Понедельник, 7 утра. 7.14
Все вокруг шептали: «Какая пара! Просто загляденье!» Женщины одергивали своих мужей и твердили все, как одна: «Учись». Да, они действительно были прекрасной парой. Влюбленные взгляды, очаровательные улыбки. Они дополняли друг друга и выглядели счастливыми. Ими любовались. Даже больше – на них равнялись. Им завидовали. Он был старше ее на двадцать лет, но выглядел довольно неплохо. Еще у него голубые глаза. Как сейчас помню! Вот внешность совершенно незапоминающаяся, а глаза выразительные. Ей же было двадцать восемь, и мы дружили. Не сказать, что лучшие подруги. Так... хорошие знакомые. Прическа под мальчика, звонкий голос и чистое лицо. Когда она находилась рядом с ним, то выглядела девчонкой.
Они дополняли друг друга, и, казалось, находились в полной гармонии.
Еще он был ужасно интересным собеседником. Его можно было слушать часами. Но все умилялись не поэтому – они понимали друг друга с полуслова.
«Ты помнишь ту историю?»
«Тогда в ресторане?»
«Да...ты еще...» и начинался рассказ. Интересный, живой. Говорили оба и громко смеялись, а мы смеялись вместе с ними.
Да, об этой любви ходили легенды. Любовь в каждом движении, каждом вздохе и взгляде. Казалось, он любовался каждым ее движением, жадно наслаждался каждой секундой, проведенной вместе. Им всегда было мало времени. Им всегда не хватало друг друга.
Но это то, что видели все. Но было еще что-то. То, что не видел никто.
Она его ненавидела. Страстно, всей душой. И боялась. После каждого вечера у них происходили жуткие скандалы и сцены ревности. Если бы кто-то видел их тогда, то не сразу узнал бы ту милую влюбленную парочку.
«Ты ржала как лошадь! Это тебе не провинция!» его голубые глаза метали молнии, а она только покорно склоняла голову.
«Куда ты ходила с ним?»
«Ты же знаешь, что я выходила в уборную». Она оправдывалась. Она привыкла оправдываться. Его голос превращался в крик, а она плакала. О, как же ее переполняла ненависть в эти минуты. Ненависть и презрение.
«Ты обиделась? Шлюхой была, ей и осталась». После таких слов он обычно выходил покурить на балкон и ждал, когда она придет извиняться. За что? Даже он сам не знал, ему просто нравилось, когда она перед ним унижалась. Чтобы целовала, просила прощения, а он начал «оттаивать». Он гладил ее по голове, как гладят собак. Ее нужно всему учить, нужно воспитывать. Женщина должна знать свое место. Это он так однажды сказал мне.
Но это только за закрытой дверью. Я знаю, что происходит там. Она однажды мне рассказала. До сих пор не знаю, к чему такие откровения. Но порой высказаться не слишком близкому человеку гораздо проще.
Через день внимание вновь концентрируется только на них. Снова в глазах любовь, на сердце только легкость. Она смотрит на него с обожанием и восторженно улыбается. И вновь все твердят: «Какие красивые! Невероятная пара! Они созданы друг для друга»...
Они дополняли друг друга, и, казалось, находились в полной гармонии.
Еще он был ужасно интересным собеседником. Его можно было слушать часами. Но все умилялись не поэтому – они понимали друг друга с полуслова.
«Ты помнишь ту историю?»
«Тогда в ресторане?»
«Да...ты еще...» и начинался рассказ. Интересный, живой. Говорили оба и громко смеялись, а мы смеялись вместе с ними.
Да, об этой любви ходили легенды. Любовь в каждом движении, каждом вздохе и взгляде. Казалось, он любовался каждым ее движением, жадно наслаждался каждой секундой, проведенной вместе. Им всегда было мало времени. Им всегда не хватало друг друга.
Но это то, что видели все. Но было еще что-то. То, что не видел никто.
Она его ненавидела. Страстно, всей душой. И боялась. После каждого вечера у них происходили жуткие скандалы и сцены ревности. Если бы кто-то видел их тогда, то не сразу узнал бы ту милую влюбленную парочку.
«Ты ржала как лошадь! Это тебе не провинция!» его голубые глаза метали молнии, а она только покорно склоняла голову.
«Куда ты ходила с ним?»
«Ты же знаешь, что я выходила в уборную». Она оправдывалась. Она привыкла оправдываться. Его голос превращался в крик, а она плакала. О, как же ее переполняла ненависть в эти минуты. Ненависть и презрение.
«Ты обиделась? Шлюхой была, ей и осталась». После таких слов он обычно выходил покурить на балкон и ждал, когда она придет извиняться. За что? Даже он сам не знал, ему просто нравилось, когда она перед ним унижалась. Чтобы целовала, просила прощения, а он начал «оттаивать». Он гладил ее по голове, как гладят собак. Ее нужно всему учить, нужно воспитывать. Женщина должна знать свое место. Это он так однажды сказал мне.
Но это только за закрытой дверью. Я знаю, что происходит там. Она однажды мне рассказала. До сих пор не знаю, к чему такие откровения. Но порой высказаться не слишком близкому человеку гораздо проще.
Через день внимание вновь концентрируется только на них. Снова в глазах любовь, на сердце только легкость. Она смотрит на него с обожанием и восторженно улыбается. И вновь все твердят: «Какие красивые! Невероятная пара! Они созданы друг для друга»...