Орден личей⁠⁠

— Долго еще? — поинтересовался первый лич у второго. Его дреды задубели и приобрели пепельный оттенок, а воздух был пропитан отнюдь не ароматами благовоний, отдавало чем-то прогорклым. Глубоко запавшие глаза лича выдавали накопившуюся усталость.

— Как только, так сразу, — отозвался второй. Опираясь на изогнутый посох, он наблюдал как в котле бурлит варево. — Продолжай мешать.

Третий лич хранил молчание, больше походившее на глубокую медитацию. Спустя некоторое время он распростер свои нечестивые кости над котлом и плюнул в него.

— Достаточно, — сообщил он.

Первый лич прекратил мешать и стал ждать вместе с остальными. Едва он отошел от котла, как бледный, едва заметный туман взвился в воздух, окутав их фигуры бесформенными клубами.

Третий лич выжидающе смотрел на туман.

— Найди мальчишку, — приказал он.

Туман без промедления устремился в небо, исчезая в проглотившей звезды темноте.

— Что дальше? — как только туман исчез, спросил первый лич.

— Пойдем, — ответил ему второй. – Присоединимся к остальным.

• • • •

Ярость подняла мальчика из могилы, и он, не мешкая, отправился к матери. Их двухкомнатная квартира, ранее казавшаяся такой тесной, теперь выглядела до крайней степени сиротливо. На самом же деле ничего не поменялось. Отец так и не объявился — даже похороны сына не заставили его показаться у матери. Комната мальчика осталась в неприкосновенности. Винтажный постер Кена Гриффи—старшего все также кое-как приклеенный висел над его кроватью, а бейсбольная бита пылилась в углу возле стола. Коллекция кепок Ориолс располагалась на полке рядом с книгами. Не хватало разве что перчатки и заляпанного грязью мяча. Их как улики увезли вместе с телом.

После похорон мать перестала вставать с дивана, где он собственно ее и обнаружил, свернувшейся калачиком, в обнимку с его школьной фотографией. Родственники приходили и уходили, но случалось это все реже и реже, других детей у нее не было. Теперь она осталась совсем одна.

Мальчик попробовал ее разбудить.

— Мама, я здесь, — проговорил он. – Я рядом.

Мать не шелохнулась. Тело ее было неподвижно, только грудь сильно вздымалась и опускалась. Слезы увлажнили щеки, нос покраснел и предательски хлюпал. Он помнил ее не такой, словно бы минули не месяцы, а прошли годы.

— Мамочка, — вновь попытался он позвать, но опять безрезультатно.

Голос не смог перелететь через разделявшую их пропасть.

Мальчик спрашивал себя: является ли предательством с его стороны вот так бросить свою мать. Но, строго говоря, он не может ее бросить, потому что его здесь уже нет. Ни для мамы. Ни для тех, кому он более всего нужен. Спрашивай – не спрашивай, в любом случае у него просто нет выбора.

• • • •

— Куда он теперь? – спросил первый лич у склонившихся над котлом.

Втроем они пристально вглядывались в образы, разбегавшиеся по поверхности варева.

— Путь ему указывает филактерий, — здраво заметил третий. — Все в точности как у нас.

Второй лич провел ладонью по черепу, на котором кое-где еще осталась кожа.

— Будь моя воля, я бы отвернулся.

— Ровно как и я, — обратившись к нему, согласился третий. — Но даже, если отвернешься, сможешь ли ты забыть?

— Нет, вряд ли, — ответил второй. – В этом и состоит наше проклятье, по-другому ведь нельзя?

— Бремя судьбы. Проклятье. Какая в целом разница? Именно это делает нас теми, кто мы есть, — третий лич опустил голову ниже к котлу. – Теперь наблюдайте.

Исполнив команду третьего лича, все превратились в зрение, однако первый никак не хотел угомониться.

— Когда придет наш черед действовать?

— Только если потребуется, — отрезал третий. – Ты поймешь. Мальчишка даст нам знак. Он такой же наш проводник, как и мы его. Это его персональная история, а мы всего лишь хронисты.

Первый лич принялся внимательно разглядывать образы, опасаясь спрашивать дальше.

• • • •

Мальчика удивила та легкость, с которой пришло осознание того, куда именно нужно идти. Большая ошибка сравнивать мертвых с блуждающими странниками.

Прямиком из квартиры матери он отправился навестить офицера Санчез. Он был рядом с ней в полицейском участке, а вечером проводил до дома. Целый день сидел около нее в патрульной машине и наблюдал, как она спит. Хотя теперь его родная мама и осталась совсем одна, он приложит все усилия, чтобы эта женщина-полицейский никогда больше не почувствовала себя в одиночестве.

Довольно скоро она начала ощущать его присутствие. Сначала в мелочах. Легкий ветерок, который касался только ее. Шепот недоступный слуху ее коллег. Наконец, это начало становиться проблемой. Мальчик начал появляться в каждом ее сне. Она с замиранием сердца отправлялась в кровать, зная, что он дожидается ее там.

Затем сны перетекли в реальность дня. Она чувствовала, как он заглядывает ей через плечо. Примечала вдали его расплывчатый силуэт. От него было не скрыться. Куда бы она ни шла, мальчик неотступно следовал за ней.

Офицер Санчез решила прибегнуть к помощи штатного психиатра. Тот заявил ей, что нет ничего необычного, что после такого травмирующего инцидента у нее подобные симптомы.

— Не переживайте, — обнадежил врач. – Время – лечит.

Он выписал ей таблетки и назначил еженедельные сеансы. Все было напрасно: таблетки не помогали, как, впрочем, и строгое следование рекомендациям врача; мальчик был рядом. Он был кругом и везде. В коридорах. На улице. В лице каждого подозреваемого, когда на руках задержанного защелкивали наручники и сажали его на заднее сиденье патрульной машины.

— А где он сейчас? — спросил психиатр в одну из особенно удачных сессий. – Мальчик здесь? В этой комнате?

Мальчик перегнулся через плечо врача и с вызовом посмотрел в лицо офицера Санчез. Левой рукой он крепко стискивал плечо психиатра, но тот этого не замечал. Мальчик поднес палец к губам и еле слышно выдохнул: «Шшшш».

Женщина расплакалась, и слезы стыда хлынули из ее раскрасневшихся глаз. Она продолжала молчать.

После этого случая врач отправил офицера Санчез на больничный. По правде говоря, она была этому рада. Коллеги по работе в полицейском участке перестали ей доверять. Себе она тоже не верила. Всякий раз дотрагиваясь до табельного оружия, ее мышцы напрягались. Она чувствовала, как плотно пальцы обхватывают металл; это лишь вопрос времени, когда они лягут на курок. Согласно предписаниям, она должна была сдать свой значок и пистолет.

Большую часть времени она проводила дома. Свет стал пугать ее не меньше темноты. Присутствие мальчика вводило в ступор. Не видя его, она знала, что он где-то рядом, выжидает момента, чтобы в очередной раз показаться.

— Что тебе от меня нужно? – не выдержав, крикнула она в темноту.

Мальчик двинулся на нее, шаги создавали едва различимое эхо. Офицер Санчез корчилась в углу кухни, опершись спиной на шкафчик под раковиной.

— Ты знаешь, что совершила и знаешь, какого я жажду возмездия, — холодно сказал мальчик.

Язык женщины прилип к небу. Она рыдала, сопли пузырились и стекали к кончикам губ.

— Ты не стреляла, но именно ты подкинула мне пистолет, пока я лежал в грязи, истекая кровью. Засунула наркотики в карман.

Ее ноги и руки тряслись от страха. Зубы не переставали клацать.

— Мне было страшно…

Мальчик не двигался. Он терпеливо ждал ее вопроса. Он знал, что она его задаст. Ему некуда торопиться.

— Прошу… — взмолилась она. – Что тебе от меня нужно?

Медленным движением мальчик опустил руку вдоль туловища. Встав на колени и заглянув ей в глаза, он извлек на свет ее табельное оружие и протянул ей. Санчез была уверена, что сдала пистолет. Однако он был также материален, как и все окружавшие ее вещи.

Она протянула руку и взяла пистолет. Сегодня он стал тяжелее и холоднее. Ей не надо было проверять патронник, чтобы убедиться в наличии там патрона. Ее взгляд блуждал между пистолетом и мальчиком. Он пальцем приподнял ее подбородок и заставил смотреть на себя.

Ее глаза пробудили в нем воспоминания. Последние минуты жизни, когда он смотрел вверх, в предвечную зияющую синеву. Теперь же он уставился в ее глаза и обнаружил в них нечто похожее на те свои ощущения.

— Ты сейчас напугана… — он почти удивился подобной реакции, как будто он ожидал чего-то другого.

Она кивнула, поместила ствол пистолета в рот, раздался хлопок, и пуля вышла через затылок.

• • • •

Второй лич приподнял голову и обвел взглядом присутствующих.

— Другие могут гордиться проделанной нами работой.

— Верно, — не стал спорить третий. — Однако мы еще далеки от цели. Мальчик набирает силу, но ему еще следует многому научиться, прежде чем он сможет стать членом нашего Ордена.

— А если он не захочет? — засомневался первый.

— До него многие отказывались, — подхватил второй.

Третий лич перенял посох у второго и стал мешать варево. Картинки как в зоотропе запрыгали перед их взором. Перед ними пронеслось бессчетное количество смертей.

— Не каждому из нас дано умение подчинять себе волны времени, по которым мы плывем, — пустился в рассуждения третий лич. – Этот океан настолько безбрежен, что в нем значительно легче попросту сгинуть.

— Выходит, что мы не справимся? — расстроился первый.

Третий лич вытащил посох из котла и вернул второму. Появился образ мальчика.

— Об этом мы скоро узнаем.

• • • •

После похорон офицера Санчез мальчик отправился домой к ее напарнику. Офицер Макгрегор в отличие от своей коллеги жил не один. С ним вместе на окраине города, где старинные вековые дома из коричневого камня оттесняются современными пригородными кварталами, жили жена и две дочери-подростка.

Дом радовал глаз. В нем, когда уличные фонари только готовились вот-вот зажечься, каждый вечер накрывался ужин. Там каждый из родителей был надежен как скала. В гараже стояла парочка машин. Краска на фасаде была в идеальном состоянии. Штакетник забора доходил до пояса и ничего не скрывал от любопытных глаз.

По утрам миссис Макгрегор отвозила девочек в школу. Офицер Макгрегор забирал их после баскетбольной секции, стараясь посидеть на тренировке хотя бы последний час. Он гордился дочками и верил в их успех. Он всячески поддерживал любые их начинания.

В отличие от случая с офицером Санчез мальчик тщательно исследовал их жизнь. Он узнал, что девочки обожают литературу, а точные науки вызывают у них трудности. Он также обратил внимание и на их мать, но в ее жизни не происходило ничего интересного. Каждый день миссис Макгрегор походил на предыдущий. Она вставала, готовила себе и дочерям завтрак, муж к этому времени уже уходил на работу. После этого она везла детей в школу и отправлялась за покупками в супермаркет, однако, если дома всего хватало, она могла пойти на тренировку по пилатесу или отправиться на прогулку с собакой в парк.

Но мальчик знал, что идеальная картинка их жизни всего лишь фасад. Он видел, как офицер Макгрегор трудится на добровольных началах в местной церквушке. Как он вежлив с соседями, и как они его уважают. Как он достает мелочь из кармана и вручает попрошайке. Все это ровным счетом не имеет никакого значения. Мальчик видел самые темные уголки его души, которые офицер Макгрегор скрывал от всех остальных, куда не было доступа ни одной живой душе. Мальчик поклялся пролить свет на эту темную сторону, даже если единственным зрителем окажется сам офицер Макгрегор.

• • • •

Он начал с его жены, решившей скоротать время в торговом центре. Мальчик никогда не понимал природу магнетизма этого места, и того, как его посетители могут прожигать свой день, глазея на вещи, которые им не по карману. Люди гордо несут свои лишенные жизненной искры тела мимо других таких же, сохраняя молчание, а в это время их мозги закисают от разъедающего душу бессмысленного и безжизненного существования.

Мальчик след в след шел за женой офицера Макгрегора, пока та прогуливалась вдоль обувных магазинов и киосков с выпечкой. Время от времени она замирала около витрин, зацепившись взглядом за то, что, по ее мнению, может понравиться мужу или дочкам, но вскоре женщина начинала что-то бубнить себе под нос и продолжала поход по магазинам.

Он был до крайней степени удивлен тем, как она продолжает справляться со своими будничными делами. Как ни в чем не бывало, не придавая значения тому, что сотворил ее муж. Мальчик не знал, что именно он ей рассказал о том случае. Возможно она пребывает в неведенье.

Жена Макгрегора попробовала новую помаду и духи. Она бродила от отдела к отделу, примеряла различные наряды, подбирая подходящий. Она надевала шерстяные пальто и цветастые шляпы, хотя никогда бы не посмела выйти в них на улицу. Она была не настолько легкомысленной.

Покупателей было много, и большинству требовалась консультация. Мальчик обратил внимание на то, как миссис Макгрегор со все нарастающим нетерпением провожала взглядом продавцов торгового зала. Конечно, она была не одна такая – еще пара покупателей застыли со скрещенными на груди руками, а их глаза сузились до щелочек. Лишь у миссис Макгрегор хватило духа напомнить о себе.

— Постойте, — с раздражением тявкнула она на молодую темнокожую девушку, которая была не старше дочерей самой миссис Макгрегор.

При виде поджатых губ покупательницы руки девушки, державшие коробку, затряслись.

— Простите, мисс. Я только поставлю эту коробку на место и сразу к вам подойду.

Продавец-консультант попыталась улизнуть как можно скорее, но миссис Макгрегор преградила ей путь.

— Почему бы вам сейчас же не принести то, что мне нужно? У вас же две руки?

— Мэм, я должна отдать вещи другому покупателю, — с опущенной головой, заикаясь произнесла девушка. – Я подойдут к вам в первую очередь и принесу то, что вы хотите.

Девушка смущенно взглянула на остальных покупателей, кивнула и заторопилась на склад. Не дожидаясь ее возвращения, жена офицера Макгрегора махнула рукой другому продавцу, расхаживающему по залу. Выглядел он крайне молодо, едва достиг того возраста, когда можно устроиться на работу. Мальчик.

— Слава Богу, — выдохнула миссис Макгрегор, когда он к ней подошел.

Больше ничего сказать она не успела— он ее перебил.

— Вам должно быть стыдно, — заявил он.

— Простите что?

Мальчик подошел ближе. Он смотрел неморгающим взглядом. Освещение в магазине как будто бы немного утратило свою яркость.

— После всего, что вы натворили, вам должно быть стыдно за всю вашу семью. Вы потворствовали этому.

— О чем вы сейчас говорите? Я ничего не делала.

— Вот именно, — согласился мальчик.

Его лицо походило на каменную маску. Глаза остекленели. Он сделал еще один шаг к миссис Макгрегор, и тогда она поняла, что не может уловить его запах. Его кожа сухая и твердая. Она увидела в его туловище входные отверстия от пуль, и ее объяла пустота, от которой было не скрыться.

Мальчик взял ее руку и крепко сжал. В этот момент она увидела, действительно впервые увидела, что совершил ее муж. Зрением мальчика она смотрела, как мистер Макгрегор нажимает курок. Почувствовала, падающую с руки перчатку. Кровь, растекающуюся вокруг тела. Видение ушло так же быстро, как и пришло, впрочем, как и мальчик, стоявший перед ней.

Не понимая, как на это реагировать, она развернулась и побежала. Миссис Макгрегор мотала головой из стороны в сторону, бросая взгляды на других покупателей, глаза которых выражали презрение и ужас. Она молнией вылетела из магазина и понеслась к своей припаркованной машине. Ключи оказались в ее руке еще до того, как она очутилась на улице. Она кожей чувствовала, что за ней следуют по пятам, но, обернувшись, никого не увидела.

Она резко открыла дверь, судорожно вставила ключ зажигания. Не глядя в зеркало заднего вида, она до упора нажала педаль газа и выехала с размеченного места, на всех оборотах удаляясь с парковки.

Дыхание стало тяжелым, пульс участился. Она ощутила, как по лицу катятся слезы.

Делая крутой правый поворот и ускоряясь на главной дороге, она не успела заметить массивный фордовский пикап, поворачивающий в это же время налево. Удар пикапапа пришелся в пассажирскую дверь машины, и автомобиль перевернулся на крышу.

Находясь у входа в торговый центр, мальчик видел, как высокая костлявая фигура с длинными белесыми дредами вышла из полыхающего Форда и заглянула в груду искореженного металла, где находилась жена офицера Макгрегора. Мгновение спустя, фигура выпрямилась и кивнула ему. В ту же секунду по обеим сторонам встали два других лича.

— Мертва, — подытожил второй лич.

Мальчик молча рассматривал двух новых компаньонов.

— Ты же ведь этого хотел?

— Я… — начал было он, но ответ застрял в горле.

— Труднее всего с теми, кто ничего не совершал, — глядя на останки машины, прошелестел третий лич.

— Неужели она это заслужила? – ни к кому конкретно не обращаясь и не ожидая получить ответ, выдавил из себя мальчик.

Третий лич развернулся и взглянул на него.

— А ты сам как считаешь?

• • • •

Офицер Макгрегор отказался от предложения начальника продлить отпуск в связи с гибелью супруги. В отличие от офицера Санчез гордость не позволяла ему ходить на прием к психиатру. Он научился глубоко прятать свои переживания и редко с кем-либо делился тем, что у него на душе. Однако если бы он начал откровенничать, то в этом не было бы ничего удивительного, ведь он только что потерял жену. Годы подобной закалки принесли ему только вред, ведь он отгородился от всякого, кто мог бы поддержать его.

Дочери заметили, что отец отдалился и стал раздражительней, хотя раньше за ним такого не водилось, а когда они попытались поговорить, то он сказал, что все нормально и причин для беспокойства нет. Макгрегор был уверен, что он их защитник. Они должны знать, что отец не какая-нибудь тряпка. Они должны знать, что он всегда будет их оберегать. Его девочки – самое главное для него, остальное – неважно.

• • • •

Подъехав к своему дому офицер Макгрегор увидел, что в окнах темно. Если бы девочки были на баскетболе или гуляли вместе с друзьями, то в этом не было бы ничего удивительного. Но он знал, что это не так. Час назад по дороге с работы он звонил старшей дочери из продуктового. Он хотел сделать пиццу на троих, поэтому все они должны были собраться дома. Дочка заверила без промедления, что ни она, ни ее сестра никуда не идут.

Припарковавшись в гараже, он не стал доставать продукты из багажника, его рука непроизвольно скользнула к табельному оружию. Медленно и осторожно он открыл водительскую дверь и, вылезая, осмотрелся по сторонам. Кроме собственного дыхания других звуков он не услышал. В гостиной не работал телевизор. На кухне микроволновка не хрустела попкорном. Не было слышно и дружеских бесед, проходивших у экранов компьютеров и Айфонов.

Плюс ко всему дверь, ведущая в дом, была широко распахнута. Увидев это, офицер Макгрегор достал пистолет из кобуры и направил его на проем. Пот струился по лбу, руки стали липкими. Он хотел окрикнуть дочерей, но отдавал себе отчет, что не стоит выдавать свое присутствие.

Он вошел в дом, и убедился, что на кухне никого нет. На гранитной стойке расположился компьютер младшей дочери, экран которого мерцал ровно на том месте, где она всегда делала уроки, хотя стул пустовал.

Двигаясь собранно и внимательно, Макгрегор переместился из столовой в гостиную. Там также никого не оказалось.

Поднявшись на площадку лестницы между этажами, краем глаза он заметил, как что-то мелькнуло в темноте. Подняв дуло пистолета, он стал медленно возвращаться в гостиную.

На диване сидел мальчик, внимательно смотревший телевизор, на экране которого плясала черно-белая рябь.

— Ни с места, — приказал офицер Макгрегор и взял мальчика на мушку.

Тот наклонил голову в его сторону, глаза подростка потемнели, а из ран на обивку сочилась кровь. Офицер Макгрегор в изумлении разглядывал открывшуюся перед ним жестокую картину, завороженный фактом присутствия здесь мальчика и не верящий своим глазам.

— Зачем ты пришел?

Мальчик встал к нему лицом.

— Я пришел, чтобы дать тебе выбор.

Макгрегор сделал шаг, напирая на мальчика.

— Где мои дочери? — потребовал он ответа.

Мальчик удивленно окинул взглядом комнату.

— В каком смысле? Они здесь. С нами. Разве ты их не замечаешь?

Из темноты за его спиной в необычном виде вышли два лича и встали по обе стороны. Видно было, что это не совсем личи. Они были юными и жизнерадостными. Дреды первого стали толстыми и черными, а кожа лоснилась и сияла. На голове второго появились волосы, а на скальпе – кожа. Его шея больше не краснела от ожога петли, удушившей его. Их фигуры обрели плоть. Они снова стали детьми.

— Повторяю, ни с места! – завопил офицер Макгрегор, как только они сделали к нему шаг.

Мальчик рассмеялся.

— Забавно, конечно. Сейчас ты многословнее, чем при той нашей первой встрече.

— Где мои дочери? — повторил Макгрегор свой вопрос, а дети продолжали идти.

— Не стреляй, — умоляли в унисон дети. – Пожалуйста, не стреляй, — шагая, говорили они.

Офицер не стал повторять свой вопрос. Дети сделали шаг, и он высадил всю обойму.

Когда они рухнули на пол рядом с мальчиком, офицер Макгрегор увидел не их тела, но тела двух своих дочерей, истекающих кровью.

Он бросил табельное оружие на пол и кинулся сначала к младшей дочери, упав рядом с ней на колени. Первая пуля прошла через щеку, а вторая прошила левую глазницу. Мгновенная смерть.

— Папочка… — услышал он едва различимый шепот старшей дочери, которая зажимала рукой рану на шее.

Макгрегор повернулся к ней и накрыл ее руку своей, безуспешно пытаясь остановить кровь. Из-за нее она не могла внятно говорить, кровь стекала по уголкам губ, впитываясь в лежавший под ней ковер. Ее тело было нашпиговано пулями, и этот оскверненный образ дочери отпечатался в голове офицера. Она вот-вот должна была умереть.

— Папочка, зачем ты это сделал? — они пристально смотрели друг другу в глаза, и чем дольше она смотрела в его лицо, тем больше опускались ее веки.

— Это не то… — начал было полицейский, но понял, что дочь мертва также как ее мать и сестра.

Теперь он остался совсем один, лужа из крови вперемешку со слезами расползалась по полу пустого дома.

Некоторое время он, не шелохнувшись, держал безжизненное тело дочери. Макгрегор ощущал присутствие мальчика, но не осмеливался поднять глаз. Ему не удастся перебороть то, что откроется ему, стоит лишь взглянуть.

— Я почти дожил до своего дня рожденья, слышишь ты?! – с вызовом в голосе произнес мальчик.

Он хотел, чтобы офицер видел его. Задрав подбородок Макгрегора бесплотным пальцем вверх, мальчик заставил его взглянуть себе в лицо. Офицер, не отрываясь, долго и внимательно смотрел на подростка.

— Я этого не знал, — ответил Макгрегор.

Оба рассматривали мертвые тела девочек, лежавшие на полу. На краткий миг, на несколько пульсирующих секунд мальчик и офицер склонили головы, объединенные общей болью и чувством тоски. Они ощущали разное, ведь то, что каждый из них пережил не поддавалось сравнению, поэтому в полной мере понять чувства друг друга они не могли, но впервые они вместе признали, что боль есть, она существует.

К ним из-за спины приближались три лича, теперь принявших свою постоянную спектральную форму.

— Ты собираешься заканчивать? — обратился второй лич к мальчику.

— Что именно? — откликнулся тот. — Все уже сделано.

Офицер Макгрегор ошеломленно смотрел на мальчика.

— Ты же меня хотел убить? Отвечай!

Личи внимательно следили за подростком. Он сделал вид, что раздумывает над ответом, но по всему было похоже, что он давно все решил.

— Нет. Я получил то, за чем приходил.

Личи удовлетворенно закивали, соглашаясь с этими словами.

— Пойдем с нами, — предложил первый лич, положа свои костлявые пальцы на плечо мальчика и намереваясь увести его из этого места.

Мальчик медлил.

— Подождите, — попросил он. – Я обязан идти с вами именно сейчас?

Первые два лича вопросительно взглянули на третьего. В своем время, оказавшись в подобной ситуации, они следовали за звавшими их без колебаний и промедления.

— Тебе необходимо сделать что-то еще?

Мальчик, смущаясь, смотрел себе под ноги.

— Кое-что.

На лице третьего появилось подобие улыбки, и он сказал:

— Стать частью нашего Ордена – непростое решение. Иди и исполни, что должен. Когда будешь готов, мы отыщем тебя.

После этих слов личи растворились в дымке, а мальчик отправился в путь.

• • • •

Вернувшись в квартиру своей матери, он увидел, что она больше не лежит на диване. Все убрано и приведено в надлежащий порядок. Ее одежда постирана. На кухне, судя по звукам, что-то шкварчит и булькает. Ему хотелось вспомнить этот запах. Он хотел бы иметь возможность помнить о многих хороших вещах.

Мама расположилась в кресле, где всегда сидела, когда он возвращался из школы домой, но теперь она не ждала его. Она смотрела вперед, на экран телевизора. Заголовок сбоку от ведущего гласил: ОФИЦЕР МАКГРЕГОР АРЕСТОВАН ЗА УБИЙСТВО ДОЧЕРЕЙ.

Она не забыла о сыне. Его фотографии в рамках, запечатлевшие различные моменты жизни, наполняли дом. Она не смогла заставить себя убраться в его комнате, может быть, никогда уже не сможет. Тем не менее казалось, что она научилась жить без него.

— Мам, — прошептал мальчик, вплотную подойдя к ней.

Ничего не происходит, она его не слышит.

Он позвал еще раз, на этот раз громче и еще раз.

— Мама, ты меня слышишь?

Она не могла. И он это знал. Но даже тогда он продолжал вторить.

— Мама, я здесь, — повторял он. – Я здесь, мама.

• • • •

Трое личей держали совет над котлом.

— И что теперь? – не унимался первый.

— Все зависит от мальчика, — остудил его пыл третий. – Либо он присоединится к Ордену в борьбе, либо его филактерий угаснет, и он развоплотится.

— Остальные будут недовольны, если подобное произойдет, — поддел его второй лич.

Третий вздохнул:

— Остальные должны помнить, что не все костры горят до рассвета.

Личи взвесили его слова. Первый хотел было что-то добавить, но передумал. Второй тоже смолчал. Переваривая услышанное, второй лич подошел к куче дров, находившейся позади них. Взял парочку небольших поленьев и аккуратно подкинул их в огонь под котлом.

— Нам следует вернуться к остальным, — заявил он.

Первый лич кивнул и поспешил встать рядом со вторым, но третий остался недвижим, вперив свой взгляд в кипящее варево.

— Ты идешь? – поинтересовался первый лич.

Третий лич не шелохнулся.

— Вы двое идите, — распорядился он. – Я же останусь и еще немного понаблюдаю.

Автор: Вуди Дисмукс

Оригинальный текст: https://www.nightmare-magazine.com/fiction/a-cast-of-liches/