Ответ на пост «Тот самый трамвай. КТМ-5М3»1
Когда я вижу на улице старый советский трамвай, то сразу бегу за ним. Ну, не такой трамвай, где закруглённые формы и ретро-импозантность, а угловатое индустриальное чудище, которое и не трамвай вовсе, а святорусский гантрак. Вы и сами такие видели, если живёте далёко от столиц – гремящее чудище с тупорылой мордой акулы. Да и выкрашено оно ещё обязательно в красный, орочий цвет. Как известно, так всё быстрее едет.
Двери у такого трамвая похожи на вход в бомбоубежище. Они отъезжают в сторону с жутким лязгом, будто открываются ворота в ад или откупоривается люк субмарины. Сразу понимаешь, что советские конструктора сделали этот красный трамвай не для того, чтобы людям было хорошо, а чтобы малиновые чудища, оскалившись, неслись по колеям Европы, давя их скучный уют и безбожные автомобили. Уверен, что по заводской накладной к машинам ещё полагается по паре штатных пулемётов.
В таком трамвае ты не сидишь, а болтаешься из стороны в сторону. Такое ощущение, что двигатель заменяет одноногий шкипер с портвейна «Виконт», который походя приводит трамвай в движение. Из-за невероятного грохота вообще ничего не слышно – нужно поскорее во что-нибудь вцепиться, чтобы тебя не размазало по стеклу. Но зато в красном трамвае сохранился великий артефакт – это самогреющая сидушка. В самый лютый мороз, когда за бортом минус тридцать, можно залезть в трамвай и почувствовать себя в сауне. Обогреватель под каждым (!) сидением моментально высушивал пот и слёзы, наработанные в течении трудового дня. К сожалению, сегодня красные чудища потихоньку исчезают с колей России. На их место приходят современные бесшумные составы, где вместо приключений – улыбчивый контролёр.
На днях я как раз догнал один из последних советских мастодонтов. Мне долго не хотели открывать бронированный люк – возможно, команда трамвая вообще не хотела возить пассажиров. Им просто было в кайф нестись на воющей железной хтони посреди неона и дорогих машин. Они словно были мифическим чудовищем, ворвавшимся в стерильный мир буржуа и оппозиционеров. Вроде все понимают, что трамвай едет по рельсам, но каждый внутри боится, что он вот-вот соскочит с проторенной дорожки и наконец-то передавит всех негодяев.
В трамвае никого не было – поэтому со мной заговорил машинист. Это была женщина с хриплым морским голосом. Она что-то кричала из-за своей перегородки про то, как это здорово нестись вечером на многотонной махине, от которой дрожит сама земля. Родись она пару веков назад, то стала бы славным корсаром. Она была счастлива и потому разогнала трамвай до умопомрачительной скорости. Казалось, он вот-вот развалится! Да и поделом! А когда в трамвае неожиданно погасло освещение, точно духи машины на что-то прогневались, машинистка вышла со своего капитанского мостика. Она оказалась хромой женщиной бандитского вида, которая цыкала зубом и вращала глазами. Ей не хватало деревянной ноги и реи, на которой можно было бы вздёргивать безбилетников. Контролёр, кстати, был рядом – ему было вообще на всё насрать, он привалился к стеклу и спал. На его пальцах налились чернилами тюремные наколки. Хороший, наверное, контролёр. Он ведь устроился сюда не для того, чтобы брать деньги за проезд. Так и устроен святорусский трамвай – ты просто садишься в него и, как в Дикой Охоте, несёшься в никуда. А в межзвёздное пространство за окном сыпятся весёлые искры и испуганные автомобилисты убегают от мифического чудовища, выкрашенного в красный цвет.
Даже в остатках индустрии, потихоньку исчезающей из постсовременного города, сохранилось что-то вечное и родное. В старых советских трамваях приютились люди, которые при удаче водили бы по пустыням караваны, набитые оружием и книгами. Это мрачные гантраки будущих городских боёв – даже если отключат электричество, машины будут двигаться на магии красного цвета. Я уверен, что по ночам в депо трамваи грезят, как понесут бородатый люд к линии фронта. А маленьким трамвайчикам отцы рассказывают сказки о том, что после смерти хороший трамвай обязательно становится баррикадой.
Не верите? А вот возьмите и прокатитесь на таком трамвае. Сразу всё поймёте и почувствуете.
