Ответ на пост «Тарзан о наших солдатах»⁠⁠1

Товарищ Мараховский, привёл аргументы в пользу того, что "творцы и интеллектуалы" более склонны к кретинизму, чем условный "плотник-краснодеревщик". Вот эти аргументы:

...Даже настоящая, несомненная способность человека самостоятельно и независимо мыслить о вещах общих и абстрактных, а также писать стихи и исполнять куплеты - сама по себе никак не соотносится с жизненной практикой ни его самого, ни его последователей (я на этом месте опущу блестящие биографии большинства масскультурных "лидеров поколений", гениально рвавших струны перед тем, как утонуть в ванных с передозом).

Если же говорить об "интеллектуалах по профессии" или "культуртрегерах по образованию", - то они и вовсе выступают не более самостоятельными биографическими единицами, чем любой обладатель специализированных профессиональных навыков. Полная бездарность, выйдя из художки, всё же заведомо качественней изобразит закат над ивовой речкой, чем талантливейшая самоучка бабушка Мозес. Я видел совершенных дураков, гладко шпаривших про Хайдеггера и Флоренского. Когда мы видим отличного программиста или краснодеревщика - у нас же не возникает вопроса, почему от него сбежала жена или почему он с перепою бьёт своего любовника или отдал деньги в пирамиду? Отчего тогда мы должны удивляться тому, что то же самое сделал профессор биологических наук или автор гимна поколения "Всё не то"?

При сопоставлении с краснодеревщиками и программистами у культурно-интеллектуальных профи на первый взгляд имеется одно преимущество: они, согласно профессиональной легенде о себе, обязаны лучше сознавать происходящее в мире (в случае интеллектуалов) и острее чувствовать происходящее в мире (в случае деятелей искусств).

Но это всего лишь легенда, ув. друзья - ибо на практике в современности этот самый мир заменяет им их собственная среда. Это происходящее в ней они толково понимают и остро чувствуют.

И это делает их анекдотическими леммингами, не менее, а более зависимыми от всех циркулирующих в среде общих мнений, передающихся половым и тусовочным путём.

Для творца или мыслителя куда менее вредно быть нелюдимым затворником, нежели носителем действующего вайба и активной социализации. Затворнику по меньшей мере не с кем конфликтовать в своём ценном окружении - у него его нет. Он, конечно, легко может впасть в смешную гордыню, прямо с дивана воссоздавая заоконный мир силою своей мысли (итог немного предсказуем), - но он по крайней мере не скатится в минуту неясности к беспомощному попугайству и не начнёт жалко повторять клишированные мантры тусовочки.

А именно это мы наблюдаем в исполнении беглых владык умов и сердец. Порой мы недоумеваем: как же так, вы ведь, Евлампий, N лет назад пели про то, что вы пришли взорвать мир лицемерной правильности и установить волю своей необузданности, что вас тошнит от фальшивых позёров, стремящихся к одобрению и готовых к взаимному петушкокукушкингу друг с другом. Что же вы теперь блеете то же, что они все? Вы что, лжёте?

Ответ прост: они не лгут. Они всего лишь верны своему миру - вернее, тому, что для них и есть их мир. Просто раньше их мир был богат, обширен, царствовал над нашим и позволял всякие шалости и хулиганства в отношении себя - отчего у многих не слишком умных мудрецов возникало ощущение собственной свободы.

А теперь их мир бежит из нашего, проклиная его, и требует целовать себе перстень и не только.

И они целуют, отставив шалости.

Это тоже своего рода верность и даже покорность - просто не надо принимать её за то, чем она не является. А она не является, и совершенно точно, актом размышления или творческого прозрения. Это, если говорить прямо, всего лишь признание в самозванстве, в том, что вся прежняя свобода творцов и мудрецов была понарошку, сценическим костюмом в стразиках.