О ПАТРИАРХЕ
"А кони всё скачут и скачут, / А избы горят и горят", — первое, что приходит на память развитому читателю при упоминании Наума Коржавина.
Старейшина русскоязычной поэзии, звезда московской литературной тусовки, диссидент и политэмигрант Наум Коржавин прожил 92 полных событиями года.
Стихами Коржавина зачитывались в СССР и до того, как власти выдворили его за границу, лишив гражданства, и после, когда он жил и писал в США, сделавшись литературной звездой эмиграции.
Язвительные речи Коржавина вызывали почтение у самого Сергея Довлатова, известного желчным острословием, и порой заставляли прикусить язык.
До начала конференции меня раз сто предупреждали:
— Главное — не обижайте Коржавина!
— Почему я должен его обижать?! Я люблю стихи Коржавина, ценю его публицистику. Мне импонирует его прямота...
— Коржавин — человек очаровательный. Но он человек резкий. Наверное, Коржавин сам вас обидит.
— Почему же именно меня?
— Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение.
— Зачем же вы меня предупреждаете? Вы его предупредите...
— Если Коржавин вас обидит, вы не реагируйте. Потому что Коржавин — ранимый.
— Позвольте, но я тоже ранимый! И Лимонов ранимый. И Алешковский. Все писатели ранимые!
— Коржавин — особенно! Так что не реагируйте...
Выступление Коржавина продолжалось шесть минут. В первой же фразе Коржавин обидел трёхсот участников заседания. Трёхсот американских славистов. Он сказал:
— Вообще-то я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей...
Затем он произнёс несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского.
Затем обидел целый город Ленинград, сказав:
— Бобышев — талантливый поэт, хоть и ленинградец...
Нам [газете "Новый Американец", которую редактировал Довлатов] тоже досталось. Коржавин произнёс следующее:
— Была в старину такая газета — "Копейка". Однажды её редактора Пастухова спросили: "Какого направления придерживается ваша газета?" Пастухов ответил: "Кормимся, батюшка, кормимся...".
Действительно, была такая история. И рассказал её Коржавин с подвохом. То есть наша газета, обуреваемая корыстью, преследует исключительно материальные цели... Вот что он хотел сказать.
Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал:
— Пусть Нёма извинится. Пусть извинится как следует. А то я знаю Нёму. Нёма извиняется так: "Ты, конечно, извини. Но все же ты — говно!"
Коржавин минуту безмолвствовал. Затем нахмурился и выговорил:
— Пусть Довлатов меня извинит. Хоть он меня и разочаровал. <...>
Это была зарисовка Сергея Довлатова, посвящённая Науму Коржавину. А вот коржавинские стихи:
В наши трудные времена
Человеку нужна жена,
Нерушимый уютный дом,
Чтоб от грязи укрыться в нём.
Прочный труд и зелёный сад,
И детей доверчивый взгляд,
Вера робкая в их пути
И душа, чтоб в неё уйти.
В наши подлые времена
Человеку совесть нужна,
Мысли те, что в делах ни к чему,
Друг, чтоб их доверять ему.
Чтоб в неделю хоть час один
Быть свободным и молодым.
Солнце, воздух, вода, еда —
Всё, что нужно всем и всегда.
И тогда уже может он
Дожидаться иных времён.
Наум Коржавин умер на 93-м году 22 июня 2018-го. Дождаться иных времён ему не довелось. Пусть кому-то повезёт больше.
