После Рима. Старые и новые римляне⁠⁠

В конце лета 476 года командир наемников-варваров Флавий Одоакр разбил войска главного военачальника (magister militum) Ореста, годом ранее свергнувшего западного императора Юлия Непота и усадившего на трон своего сына Ромула Августа, у которого, как говорили, из достоинств была только смазливая мордашка. Недоброжелатели откровенно глумились над Ромулом, прозвав его Августулом (буквально «августенком»). Шестнадцатилетний император сполна оправдал свое прозвище, поскольку без павшего на поле боя батюшки разобраться с проблемами не смог, и был отстранен от власти тем же Одоакром, которого собственное войско провозгласило королем. Августула же отправили в почетную ссылку в Неаполь, выписав ему пенсию на насущные расходы.

В итоге сложилась парадоксальная ситуация. У Западной империи было целых два живых и здравствующих императора, и оба они находились в изгнании. Августул, как уже было сказано, проживал в Неаполе, в то время как в Далмации чалился все тот же Юлий Непот, которого туда прогнал как раз папа того самого Августула, верховный военачальник Орест. Все это делало положение Одоакра довольно щекотливым: фактически был правителем (руководителем варварских воинских формирований, дислоцированных в Италии и защищавших ее территорию), но у него не было определенной институциональной роли в римской администрации.

В итоге именно римский Сенат, тот самый орган, который более всех остальных ассоциировался с традициями римской государственности, нашел приемлемый способ узаконить положение Одоакра. Во многом это было сделано потому, что такой исход вполне устраивал восточного императора в Константинополе.

Фактически, в 477 году Сенат на заседании официально постановил, что на Западе больше нет необходимости в императоре. Более того, сенаторы решили, что империи вполне хватит одного императора – константинопольского. А на Западе и в Италии в частности вполне хватило бы присутствия законно назначенного и признанного «хранителя», в качестве которого утвердили Одоакра. С одной стороны это был бред – этот же самый Одоакр буквально вот недавно сверг римского императора. С другой стороны, назвать его узурпатором было тоже нельзя – уже хотя бы на том основании, что он сам не объявлял себя императором и не возводил на трон своего человека. В сущности, изначально Одоакр вообще был офицером императорской гвардии, а затем высокопоставленным придворным сановником с титулом come domesticus (командир телохранителей). Это был римский военный чиновник, как и его противник Орест. И он уж точно не был тупым карикатурным варваром в меховых трусах, каким его нередко рисует массовая культура.

Романизированные варвары, хотя и знали о своих предках, которые жили как кочевники в степях Центральной Европы, не чувствовали себя чуждыми цивилизации Рима: если Аларих, как уже было сказано, очень стремился заполучить римское военное звание главного военачальника (magister militum), то тот же Стилихон, например, был еще и консулом.

Королевство Одоакра в 480 году

Подобное отношение к римской цивилизации было для варваров скорее необходимостью. Несмотря на то, что они к тому времени уже превосходили римлян в военном отношении благодаря более качественному оружию и индивидуальному мастерству, они представляли собой небольшие группы, которые никогда не могли овладеть обширной территорией. Массово варвары присутствовали в основном в северных районах Италии, занимая подножия Альп и в поясе между Брешией и Беллуно. Оттуда они могли контролировать и горы, и равнины возле важных городов, таких как Парма и Равенна, охраняющих стратегические маршруты. Центральная часть полуострова практически не пострадала от нападений варваров, а в южной части вообще практически нет следов их присутствия.

Именно поэтому новоявленным варварским королям было важно поддерживать нормальные отношения с италийским обществом. Поэтому вместо того, чтобы навязывать коренному населению полуострова свою культуру, варвары раз за разом предпочитали сами перенимать особенности уклада римской жизни, максимально бесконфликтно вливаясь в систему.

Возможно, по этой причине не было крупных экспроприаций земли. Фактически готы поселились в Италии по критерию hospitalitas, то есть как войска, расквартированные для охраны территорий. Занимаемые ими земли фактически предоставлялись им на правах концессий. Богатые римские землевладельцы, которые в это неспокойное время часто предпочитали покидать города, которым угрожали грабежи, и отстраивали для себя огромные укрепленные резиденции (villae) в сельской местности, защищаемые их собственными ополченцами, сохраняли все права на свои владения, и просто платили вождю варваров налоги, которые они ранее платили императору. Варварские короли, такие как Одоакр и Теодорих, даже в сугубо бытовых вопросах подражали римлянам – носили традиционную римскую одежду и атрибуты власти, которые были свойственны императорам, которые правили на полуострове до них.

Продолжало сохранять свою силу и римское право, хотя наряду с ним соблюдались и традиционные родовые обычаи, которые для варваров являлись единственной действующей формой закона. В германском мире не существовало концепции государства, как в Риме, и сплоченность группы основывалась на этнической общности, благодаря тому факту, что все ее члены являлись сородичами, в то время как властные отношения основывались на принципе доверия (in trustis на латыни) или на принципах верности как пакте, заключенном перед многими авторитетными свидетелями. Позже, когда на стыке этих двух традиций начнут складываться римско-варварские королевства, появится особая церемония hominium или homagium, что буквально означает «дарение человека». Отсюда и термин «оммаж». Вот как Гийом Дюран, французский епископ, живший в XIII веке, объяснял эту древнюю церемонию присяги: «Тот, кто идет на поклон, преклонив колени, кладет свои руки в руки лорда и таким образом отдает себя; обещает свою верность и целует господина в знак взаимной и вечной веры».

Огромная, а порой и откровенно запутанная система римской администрации, способная охватить даже самую маленькую деревню, оставалась неизменной и продолжала функционировать, как прежде. Для того, чтобы управлять большой территорией от Альп до Сицилии, варвары должны были опираться на уже существующую прослойку высококвалифицированных и образованных чиновников. Естественно, их собственная культурная среда не могла дать им ничего даже отдаленно напоминающее римское чиновничество. Таким образом, римская бюрократия сохранилась, претерпев лишь небольшие изменения: рядом с римскими министрами вроде знаменитого Кассиодора, служившими варварским королям (рексам), существовал и «готический дом», то есть небольшой круг советников-варваров, а также присутствовали комиты-варвары, связанные с королем узами личной верности и выполнявшие военные и судебные обязанности.

К 450 году в Риме все еще проживало около пятисот тысяч жителей, что было очень значительной цифрой по меркам древнего мира. В городе все еще сохранялись магистраты, в первую очередь praefectus urbis, а также заседал Сенат, хранитель самых священных римских традиций; хотя императоры уже не проживали в Риме постоянно, они все посещали город, чтобы явить себя на празднествах.

Последние исследования, проведенные в амфитеатре Флавиев (Колизее), показывают, что даже этот важный центр городской жизни продолжал функционировать. Для того, чтобы более эффективно управлять постепенно ветшавшим комплексом, было приказано сократить количество зрительских мест, а также тратить на обслуживание амфитеатра меньше средств. К тому же, все более и более укоренявшееся в обществе христианство относилось к подобным формам развлечения весьма негативно, поэтому постепенно постройка приходила в упадок. Фактически, во второй половине V века все верхние сиденья были демонтированы, и постепенно некогда величественная арена теряла своих последних зрителей.

В Риме по-прежнему оставалось четыре или пять огромных банных комплексов, способных вместить несколько тысяч человек, и потреблявших огромное количество древесины и воды; население сократилось почти вдвое по сравнению с золотым веком империи, так что подобные сооружения считались излишеством и не эксплуатировались. Впоследствии, уже при Теодорихе, их вообще демонтировали, чтобы построить новые здания, более соответствующие нуждам времени. Поскольку население города сокращалось, была разобрана и часть старых акведуков, поскольку Риму больше не требовалось такое количество воды.

Несмотря на то, что физический Рим увядал, Рим духовный по-прежнему оставался идеалом для всех людей, так или иначе находившихся в его орбите. Не случайно, еще Аларих в 409 году похитил Галлу Плацидию, младшую сестру императора Гонория. Впоследствии они стала женой его преемника Атаульфа. Это был уже романизированный варвар, который размышлял вполне римскими категориями – если сестра императора родит ему детей, то в жилах наследников самого Атаульфа будет течь кровь Цезарей, что существенно повысит легитимность их прав в том зыбком и неспокойном мире, в котором им предстояло появиться на свет. Галла действительно родила Атаульфу сына, названного Феодосием. Однако ребенок умер в младенчестве, а вскоре и самого Атаульфа зарезали собственные дружинники.

Однако, несмотря на все усилия варварских королей поддерживать хоть какую-то преемственность от Рима, остатки некогда могущественной империи постепенно растворялись в политическом рельефе новой Европы. Падение западной империи привело к потере налоговых поступлений, которые шли в Рим; правители остготов теперь контролировали только Италию, и собираемых там налогов уже не хватало.

Слова святого Иеронима, еще в начале V века жаловавшегося на упадок Рима, оказались пророческими:

Золотой Капитолий зарастает грязью из-за пренебрежения; сажа и паутина покрыли все храмы Рима. Город сдвинулся со своего места, и римский народ, проливаясь через полуразрушенные храмы, устремляется к могилам мучеников.

Однако самый драматичный момент произошел во время византийско-готских войн, длившихся двадцать лет с 533 по 553 год. Император Юстиниан I вел масштабную и кровопролитную военную кампанию, ставя себе целью вернуть все земли, ранее принадлежавшие Цезарям, и, таким образом, восстановить единую империю. В процессе этого он намеревался варварских королей, обживших остатки Западной империи.

Первым под удар попало созданное Гелимером государство вандалов в Северной Африке: там варварам не удалось органично влиться в римское общество и создать единую страну, так что романизированное население увидело в византийском военачальнике Велизарии освободителя. Именно поэтому местное население всячески помогало византийцам, в то время как вандалы были сами по себе, что предопределило их поражение. Затем настала очередь Италии, где остготы долго бодались с византийскими войсками, навязав тем войну на истощение. Только в 552 году благодаря мастерству византийского военачальника Нерсеса эту ситуацию удалось переломить: пройдя через Далмацию, он спустился в Умбрию и там, недалеко от нынешнего Гуальдо-Тадино, разгромил войска короля Тотилы.

Историк Прокопий Кесарийский оставил нам описание Тотилы, изображающее его в последние часы перед битвой, с которой ему было не суждено вернуться. Мы видим надменного, хвастливого человека, который любит производить впечатление на врага демонстрацией атрибутов и роскоши, но который также обладает несомненными навыками воина:

На нем было надето оружие, богато разукрашенное золотом; украшения его перевязей на шлеме и на копье были пурпурные; развеваясь, они производили удивительное впечатление истинно царского наряда. Сам он, сидя на великолепном коне, между двумя войсками искусно проводил «игру с оружием». Он пускал коня скакать по кругу, затем, поворотив его в другую сторону, вновь заставлял делать круги. Во время этой скачки он пускал в воздух копье, и, схватив это еще дрожащее в воздухе копье, он с большим искусством часто перекидывал из одной руки в другую; он с гордостью показывал свое искусство, то откидываясь назад, то раскачиваясь и склоняясь на ту и на другую сторону, как будто с детства он был вполне обучен для такого рода представлении. Всем этим он затянул время до позднего утра.

Отчасти образ Тотилы является метафорой всего готского королевства, и Прокопий словно дает читателю намек, почему византийцы в итоге победили. Тотила был слишком привязан к традиционным ценностям своей культуры, и не мог постичь объединяющую концепцию Империи. Он считал войну почти что игрой; а золото и пурпур, сакральные символы власти старой империи, были для него просто украшениями, чтобы похвастаться. Так и не сумев стать частью Рима, Тотила в итоге проиграл ему.

Автор: Александр Свистунов

Оригинальная публикация

Еще больше интересного - в telegram-канале автора! Подпишись!

Паблик в ВК