Ответ на пост «Перемен требуют наши сердца»3
Серьёзно кажется хорошей идеей так назвать пост?
Недавно показывали фильма "Асса" и я захватил концовку, где Цой как раз поёт эту песню, у меня даже мать задалась вопросом каких же перемен хотели.
Песня "Хочу перемен!" выпущена в 1989
А СССР прекратил существование в 1991-м. Кстати тогда же впервые и появилось независимое (на бумаге) государство Украина, с которой мы воюем сейчас.
Интересно бы Цоя спросить чего именно он хотел, но он умер в 1990-м (хотя, конечно, при этом жив)
Немного о песне:
Неизвестно, когда именно Виктор Цой сочинил песню «Перемен». Предполагаемый период — весна 1986 года, во время поездки группы «Кино» на Украину, куда музыкантов пригласили для съёмок короткометражного фильма «Конец каникул». Картина получилась неудачной, её помнят только поклонники. Главным провалом стало то, что произошла авария на Чернобыльской АЭС. После введения чрезвычайного положения группа почти месяц провела в Киеве. По словам Артемия Троицкого, отношение к песне у самих участников было не очень серьёзным: «Ребята называли её „Пельмень“. Я сам это слышал на одном фестивале в Риме, куда возил их выступать. Перед концертом мы сидели с ними за кулисами, они обсуждали программу — что петь, что не петь. В частности, был вопрос: „Пельмень“ будем?. Я удивился, спрашиваю: „Что за пельмень?“». Первое исполнение было в ДК «Невский» на четвёртом фестивале Ленинградского рок-клуба в мае—июне 1986 года. Никаким хитом «Перемен» не являлась ни тогда, ни в 1990-х годах. Перестроечными гимнами выступали «Скованные одной цепью» и «Шар цвета хаки» Nautilus Pompilius, «Поезд в огне» Бориса Гребенщикова и «Твой папа — фашист» группы «Телевизор». Цой был совершенно аполитичен, его интересовали только музыка, изобразительное искусство и кино. Он был богемным человеком, который на мир политики смотрел без всякого интереса[3].
В кинематографе
Широкая советская публика впервые услышала песню «Перемен!» в 1987 году, когда её ранняя версия вошла в финальную сцену полнометражного фильма «Асса», снятого режиссёром Сергеем Соловьёвым.
При поиске музыкантов для записи финальной сцены фильма «Асса» Сергей Соловьёв первоначально отверг кандидатуру Виктора Цоя, так как он показался режиссёру невзрачным. Сергей Бугаев, однако, посоветовал режиссёру сходить на концерт, на котором Цой произвёл на Соловьёва впечатление, после чего был утверждён на съёмки. Соловьёв услышал на этом концерте песню «Перемен» и договорился с Цоем, чтобы до выхода фильма песня не исполнялась[4]. Виктор считал себя лишним, о чём сказал режиссёру, который не разбирался в рок-музыке, но чувствовал, что времена меняются и нужно выйти на молодёжную аудиторию[5].
Спустя два года после выхода «Ассы» песня была перезаписана для альбома «Последний герой» (1989).
В 2005 году песня использовалась в саундтреке к фильму Сергея Лобана «Пыль». На фоне заключительных титров её исполняет актёр московского шоу театра «Синематографъ» Алексей Знаменский, причём делает это на языке жестов.
В интервью 2011 года Сергей Соловьёв высказал своё мнение о песне, изменившейся за время, прошедшее с момента выхода фильма:
К тому же, жизнь показала, что с песней «Хочу перемен» очень подозрительная история. Потому что я сам махал руками в той десятитысячной толпе в парке Горького. И вот в этой толпе — я готов дать расписку кровью — ни один не знал, каких именно перемен он хочет, и ни один по-настоящему их не хотел. Получилось так, что я с первой «Ассой», верьте или нет, послужил таким козлом-провокатором. То есть непростое, конечно, дело — орать: «Перемен!», не зная, чего именно ты хочешь. Тем более что перемены в итоге произошли, но они — всецело достояние Кадышевой.
— Сергей Соловьев «Непростое дело — орать: «Перемен!», не зная, чего именно ты хочешь»[6]
Наверное, это был первый переломный фильм, предчувствие того, что в стране грядут большие перемены. Не случайно в финале картины прозвучала песня Вити Цоя «Перемен!». Мы, конечно, хотели не таких перемен. Художники — они же все идеалисты, думают, что мир станет прекрасным, а в результате приходят злобные прагматики... Но все большие художники являются ещё и большими пророками. Предчувствие, что скоро всё изменится, не обмануло Сергея Соловьёва.
— Сергей Рыженко[7]
Взгляд музыкантов и смысл песни
По словам Виктора Цоя, в определённый момент эта песня стала восприниматься слушателями «как газетная статья о перестройке», хотя при её написании автор не думал ни о «сенсационных разоблачениях», ни о реформах: «Конечно, это не очень хорошо, но я думаю и надеюсь, что в конце концов всё встанет на свои места»[8][9]. Тем не менее писатель Александр Житинский утверждал, что «в контексте эпохи» содержание песни воспринималось аудиторией именно как требование социальных преобразований, и тематически она была связана с другой композицией группы «Кино» — «Дальше действовать будем мы»[10].
Люди, которые на митингах поют эту песню, вызывают у музыкантов шутки и смех. Не больше. «Перемен» писалась не для толпы. Не для стада. Местоимение «наши», используемое в тексте, относится к очень узкому кругу людей. Самых близких, с которыми, возможно, ты сидишь рядом на кухне каждый вечер. Это всё глубоко личное.
— Юрий Каспарян[11]
Перемены, о которых пел Виктор, — это не перемены политического строя. <…> Это перемены гораздо более глубокие внутри себя, о которых пели, писали, рисовали, лепили все художники мира.
— Алексей Рыбин[12]
Мы пытаемся с этим бороться. Я опираюсь на рассказы участников группы, сам я был мелкий тогда и не знал политических взглядов отца… Но они говорят, что это не политическая история, а глобальная — человеческая. Более важная, чем локальные политические передряги. С людьми ничего сделать нельзя. В хорошей песне каждый слышит что-то своё… Но когда конкретные политические силы используют её в своих конкретных интересах — это уже другое. Это внесение сторонней силой своего смысла в песню.
— Александр Цой[13]
«Перемен!» — очень хорошая песня сама по себе, и я думаю, что если бы Цой пел её на английском языке или с совсем другим текстом, она была бы, может, не настолько популярной и символичной, но, тем не менее, это тоже очень заметная песня. Ну а слово «перемен», оно такое — висит как проклятие над почти всеми бывшими советскими странами… То есть, этих перемен ждали-ждали, как завещал великий Цой, но так и не дождались. Я не думаю, что Цой задумывал эту песню как политическую, тем более, он не ожидал, что из неё может получиться такой настоящий гимн русского революционного движения конца 20 — начала 21 века.
— Артемий Троицкий[14]
Александр Градский в 1980-е годы записал ироничный ответ на данную песню под названием «Мы не ждали перемен»: «…Да, мы не ждали перемен / И вам их тоже не дождаться / Но надо, братцы, удержаться / От пустословия арен / И просто самовыражаться, / Не ожидая перемен»[15][16].
Борис Зосимов рассказывал, что в отличие от любого артиста, который выступал в Доме культуры перед 20 зрителями, здесь происходило изменение ощущения мира и жизни, потому что в «Лужниках» 70 тысяч человек кричали: «Цой, перемен!»[17].
Юрий Лоза призвал слушателей Цоя к тому, что «не следует приписывать эстрадным песням некий политический подтекст, в какой бы манере они ни пелись… повторяю — это просто строчки текстов, которые каждый может произносить от себя. А что касается перемен — каждый из нас на что-то надеется и ждёт перемен к лучшему»
Немного о 90-х:
За восьмилетний период переходной экономики с 1992 по 1999 г. Россия так не нашла противоядия против высокой инфляции, став чуть ли не единственной страной в мире, которая не смогла преодолеть 10%-й инфляционный барьер. Так, в 1992 г. инфляция побила все рекорды – 2 509 %, в 1993 г. – 84,4 %, в 1994 г. – 215 %, в 1995 г. – 131 %. Затем произошел некоторый спад: 1996 г. – 21,9 %, 1997 г. – 11 %, но в годы дефолта инфляция вновь стала стремительно расти: в 1998 – 84 %, в 1999 г. – 36,5 %
«Факты таковы, что так называемая „шоковая терапия“, направленная на установление капитализма по совету западных экспертов, привела к катастрофическому падению ВВП в бывших социалистических государствах в период с 1990-го по 1996 год. Уровень ВВП в России и Украине к 1996 году был наполовину или меньше по сравнению с десятилетием ранее, а в Грузии, которая пострадала больше всего, ВВП снизился до одной пятой от уровня середины 1980-х годов. Никогда в мирное время мы не видели такого всеобъемлющего разрушения производственных мощностей и экономики, из-за полностью неправильной макроэкономической политики, рекомендованной иностранными экспертами и проводимой местными политиками», — отмечает учёный[13].
Последствия для населения обратили вспять десятилетия последовательного улучшения всех показателей человеческого развития. Ежегодная смертность трудоспособного населения возросла почти с 49 до 58 человек на тысячу в 1992 году по сравнению с 1990 годом, а к 1994 году достигла 84 человек в год на тысячу населения. Средняя продолжительность жизни мужчин в России снизилась почти на 6 лет. При резком росте смертности общая численность населения России показала абсолютную убыль, что было беспрецедентной ситуацией в мирное время[13].
Просто взяв за точку отсчёта смертность в России в 1990 году, и подсчитав накопленную дополнительную смертность трудоспособного населения к 1996 году, мы получим цифру более 4 миллионов избыточных смертей только в России. По отношению к численности населения России, эта убыль была в три раза больше, чем великий бенгальский голод в Индии в 1943-44 годах и вдвое больше, чем китайская избыточная смертность в годы «большого скачка». Демографическая катастрофа в России не получила ни международной оценки, ни огласки по той простой причине, что Россия совершала переход к капитализму, и именно этот процесс породил катастрофу, считает Утса Патнаик[13].
Такие вот перемены