Приказа верить в чудеса не поступало
Рассказ, написанный в соавторстве с другом. Ранее выкладывался на фрпг, на конкурс. Название рабочее, отрывок из песни Би-2 – «Волки». Эпиграфом к первой главе и ко всему рассказу выступает стихотворение, взятое со страницы Стихи.ру от автора Кот Басё. В рассказе 10 глав.
_______________
II
– Он же невозможный ученик! Просто немыслимо было приводить его сюда! – в учительской, где собрались все преподаватели, женщина в возрасте – завуч, сокрушалась, обмахиваясь сегодняшней газетой
– Совершенно с вами согласна, Виктор неуправляем. Он просто является угрозой для нашей школы. Да не только для школы! Почему такого подростка вообще допустили до других детей? Почему его родители не отвели его в больницу, чтобы поправить в его сознании нужные винтики, если уж ему, простите, «сорвало резьбу»?
– Действительно, – вклинился в разговор мужчина, – кто вообще его родители? Может, у них нет средств? Может быть… давайте скинемся пед. коллективом, сколько стоит коррекция поведения? Я просто не сталкивался…
– Да никто из нас не сталкивался, Юрий Палыч, – молчавший директор посмотрел по очереди на всех учителей, – и поверьте мне, у его родителей предостаточно средств для этой операции.
– Так в чем же дело? Может, может нам написать жалобу? Чтобы уже решали другие? Это же немыслимо!..
– Полагаю, другие тут тоже бессильны, дело в том, что его родители…
***
Он видел их через большое окно. Сидел на полуразрушенной каменной стене ранее стоящего здания, свесив ноги, и смотрел, как беззвучно шевелятся их рты, будто у рыб в аквариуме. Брюки были испачканы побелкой, а от пиджака оторвана пуговица. Он то и дело запускал в густую шевелюру пальцы и чесался, морща нос.
– Эй, ты здесь! – Ошарашенная не только его присутствием, но и собственным открытием, Лена вышла из-за стены и задрала голову, рассматривая сидящего наверху Виктора. – Почему не пошел домой?
– Не хочу, – даже не глянув в её сторону, огрызнулся он, продолжая смотреть на преподавателей, которые всё так же беззвучно открывали рты, а после принялись размахивать руками.
– Через два часа наступит комендантский час, – девочка устала смотреть наверх и теперь разглядывала чахлую растительность под ногами. – Виктор, ну так же нельзя… иди домой.
– Я хочу запуск посмотреть
– Что? – Она нахмурилась и подняла голову наверх, снова на него посмотрев.
– Запуск, запуск корабля, что не видела никогда? – Виктор, приподняв в удивлении брови, взглянул на неё.
– Видела, конечно. А что в нём интересного? Каждые несколько часов запуски. С малых лет знаю.
– А наблюдала?
– Нет, – почему-то промедлив, ответила она. И вдруг стало как-то неловко. То ли из-за того, что действительно никогда не чувствовала в себе желания смотреть на запуски, то ли из-за того, что Виктор так этому удивлялся. – У меня другие важные дела есть!
– Конечно. Учебники зубрить.
И ей показалось, что он потерял к ней интерес, что он над ней смеётся, а от этого уже стало обидно, а ещё внутри зародилась злость на этого выскочку. Вот ещё, на запуски смотреть, что она там не видела? А уж слышала сколько раз, когда рев по всем улицам города, сотрясая стены.
– Тебе-то больше моего зубрить нужно, а не здесь сидеть. Ты что, давно с комендантами не говорил?
– А ты хоть раз говорила?
– Нет, – снова не сразу ответила Лена, задумавшись. – Я всегда вовремя домой прихожу и не шарахаюсь по дворам. Потому что ходят в это время только преступники и анархисты! Ах да, я же забыла, ты-то у нас анархист и есть! Вот и сиди тут, смотри на свои запуски, а мне домой пора.
И она уже развернулась, поправив лямку рюкзака на плече, а он проговорил, будто даже и не ей:
– Он будет через десять минут. Хочешь, посмотри со мной. А потом домой. И я тоже пойду.
– Правда?
– Правда, пойду.
И дело даже не в том, что ей очень хотелось смотреть на запуск, просто ей, как отличнице и умнице было далеко не безразлично, что её одноклассник не шарахается где-то ночью, а возвращается, как любой уважающий себя и родину человек, вовремя домой. И если она этому сможет поспособствовать, то это будет очень даже здорово. Она поднялась к нему, но самостоятельно забраться на разрушенную стену не смогла бы, Виктор помог, протягивая руку. Рука его была теплой и почему-то шершавой. Она уселась, разглаживая юбку, а мальчишка стал рыться в рюкзаке.
– Что ты там ищешь? – Стараясь заглянуть ему через плечо. Он повернулся и протянул на ладони что-то, опутанное тонкими проводами. Лена чуть нахмурилась, спросив, ¬– что это?
– Ты серьёзно? – Виктор размотал проводки, – это плеер.
– Плеер? Кто тебе разрешил? Он же под запретом! Что ты с ним делаешь?
– Музыку слушаю.
– Музыку?! – Девочку охватил ужас, но она продолжала смотреть, как он нажимает на небольшой коробочке кнопки, после чего на ней загорелся экран.
– Да, что не знаешь что это такое? Ах да, вы же не слушаете музыку.
– Отчего же, слушаем. На уроках.
– Вы слушаете марши, а это, – он протянул ей наушник, а другой всунул себе в ухо, – музыка.
Она неуверенно взяла из его рук маленький наушник и поднесла к своему уху. Заиграла музыка. И не было в ней тех ужасных вещей, о которых говорили учителя, не было слов о насилии и смерти, не было пропаганды, не было криков и воплей, а было что-то другое…Что-то, что заставляло сердце биться сильно-сильно. А от этого было страшно до чертиков. И от того, что сидит недвижно уже пару минут, боясь пропустить хоть одно слово из песни, потому что от этих слов становилось тепло. Небо темнело, и сейчас было фиолетово-желтым. И вдруг грохот, гул и откуда-то из-за школы, но далеко-далеко вверх стала подниматься ракета, оставляя в этой фиолетовой желтизне белый шлейф. Ракета прорезала облака, белый шлейф рассеивался, но посреди небосклона оставалась полоса, чернильное небо, а на нём маленькие-маленькие, но очень яркие точки.
– Это что – звезды? – отчего-то шепотом проговорила она.
– Ага, это звёзды.
_______________
II
– Он же невозможный ученик! Просто немыслимо было приводить его сюда! – в учительской, где собрались все преподаватели, женщина в возрасте – завуч, сокрушалась, обмахиваясь сегодняшней газетой
– Совершенно с вами согласна, Виктор неуправляем. Он просто является угрозой для нашей школы. Да не только для школы! Почему такого подростка вообще допустили до других детей? Почему его родители не отвели его в больницу, чтобы поправить в его сознании нужные винтики, если уж ему, простите, «сорвало резьбу»?
– Действительно, – вклинился в разговор мужчина, – кто вообще его родители? Может, у них нет средств? Может быть… давайте скинемся пед. коллективом, сколько стоит коррекция поведения? Я просто не сталкивался…
– Да никто из нас не сталкивался, Юрий Палыч, – молчавший директор посмотрел по очереди на всех учителей, – и поверьте мне, у его родителей предостаточно средств для этой операции.
– Так в чем же дело? Может, может нам написать жалобу? Чтобы уже решали другие? Это же немыслимо!..
– Полагаю, другие тут тоже бессильны, дело в том, что его родители…
***
Он видел их через большое окно. Сидел на полуразрушенной каменной стене ранее стоящего здания, свесив ноги, и смотрел, как беззвучно шевелятся их рты, будто у рыб в аквариуме. Брюки были испачканы побелкой, а от пиджака оторвана пуговица. Он то и дело запускал в густую шевелюру пальцы и чесался, морща нос.
– Эй, ты здесь! – Ошарашенная не только его присутствием, но и собственным открытием, Лена вышла из-за стены и задрала голову, рассматривая сидящего наверху Виктора. – Почему не пошел домой?
– Не хочу, – даже не глянув в её сторону, огрызнулся он, продолжая смотреть на преподавателей, которые всё так же беззвучно открывали рты, а после принялись размахивать руками.
– Через два часа наступит комендантский час, – девочка устала смотреть наверх и теперь разглядывала чахлую растительность под ногами. – Виктор, ну так же нельзя… иди домой.
– Я хочу запуск посмотреть
– Что? – Она нахмурилась и подняла голову наверх, снова на него посмотрев.
– Запуск, запуск корабля, что не видела никогда? – Виктор, приподняв в удивлении брови, взглянул на неё.
– Видела, конечно. А что в нём интересного? Каждые несколько часов запуски. С малых лет знаю.
– А наблюдала?
– Нет, – почему-то промедлив, ответила она. И вдруг стало как-то неловко. То ли из-за того, что действительно никогда не чувствовала в себе желания смотреть на запуски, то ли из-за того, что Виктор так этому удивлялся. – У меня другие важные дела есть!
– Конечно. Учебники зубрить.
И ей показалось, что он потерял к ней интерес, что он над ней смеётся, а от этого уже стало обидно, а ещё внутри зародилась злость на этого выскочку. Вот ещё, на запуски смотреть, что она там не видела? А уж слышала сколько раз, когда рев по всем улицам города, сотрясая стены.
– Тебе-то больше моего зубрить нужно, а не здесь сидеть. Ты что, давно с комендантами не говорил?
– А ты хоть раз говорила?
– Нет, – снова не сразу ответила Лена, задумавшись. – Я всегда вовремя домой прихожу и не шарахаюсь по дворам. Потому что ходят в это время только преступники и анархисты! Ах да, я же забыла, ты-то у нас анархист и есть! Вот и сиди тут, смотри на свои запуски, а мне домой пора.
И она уже развернулась, поправив лямку рюкзака на плече, а он проговорил, будто даже и не ей:
– Он будет через десять минут. Хочешь, посмотри со мной. А потом домой. И я тоже пойду.
– Правда?
– Правда, пойду.
И дело даже не в том, что ей очень хотелось смотреть на запуск, просто ей, как отличнице и умнице было далеко не безразлично, что её одноклассник не шарахается где-то ночью, а возвращается, как любой уважающий себя и родину человек, вовремя домой. И если она этому сможет поспособствовать, то это будет очень даже здорово. Она поднялась к нему, но самостоятельно забраться на разрушенную стену не смогла бы, Виктор помог, протягивая руку. Рука его была теплой и почему-то шершавой. Она уселась, разглаживая юбку, а мальчишка стал рыться в рюкзаке.
– Что ты там ищешь? – Стараясь заглянуть ему через плечо. Он повернулся и протянул на ладони что-то, опутанное тонкими проводами. Лена чуть нахмурилась, спросив, ¬– что это?
– Ты серьёзно? – Виктор размотал проводки, – это плеер.
– Плеер? Кто тебе разрешил? Он же под запретом! Что ты с ним делаешь?
– Музыку слушаю.
– Музыку?! – Девочку охватил ужас, но она продолжала смотреть, как он нажимает на небольшой коробочке кнопки, после чего на ней загорелся экран.
– Да, что не знаешь что это такое? Ах да, вы же не слушаете музыку.
– Отчего же, слушаем. На уроках.
– Вы слушаете марши, а это, – он протянул ей наушник, а другой всунул себе в ухо, – музыка.
Она неуверенно взяла из его рук маленький наушник и поднесла к своему уху. Заиграла музыка. И не было в ней тех ужасных вещей, о которых говорили учителя, не было слов о насилии и смерти, не было пропаганды, не было криков и воплей, а было что-то другое…Что-то, что заставляло сердце биться сильно-сильно. А от этого было страшно до чертиков. И от того, что сидит недвижно уже пару минут, боясь пропустить хоть одно слово из песни, потому что от этих слов становилось тепло. Небо темнело, и сейчас было фиолетово-желтым. И вдруг грохот, гул и откуда-то из-за школы, но далеко-далеко вверх стала подниматься ракета, оставляя в этой фиолетовой желтизне белый шлейф. Ракета прорезала облака, белый шлейф рассеивался, но посреди небосклона оставалась полоса, чернильное небо, а на нём маленькие-маленькие, но очень яркие точки.
– Это что – звезды? – отчего-то шепотом проговорила она.
– Ага, это звёзды.