Поминая былое (Книга 2, часть 5)⁠⁠

часть 4

— А как выглядят эти, — я неопределённо покрутил пальцами, — ну, те...

Вечерний кружок по интересам, собравшийся в нашем кабинете вокруг привычной банки с пивом, в полном составе поднял на меня свои очи.

— Поясни, — попросил СамСамыч, отвлекаясь от пития холодного пива.

— Высшие существа, — дал конкретику я.

— Хм-м-м... Высшие? По отношению к кому — высшие?

— К нам.

— К вам? — уточнил мою личную карту ранжира высших существ СамСамыч, — То бишь, к тебе?

Я смутился такому неожиданному повороту. Но делать нечего — раз назвался низшим груздем, полезай в кузовок:

— Нехай ко мне.

— А что тебя конкретно интересует? Наличие рук-ног-пениса?

— И это тоже, — с обычно несвойственной мне в общении с наставником нахальностью заявил я.

— Но внешний вид и его атрибуты тебя меньше всего должны волновать.

— Почему? — удивился я и уточнил, — А что должно?

— Как мыслящее, если ты, конечно, иногда позволяешь себе этот весьма энергозатратный вид человеческой деятельности, существо — их интеллект.

— А что с ним не так? Интеллект как интеллект, только весьма, наверное, продвинутый.

— Наверное? Ха! Да ты, морячок, скептик.

— Ну, почему? Разве проблема представить весьма развитый интеллект?

— Видимо, в твоём случае, нет. — Ухмыльнулся СамСамыч. — Но позволь тебя спросить — ты можешь представить интеллект нейрона?

— Нейрона? — Я подумал. — А он у них есть? Это же всего-навсего клетка.

— Клетка с цитоплазмой, органеллами, ДНК, со своим метаболизмом и энергообменом. Но я отвлёкся — представь, что нейрон обладает разумом. Решим даже, что не таким развитым как у тебя, но разумом. Представил?

— Запросто. Венец эволюции гоминидов без проблем может прозревать сознание любого низшего существа.

— С этим я не согласен — вряд ли ты способен осознать интеллектуальную мощь того же таракана. Ну, да ладно. Так вот, представили, что каждый нейрон обладает неким сознанием, что-то там примитивно мыслит, за кружкой пива общается с другими коллегами-нейронами. Но в результате их коллективного взаимодействия порождается сознание, например, Эйнштейна. Как ты понимаешь, уже иного, более высокого порядка. И этот уровень для нейронов просто непостижим. А теперь представь, что человечество это всего лишь нейроны в некоем Больцмановском мозге. И экстраполируя всё ранее мною сказанное, получишь некое представление о высшем сознании.

— Вот же... — Я даже не нашёл слов выразить своё удивление. Осознать интеллект того мозга, конечно, не смог, но ощутить всю его глобальную мощь, вполне.

— А теперь экстраполируй ещё дальше — те Больцмановские мозги, где человечество лишь нейроны, сами являются нейронами в ещё более обширной интеллектуальной сети! И так, заверяю тебя, до бесконечности, которая теряется в неведомых нам пределах. А постичь, о чём размышляют те мозги, нет никакой возможности. Поэтому о каких таких высших существах ты глаголешь, мне не совсем понятно.

Бесконечная цепь переплетающихся Больцмановских мозгов, нарисованная СамСамыч, произвела на меня воистину угнетающее впечатление. Ощутил себя этаким тараканом под их гипотетическим обеденным столом. И это ещё громко сказано — если сравнивать интеллектуальную мощь человека и следующие ступени бесконечных Больцмановских мозгов, то таракан в таком же сравнении с человеком это просто гигант мысли. Ужас!

— Я, наверное, поползу... То есть, пойду, — только то и смог из себя выдавить.

— Шагай-шагай, венец эволюции гоминидов, — на секунду отвлёкся для напутствия СамСамыч и вновь обратился к гостям.