Под сенью черного солнца 2⁠⁠

Часть первая

Реальность встретила Салазара взглядом двух пар угольно-черных глаз. Обладателем одной был темноволосый парень богатырского телосложения и довольно недружелюбной наружности. Бычья шея и огромные запястья выдавали в нем кузнеца или мясника. Эти руки привыкли работать молотом: придавать железу форму рядом с кузнечным горном или ломать черепа на скотобойне... О том, что очень похожие руки терзали несчастных в казематах Кратовской тюрьмы, Салазар предпочел не думать. Неприветливый вид, не суливший Саазару ничего хорошего, дополняли черная рубаха и шаровары, подпоясанные кожаным ремнем. Хозяином второй пары глаз был огромный лохматый пес, покосившийся на своего напарника, стоило пленнику придти в себя. Здоровяк коротко бросил псу:

- Баштош, позови его...

Дождавшись пока его почешут за ухом, пёс показал пленнику клыки и

преисполненный чувством собственного превосходства поковылял к выходу. Салазар еще несколько секунд пялился в сторону семенившего по крутой лестнице пса и только потом обратил внимание на тревожное чувство, комариный писком звеневшее на окраинах его сознания. Все нутро пленника кричало о подстерегавшей его опасности, и заключалась она не в детине напротив и не в клыкастой блошиной ферме убежавшей наверх... Опасность крылась в его "темнице". В хилом свете лучины он смог разглядеть детали помещения, которое некогда являлось кладовым погребом. Все его стены от потолка до пола были покрыты полками и стеллажами, содержимое которых неохотно проступало из темноты. Банки и глиняные котлы, мензурки и колбы всевозможных цветов, размеров и форм были наполнены самым необычным образом: вместо солений в мутной жидкости плавали крысы и змеи, лягушки и летучие мыши, пауки и бабочки. То тут то там с потолка свисали гирлянды сушеных трав, крыльев, хвостов и лап. Одна из банок - немалого размера, надо сказать - была доверху наполнена чьими-то встревоженными глазами. В мутной жидкости другой различалось что-то очень похожее на человеческую руку. Но вся опасность, о которой кричали инстинкты пленника, крылась не в содержимом погреба. Салазара больше тревожило то, чего в нем не было.

И ему очень хотелось, чтобы это было простым совпадением...

Поблизости не было и грамма металла...

Он чувствовал массу земли за стенами из толстых бревен, стремящуюся раздавить погреб, словно змея свою добычу. Чувствовал непослушное и слишком далекое железо где-то наверху. Чувствовал холодную и опасную сталь за спиной у его надсмотрщика. Чувствовал немного золота, зарытого чуть в стороне. Но ничего, что могло бы помочь ему освободиться от пут, крепко сжимавших его запястье. Ни гвоздя в стенах, ни проволоки на банках...

Внезапно в его сознание вторглось новое чувство, на секунду подменившее страх. Салазар с интересом посмотрел наверх. Неизвестный ему, отталкивающий и даже немного пугающий металл спускался в погреб. Дверь отворилась и по лестнице засеменил уже известный Салазару своей "дружелюбностью" пес. Сопровождал лохматого надсмотрщика носитель недружелюбного металла - седой, как шапки горных вершин, старец.

Не проронив ни слова, Старик направился к узнику и бесцеремонно задрал рукав его зелёного камзола.

Татуировка была на месте. Вот уже двадцать лет она пугала всякого, кто ее видел. Пугала даже ее носителя.

Пугала всех, кроме этого древнего как сам мир старика.

Осмотрев не раз и не два проклятый Салазаром знак, он обернулся к парню, продолжавшему излучать непроницаемое спокойствие:

- Кажется, это тот, кого мы искали.

- Ты уверен? - Спокойным тихим голосом ответил второй пленитель.

- Знак не такой, как у всех. Судя по всему отсчет уже пошел. Лучи начинают пропадать.

Салазар решил вмешаться в разговор:

- Любезнейшие, вы не могли бы объяснить, где я, кто вы такие, и чем я, собственно, могу вам помочь? Но учтите, у меня много влиятельных друзей, и вам стоит крепко подумать, прежде чем отвечать. Если вы меня сейчас же отпустите, я закрою глаза на это досадное недоразумение и прощу вас.

Старец поднял одну из своих густых бровей и обвел пленника оценивающим взглядом:

- Про твоих друзей вся корчма вчера слышала. Не стоит напоминать. А вот помочь нам ты действительно можешь.

Он недобро улыбнулся узнику и принялся копошиться в хранившихся в погребе запасах... Содержимое нескольких банок, пара диковинных цветков и бо́льшая часть сушеной змеи угодили в ступку, не весть как очутившуюся в руках старика, тут же превратившись в труху. Обтянутая синюшными венами рука потянулась за пояс, чтобы извлечь предмет, который все это время пытался почувствовать Салазар. Предмет, который обязан был ему подчиниться... Небольшой нож блеснул в свете лучины, своенравно подмигнув Салазару своим острым лезвием, и продолжил молчать. Его металл не отзывался, не желая ему служить. Старик как будто прочитал мысли узника:

- Не тужься, лунный металл тебе не подвластен, - губы старика вновь сложились в мерзкую ухмылку. Он подошел к Салазару, взял его руку и провел по ней ножом. Холодное лезвие легко рассекло кожу. По узким и длинным пальцам Салазара - пальцам, о которых мог мечтать любой музыкант - прямо в подставленную стариком ступку заструилась кровь.

- Ты уж прости, - Старик, набрав в ступку немного бурой жидкости, отошёл в сторону.

- Да ничего, это так - царапина, я-то думал, вы меня прирезать хотите, - облегчённо выдавил Салазар. Он зачарованно смотрел на свою руку: кровотечение почти сразу же остановилось. Рана начала затягиваться, будто ее прижгли.

Старик оторвал взгляд от содержимого ступки и перевел его на узника:

-Да, не за это, дурень.

Танец его губ породил заклятье... Слова, слетавшие с уст старика, объяснили Салазару, за что перед ним извинялись... Адская боль взорвала его мозг, тело перестало слушаться и забилось в конвульсиях. Тысячи игл пронзили его разум, сковав мысли кровавой сетью страдания. Его конечности сдавило тисками. Кровь из прокушенных губ солёной волной наполнила рот. Сознание начало уходить... В последнюю секунду, перед тем как провалился в блаженное беспамятство, Салазар увидел, как тень, которую отбрасывало его агонизирующее тело, отделилась от стены и начала обретать форму.

***

"Это начинает входить в привычку," - второй раз подряд Салазар приходил в себя, не зная где очутился. Кое-как раскрытые глаза оказались неспособны решить эту задачу - взгляд утонул во тьме. Тьме, в которой незримыми ориентирами горели далёкие золото и железо.

"Все тот же треклятый погреб. Наверное, и «веселый» дедушка поблизости."

Зрение пленника успокоилось, позволив другим чувствам раскрасить мрак незримыми цветами.

Тьма начала обростать деталями. Солома пробивалась из дырявого тюфяка под его спиной, царапая поясницу. Мокрая веревка, завернувшись диковинным узлом, стянула руки.

Запах жженых трав напомнил о ступке в руках старика. Почти затянувшаяся рана все ещё ныла, поднимая в памяти зловещий образ: его собственная тень ожила, отделившись от стены... Воспоминание испарилось, стоило Салазару ощутить холод, сковавший его руку. Холод лившийся от того самого опасного и непостижимого металла, который старик назвал лунным. Простенький браслет - закольцованная металллическая полоска без узоров и надписей - обтянул его левое запястье. Он ещё раз позвал его. Попытался подчинить металл своей воле, попытался сделать браслет частью своего тела. Но то, что работало со сталью и медью, золотом и платиной, серебром и ртутью, оказалось бессильно перед подарком его пленителей. Металл молчал.

"Не люблю я эти цацки. Ну, это ничего, я и с такой недружелюбной побрякушкой похожу, только бы выбраться."

Доведенными до автоматизма движениями он принялся за дело. Дело, которым в совершенстве должен владеть человек его профессии. За мгновение путы спали с его рук. Узлы были его друзьями, а веревки верными помощниками. До определенного момента, естественно... Петля на шее вряд ли может кому-то помочь. Хотя...

Однажды он думал по-другому.

В голове каждого проклятого скребутся эти мысли. Пара мгновений, и все кончится... Жизнь полная косых взглядов заставляет рассмотреть все варианты...

Но было ещё слишком рано. Смерть должна потерпеть.

Покончив с узлом, своей привычной, выработанной годами тренировок и практики походкой он на ощупь двинулся в сторону двери. Пальцы ловко сновали по полкам, проторяя дорогу. Тьма совсем не мешала. Она была ему привычным компаньоном и верной ( самой верной из всех, кого он знал) спутницей. Пол дюжины шагов спустя рука пленника уткнулась в дубовые доски двери. Где-то за ней должен быть засов, и он явно не из металла. Он бы почувствовал...

"И с деревянным проблем не будет." - Это не было кичливостью или бахвальством, он просто констатировал факт. Во всем Новом мире было довольно мало дверей и замков, способных сдержать человека с его опытом. Салазар потянул за наспех нащупанную ручку. Дверь легко поддалась и начала открываться.

"Обидно. Как-то даже неуважительно с их стороны," - Салазар разочарованно просочился за дверь. Видимо, он переоценил предусмотрительность своих пленителей, понадеявшихся, что его( ЕГО!) содержит одна веревка. Отсутствие металла начинало казаться простым совпадением. За дверью обнаружились крутые ступеньки, ведущие вверх, туда, откуда на пленника лился слабый лунный свет. Салазар осторожно преодолел с десяток ступеней и выбрался наружу, чтобы через мгновение замереть с непроизвольно отвисшей челюстью.

Шагах в десяти от лестницы ведущей в погреб стояла кровать, залитая бледным огнем луны сочившимся из окна. На ней, обхватив руками подушку, громко похрапывая, возмутительно беззаботно дрых его недавний мучитель - седой старик.

«Я был в плену у идиотов."

Как они могут его так стеречь? Они не уважают его и его мастерство ?

Проглотив "оскорбление" и подавив желание прирезать старика его же собственным ножом, недобрый металл которого ощущался рядом с печью, Салазар двинулся к выходу, мимо бессовестно громко храпящего надсмотрщика.

Так же легко как ее сестра, отделявшая погреб от лестницы, дверь на улицу открылась. Покосившиеся деревянное крылечко, встретившие Салазара снаружи, имело в своем основании три ступеньки, от которых в сторону совсем близкого леса шла тропинка. Там его уже ждали. На нижней ступеньке, впялив в Салазара немигающий взгляд, сидел уже знакомый беглецу своими манерами пес. Как и в прошлую их встречу собака не издавала ни звука, а лишь с интересом разглядывала незванного гостя. И Салазару очень хотелось верить, что это интерес не был гастрономическим. Осмотрев беглеца с ног до головы, пёс положил морду на вытянутые передние лапы и устало вздохнул. Путь был открыт.

- Хороший мальчик. Бобик, или как там тебя? Жучка? - лезвия белых клыков, мелькнувших в провале пасти пса, оборвали приглушенную речь. Салазар двинулся вперед.

До спасительных кустов вереска, способных скрыть беглеца от преследователей, оставались считанные шаги, когда браслет на его руке ожил. Металл потеплел, став почти обжигающим. На гладкой поверхности браслета проявились символы. Загадочная вязь излучала приглушённый белый свет. Свет, породивший невозможное.

То, что показалось Салазару бредом, привидевшимся его агонизирующему, испытывающему дикую боль телу, произошло вновь. Его собственная высеченная лунным светом тень начала материализоваться и обретать форму. От земли отделилась черная, как провал колодца, голова. Ее примеру последовали ноги и туловище. Вороненый фантом выпрямился во весь рост, преграждая дорогу к вереску.

Чёрая "плоть" фантома, словно облако дыма, клубилась и дрожала под редкими порывами ветра, и не думая развоплощаться. Салазар попытался двинуться мимо и обогнуть тень, но та лишь шагнула в сторону, приблизившись . Короткий замах, и черный кулак врезался Салазару в подбородок. Сгусток тьмы был не мягче камня. Удар бросил беглеца в сторону ближайшего дерева. Ствол дуба радушно встретил покрытое кровью лицо, заставив Салазара осесть на землю. В его гаснущем сознании мелькнула оптимистичная мысль:

"На этот раз хотя бы прогулялся. Свежий воздух полезен для пищеварен..."

Ставшее почти родным, встреченное почти с радостью беспамятство в третий раз за день поглотило Салазара. Оно явно было приветливее реальности.