Письмо. Начало.⁠⁠

Привет, Брэд!

Как у вас там погода, в новом мире? Здесь, на востоке, даже жарче чем говорят! Другие сомневаются, но я уверен, что тут можно приготовить обед, просто швырнув его в полдень на ближайший камень! Зато ночью, с туманом, приходит такой холод, что приходится кутаться в меховые плащи. Странное сочетание.

Кстати, ты знал, что у местных есть традиция обсыпать покойников, которых они уважали, белыми лепестками? Считается, что это любимый цветок (хоть убей не помню как он называется) Боунэсди (местный бог смерти) и так они его задабривают. Мол, этот человек хороший, на тебе цветочек, только не обижай его.

Я узнал об этом, когда прохожие начали осыпать нас целыми корзинами этих лепестков. Не лучший способ, согласен, но в каком-то смысле, это даже приятно.

Сегодня ночью впервые был в бою. Я выжил (о чудо!), однако, руку мне, все-таки, оттяпали…

Солнце садилось. И в его оранжевых, переходящих в розовый и пурпурный, лучах, искрился туман, виноградными лозами вырастающий из воздуха. Он рос, вился, прорастал сам в себя, сплетая серебряное одеяло, укутавшее землю. Под ним, белой простыней, сверкала изморозь. И чем ниже опускалось светило, тем больше туман наполнялся тенями и плотнее становился морозный узор на земле.

Все вокруг засуетились, занимая позиции. Лиам, растерянно оглядываясь, побрел к ближайшему арсеналу – куче оружия сваленного прямо на землю, специально для амальгамов. Каждый из них отбирал себе столько, сколько мог поглотить.

К счастью, все оружие было высшего качества – ни пятнышка ржавчины, остро заточенный метал блестел в последнем свете дня, ни зазубринки на упругом, крепком дереве – из плохих материалов хорошее тело не выйдет.

Лиам выбрал себе тяжёлый башенный щит, длинное копьё и секиру. Поочерёдно он касался их руками и разумом. Пальцы врастали в дерево и метал, мысль растекалась по оружию и оно погружалось в тело Лиама, становясь с ним одним целым.

Закончив, он поспешил обратно ко рву, но заметил в отдалении сломанную пушку. Новобранец подошёл поближе.

Ствол орудия треснул и оно было уже непригодно для стрельбы. Амальгам огляделся, но никого из старших по званию рядом не было. Поразмыслив несколько секунд, Лиам решил, что хуже не будет. И обнял пушку. Его тело одеждой обволокло потрепанное оружие. Разум коснулся глубокой трещины на боку. Лиам попытался аккуратно заделать ее, но металл лишь ещё больше раскрошился. Пришлось отступить.

Амальгам мысленно вздохнул. Никогда у него не получалась тонкая работа – пытаясь что-то починить или создать, он обычно просто ломал то, с чем слился. Он был способен лишь разрушать…

Пушка отозвалась пониманием и потянулась навстречу Лиаму, растворяясь в его теле. Амальгам наконец поднялся с четверенек и побежал на позицию.

Туман уже сменился клубами сумрака, а лёгкая, скользящая скатерть изморози – леденящим панцирем стужи, заковавшим тело земли. С уст срывались белоснежные клубы стылого воздуха. Дрожь пронзала до костей, заставляя кутаться в шерстяной плащ.

Сердце Лиама билось где-то в горле. Колени то и дело вздрагивали, грозя вот-вот подкосится. Ногти до белых костяшек впились в ладони, а на низ живота уже изрядно давило изнутри.

Впереди, нити тёмного тумана сплетались в грозные фигуры доспехов. Точнее, доспехов – тилаль куда лучше передавала ужас, вкладываемый людьми в это слово.

Десятки тысяч доспехов стояли в полукилометре от них. Огромные, двухметровые, чёрные, как крылья ночи, вооружённые исполинскими двуручными мечами. И совершенно неразличимые между собой.

Безликая армия шагнула вперёд.

Край окопа осыпался на голову Лиама. Почву под ногами било крупной дрожью, земля словно издавала протестующий стон, не желая, чтобы по ней ходили эти омерзительные создания.

Первыми ударили пушки. Растянувшаяся на десятки километров линия взорвалась дымом, огнём и свинцом. За первым залпом последовали второй и третий. Стремительные, тяжелые ядра разбивали доспехи вдребезги, начисто выкашивая первые ряды. Но последующие шли прямо по осколкам, не запнувшись и не замедлившись ни на миг. А за их спинами поверженные враги возрождались из тумана.

Когда чёрная армия прошла половину пути, в дело вступила кавалерия. Могучие кони вылетали из-за рвов, неся на себе умелых всадников. В авангарде неслись те, кому накануне выпал короткий жребий.

Чудовищные мечи единым взмахом рассекли всадников вместе с их лошадьми. Обрубки их тел погребли под собой первые ряды доспехов. Кому-то удалось ускользнуть из-под первого взмаха, у кого-то даже вышло ударить копьем. Но новый слитный взмах чёрных клинков похоронил и их.

Следом за авангардом неслось множество клиньев конницы. Они вонзились в тело ночной армии, вспарывая стройные ряды доспехов. И словно сломался некий механизм – мечи теперь взлетали вразнобой.

В прорехи хлынула подоспевшая лёгкая пехота, стремясь разбить непобедимую армию на части, разделить врагов на мелкие отряды.

Лиам вжимался в землю, до белых костяшек впившись в край оврага. У противника не было луков или пушек, но он все равно старался не высовываться. Однако и не смотреть на завораживающую битву человека и стихии он не мог.

Вновь задрожала земля, но на этот раз в предвкушении. Вперёд выдвинулась тяжелая пехота. Бесконечные ряды и стройные шеренги закованных в латы солдат. Огромные щиты скрывали их почти с головой. Одетые в сталь пальцы сжимали короткие, но тяжелые копья.

Две могучие армии схлестнулись в какой-то сотне метров от Лиама. Из его укрытия, амальгаму мало что было видно. Вздымались чёрные мечи и летели щепки. Но доспехи теперь бились почти поодиночке. Короткие копья били разом, слаженно, как на заводе, и летели чёрные осколки. Миг вечности длилось равновесие. Но когда подали люди – они уже не поднимались. А когда падал враг – он восставал в тумане. И со временем люди начали отступать. То тут, то там сквозь цепь солдатов прорывались чёрные рыцари.

Пришло время последней линии обороны. Лиама и таких, как он.

Новобранец скосил взгляд на амальгама сидевшего рядом с ним. Сквозь его плоть проступали металлические пластины, целиком облачая его в броню. Это было занимательно. Но Лиаму нужно было сосредоточиться на своем превращении. К нему уже приближался доспех.

Лиам глубоко вдохнул. И пока окончательно не струсил – рванул навстречу врагу. Его левая рука поплыла, вытянулась – стальной щит встал на пути чёрного меча. От удара, казавшаяся прочной, преграда разлетелась как стеклянная. Но клинок все же удалось отклонить.

Лиам замахнулся другой рукой. Кулак вырос, округлился. Удар. Стальной шар расколол шлем надвое. Внутри была лишь клубящаяся мгла. Тьма начала твердеть, воссоздавая броню.

Лиам вновь замахнулся. Стальной шар сплюснулся, вытянулся…Огромная секира обрушилась вниз, разрубая темную кирасу. Левая рука амальгама утолстилась, налилась металлом, кулак провалился внутрь. Он вставил дуло пушки в прореху в броне. Одно за другим вылетели три ядра. Взрыв изнутри разорвал доспех.

Дыхание перевести у Лиама не вышло. На него уже надвигался новый противник. Вновь левая рука обернулась щитом. Но в этот раз Лиам продолжал вливать в него металл сколько мог. И щит выдержал, хоть дрожь от удара и прошибла амальгама, а ноги заскользили по оледеневшей земле.

Стальные шипы пронзили подошву сапог и вонзились в мерзлую корку. Лиам застыл, удерживая противника на месте. Его глаза глядели прямо в прорезь шлема. И не видели ничего, кроме пляшущих внутри теней.

Лиам отвёл в сторону правую руку. Она вытянулась. Ладонь, обернувшаяся стальным наконечником, вонзилась в шлем, а пята копья, вылетевшая из локтя, уперлась в землю. Древко выгнулось, затрещало. Шлем не выдержал первым. Брызнули капли чёрного метала. Доспех пошатнулся и Лиам замахнулся рукой-щитом. Стальной диск изменился и уже громадный молот разбил воронёный панцирь на мелкие осколки, как те, что устилали все поле боя.

Крики. Звон и треск оружия. Чёрный с алым дождь, орошающий замёрзшую землю. Люди, кони и чудовища, мельтешащие в попытках выжить. И посреди этого безумия, внезапно, появился пузырь спокойствия, окруживший Лиама.

Переводя дух, он огляделся. Впереди тяжелая пехота ещё сдерживала натиск чёрной армии, хоть и медленно отступала. По правую руку от Лиама, какой-то оверлорд устроил настоящую бурю из клинков и ядер. Подчиняясь его воле, сталь и свинец вихрем плясал вокруг, вдребезги разнося ближайшие доспехи. Тот самый амальгам, что покрыл своё тело доспехом, сражался с другой стороны. Он как-то отрастил себе лишнюю пару рук. Каждая из четырёх заканчивалась огромным клинком. Сейчас он умудрялся противостоять сразу трём противникам.

Лиам поспешил помочь. Резкий порыв ветра всколыхнул его волосы. Обсидианово-чёрный меч прошёл над головой Лиама, едва успевшего пригнуться. Меч описал петлю и обрушился вниз, стремясь разрубить амальгама пополам. Лиам лишь в последний момент сумел увернуться и ударить. Кулак стал шипастым шаром и врезался в шлем. Паутина трещин не взволновала противника. Чёрный клинок вновь взмыл в воздух. Лиам спешно прикрылся, покрывая руку стальными пластинами.

Меч перерубил ее как сухую ветку и глубоко вспорол грудь амальгама. Лиам рухнул навзничь. Огромный двуручник застыл в воздухе на очередном замахе. Укутанный в смоляной пар, на фоне розового неба.

Солнечные лучи, словно гнев огненного божества, испаряли доспехи, рассеивали туман и сжигали в своём ярком свете ночной лёд. Небесное светило не успокоилось, пока не искоренило все чуждое этому миру. Остались лишь устилающие оттаявшую землю чёрные осколки. Словно в качестве напоминания, что враг ушёл лишь до следующей ночи. И на закате снова придут чёрные ряды смерти. Явятся как впервые, точно там, где исчез последний из них. Ни шанса на победу. Люди могли лишь пытался сдерживать их как можно дольше.

Лиам с трудом поднялся. Рана на груди уже заросла, но вот с потерянной конечностью все было сложнее. Амальгам сосредоточился и направил остатки поглощенного металла в сторону обрубка. Из гладкого, алого, без намёка на кровь или кость среза вырастали тонкие нити стали. Они сплетались, воссоздавая утерянную в битве руку.