Прах ангелов⁠⁠

Бетонные стены фабрики впитывали крики машин, как губка — гной. Аркадий плевал в раковину. Слюна была белой, как тот порошок. Тот самый. Его называли «Эликсир-7» в накладных, но в цеху шептали другое имя: «Прах Ангелов». Мелкий, мертвенно-белый порошок. Для «особой нежности» йогуртов премиум-линии: «Клубничное Облако», «Персиковый Рай». Аркадий бросал мерные ложки этой пыли в чаны с болтающейся жижей. Руки дрожали не от усталости — от тихого визга, что лип к костям после смены.

Сны Аркадия были кровавой баней. Не детский плач — нет. Пронзительные, разрывающие барабанные перепонки визги. Как будто тысячи крошечных легких рвутся на части в мясорубке вечности. Он просыпался в холодном поту, вцепившись в подушку, на вкус напоминающую пыль цеха. Жена давно спала на диване. Ее тошнило от запаха его рабочей одежды — сладковато-трупного, с нотками дезинфектанта. «Ты пахнешь, как конвейер ада», — бросала она, отворачиваясь. Аркадий молчал. Зачем объяснять, что ад — это не огонь, а стерильный холод цеха и белизна, от которой слепнут глаза?

Это случилось в «чистую» пятницу. Автоматика дала сбой. Чан «Клубничное Облако» не запечатался. Пар валил из люка, как дыхание спящего дракона. Аркадий подошел, чтобы дернуть рычаг вручную. И заглянул внутрь.

В густой, розовеющей от красителя жиже плавало Оно. Совсем крошечное, синее, с раздутым животиком и огромными, бездонными глазницами, налитыми до краев белой закваской. Костлявые ручонки безвольно покачивались в субстанции. Аркадий замер. Воздух сперло сладкой вонью клубники и… медного привкуса крови.

Губы синего младенца не шевельнулись, но голос прорезал мозг, как ржавая пила:

«Спаси... Меня...»

Не крик. Не шепот. Мольба. Звук, выскабливающий душу изнутри.

Аркадий оглянулся. Конвейер молчал. Датчики мертво мигали красным. Он был один. Наедине с этим плодом промышленного кошмара. Вина, копившаяся годами, прорвалась черной волной. Рука сама потянулась в липкий, теплый чан. Пальцы обхватили холодное, скользкое тельце. Оно было упругим, как плохой желатин. Он вытащил его. Капли «Клубничного Облака» стекали по его спецовке.

Не было мысли. Был только животный рефлекс бегства от визга во сне. Он сунул синюю тушку в рот. Кости хрустнули, как тонкие стеклянные палочки. Вкус… не было вкуса. Только текстура — резиновая кожица, месиво холодных тканей, острые осколки. Он глотал, давясь, чувствуя, как синяя слизь обволакивает горло. Живот скрутило спазмом.

Он рухнул на колени перед ободком унитаза, покрытым вековой ржавчиной и слоем чужой грязи. Спазмы выворачивали кишки наизнанку. Из него хлестало не просто содержимое желудка. Это была материализация кошмара. Сгустки синей, липкой массы, перемешанные с розовой пеной и белыми осколками. И запах… Не просто клубники. А клубники, выросшей на кладбище. Сладкий, удушающий аромат «Клубничного Облака», умноженный на тысячу. Он заполнил кабинку, пополз в раздевалку, въедался в бетонные стены. Аркадий рвал и рвал, и каждый новый выброс был гимном абсурдному ужасу его жизни. Синева плода смешивалась с розовым красителем, создавая в унитазе психоделическую бурю.

Он вытер рот тыльной стороной руки. На коже остался сине-розовый мазок, сладкий и мертвенный. Вышел из туалета. Лицо было мокрым не только от пота. Коллеги шарахались. Не от запаха рвоты — он все еще висел в воздухе. От него самого. От исходящего от него теперь этого жуткого, приторного клубничного духа, смешанного с холодом могилы. Начальник цеха, толстый Валера, крикнул: «Смирнов! К чану! Персиковый Рай ждет!»

Аркадий подошел к мешку с белым порошком. Он взял мерную ложку. Рука не дрогнула. Внутри все было пусто. Тишина. Визиг из сна стих. Навсегда.

Он насыпал порошок в персиковую жижу. Белые крупинки смешались с потом на его коже, оставляя синеватые разводы. Она весело забулькала. Аркадий глубоко вдохнул. Воздух горел в легких сладким, синим огнем. Запах клубники из его собственных пор был теперь сильнее запаха цеха. Он стал частью конвейера. Частью «Рая». Частью молчания, которое дороже любых криков.

И знал: Ад стал его парфюмом. Его клеймом. Его единственной правдой.

Больше историй и рассказов у меня в Телеграм