосъемки бандитов, отснятой, по мнению специалистов, для спонсоров, можно увидеть сгоревшую, разбитую и перевернутую технику уничтоженной колонны. Вооруженные боевики очень довольны, они громко переговариваются и позируют на разбитых автомашинах. В кювете лежит перевернутый БПМ, рядом с ним «Урал», опрокинутый на бок, за ним еще один и еще. В реке стоит расстрелянный БМП, возле сгоревшего грузовика разбросан хлеб…
Старший сержант Игорь Изотов: «Запах на месте боя был тошнотворный. Когда я вернулся к сгоревшему «Уралу», то сразу нашел своего друга Серегу. Еще вначале, спрятавшись за камнем, я видел, как он бежал к укрытию. Первой очередью ему перебило ноги, второй прошило туловище. В каком-то помутнении я все старался нащупать пульс на окровавленном Серегином теле. Очнулся, когда меня толкнули в спину. Я погрузил труп в подъехавший «Урал» и только тогда посмотрел вокруг. Остальные выжившие тоже находили знакомых и друзей. Кто-то при этом страшно ругался матом, кто-то надрываясь орал, одного солдата вырвало, когда вытащили обезображенное, обгоревшее тело танкиста. Всеми владел дикий ужас...».
Официально в составе колонны находилось чуть менее двух сотен человек, однако там были и неучтенные дембеля-срочники, и солдаты, отправляющиеся домой по семейным обстоятельствам. Кроме того в бою на стороне федеральных сил приняли участие гражданские лица, которые сопровождали колонну, присоединившись в населенных пунктах. Позднее было очень трудно подсчитать точное количество убитых, которое по разным оценкам варьируется от 73 до 95 человек. Каждый из них погиб по-своему. Кто-то мгновенно, в первые секунды боя, кто-то на обочине дороги у взрывающихся машин, отстреливаясь до последнего патрона, кто-то, заживо сгорая в грузовиках. Большинство трупов обгорело почти полностью. Людей опознавали по носкам, кусочкам документов, личным номерам. Узнать на месте личности около трех десятков бойцов так и не смогли. Их тела отправили в специальную лабораторию в Ростове. Полсотни человек было ранено, а полностью невредимыми пережили сражение только тринадцать солдат. И все, кому повезло выжить, признаются, что это был, наверное, самый страшный день в их жизни...
В количестве уничтоженной техники разногласий меньше – один танк, шесть БМП, одна разведывательно-дозорная машина, около четырнадцати грузовиков. Потери боевиков остались неизвестными, однако в последующие дни в окрестностях было найдено семь тел, принадлежавших жителям Шатойского района.
Сергей Черчик так описывал спасательную операцию: «Сколько прошло времени с начала атаки – не знаю. Когда появились первые наши солдаты со стороны 324-го полка, уже стемнело. Медицинскую «мотолыгу» колонны боевики почему-то не расстреляли. И нас, раненых, стали собирать и укладывать в нее. Внутри поместилось человек шесть-восемь. Мертвых положили на броню. В кабину сел какой-то неизвестный боец, стал «мотолыгу» разворачивать, отъехал назад, но дорога было слишком узкая. Машина зависла над обрывом. Помню, как успел подумать, что не для этого выжил. Все убитые сверху, человек десять-пятнадцать, упали вниз в Аргун. Потом водитель все-таки вырулил, поставил машину на дорогу».
Согласно официальным сведениям применение артиллерии 245-ым мотострелковым полком началось в 16:00, а 324-ый полк открыл огонь в пять вечера. Артиллеристами 245-го полка 16 апреля было израсходовано 669 снарядов, 324-го полка – 332 снаряда. 17 апреля для того, чтобы эвакуировать в базовый центр оставшуюся поврежденную технику и очистить трассу под руководством командира полка полковника Романихина отправилась очередная бронегруппа. Место боя выглядело жутко. Пламя уже унялось, и машины в колонне стояли, покрытые сажей и выгоревшие дотла, подобно призракам.
Начальник артиллерии 245-го мотострелкового полка подполковник Борис Крамченков также присутствовал в том рейде: «Мы пришли рано утром, но «духи» уже ждали. Стоял туман, который маскировал нас. Это и позволило более-менее спокойно убрать сгоревшую технику. Все, что еще могло пригодиться, мы эвакуировали, остальное сталкивали в обрыв. Одновременно находили тела убитых. Все были обгоревшие. Всех завернули в фольгу и отвезли в базовый лагерь полка».
По факту нападения боевиков Хаттаба на колонну 245-го мотострелкового полка в районе Ярыш-Марды было проведено официальное расследование. По удивительной наивности (или халатности) нашего руководства после заключения соглашения о запрете боевых действий и длительного отсутствия нападений в данном регионе, все блокпосты были сняты, а бдительность федеральных сил заметно упала. Уже на марше 245-ый мотострелковый полк повел себя крайне беспечно, не организовав должным образом пешую разведку дороги и близлежащей местности, которая, скорее всего, смогла бы заблаговременно обнаружить установленные боевиками фугасы. Также не было авиационного прикрытия. В потенциально опасных пунктах не выставлялись боковые сторожевые заставы, выгодные высоты рядом с маршрутом движения не занимались. Уже позднее, после начала боя, командование по неизвестным причинам слишком долго тянуло с разрешением начать артиллерийский обстрел. Вообще «почему» в ходе расследования причин произошедшего возникло очень много. Например, почему не дали вовремя выдвинуться на помощь расположенной неподалеку бронегруппе, которая могла бы отвлечь боевиков и перекрыть им пути отхода.
Почему вертолеты появились так поздно?
Почему блокпосты 324-го полка возле поселка Ярыш-Марды были убраны с близлежащих высот буквально за пару дней до этого?
Боевики не просто так выбрали место для засады. Они знали о подписанном 4 апреля 1996-го года мирном договоре между представителями власти села Ярыш-Марды и командованием федеральных войск.
Знали они и о том, что селение Ярыш-Марды располагается на пределе максимальной дальности ведения огня артиллеристов. Получается, что знали чеченские сепаратисты подозрительно много, однако результаты работы контрразведки широкой общественности не разглашались.
Зато расследование по факту расстрела колонны 245-го полка вскоре было прекращено. Виновных по делу так и не нашли. Хаттаб и Гелаев позже были уничтожены.
Ребятам, павшим в тот роковой день, вечная память!