Не всё потеряно⁠⁠

Задача: зарисовка на тему: "Битва проиграна, но исход не предрешён"

В мрачном небе сверкали изломанные молнии. Вся долина содрогалась от звуков битвы: криков раненых, стонов умирающих, воплей поражаемой нечисти, лязга оружия, топота ног и копыт…

Из огромной пещеры, зияющей в горе, как ненасытная пасть, бряцая доспехом выбежал воин. Он то и дело оглядывался назад, и, как оказалось, не случайно: за ним, не в пример чинно и величаво, вышла вторая фигура. Её броня переливалась даже в такую мрачную погоду, а на голове, больше напоминающей обтянутый высохшей кожей череп, красовалась золотая корона.

Фигура развела руки и захохотала.

– И чего же ты стремился достичь, смертный? – захрипел её неживой голос. – Бросать вызов мне, самому Кощею? На что ты вообще надеялся, Иван?

Воин, отбежавший от пещеры уже на приличное расстояние, смело развернулся к врагу. Он уже открыл рот для очередного остроумного ответа, и…

А… На что, собственно, надеялся?

Нет, на самом деле, в этот раз всё шло далеко не так плохо. Засадный полк из оборотней, который был прошлёпан в первый раз, теперь громился богатырской кавалерией. Ров, через который вражеские чародеи в третий раз навели мост из ближайших деревьев, был теперь выкопан в два раза шире, а лес по обе стороны сведён версты на три. Чеснока в этот раз заготовили не три пуда, как раньше, а сразу десять, и теперь мелкой кашицей из этого самого чеснока были обмазаны все подходы к крепости, что в самом деле очень надолго задержало атакующих вурдалаков. И в этот раз, в седьмой, удалось, наконец, правильно подобрать угол стрельбы из стреломёта, которым подбили сжигавшего до того чуть ли не половину войска Горыныча.

Но вот с Кощеем Иванушка подкачал. За семь раз отлавливать зайца, у которого во рту был спрятан золотой ключик к гроту, он научился так, как никто другой. А утка, у которой требовалось отнять яйцо, оказалась не уткой, а крупным гусем, который, несмотря на мужеский пол, желанием отдавать яйцо вовсе не горел. Пока шла неравная борьба, было потеряно драгоценное время. А когда оно, наконец, было растеряно всё подчистую – явился Кощей.

И вот теперь Иванушка старательно от него улепётывал – покорёжив отцовские зерцальные доспехи, лишившись дорогого зачарованного меча и половины кольчужного рукава. Ну и зуба ещё – чтобы картинка совсем уж была полной.

Хищно улыбающийся Кощей поиграл Мечом-Кладенцом.

– И вот это, – указало он на Ивана, – должно было меня победить? Сокрушить моё несметное воинство, спасти род людской от наступления тьмы?

Он замахнулся мечом, но в этот раз Иванушка этого ожидал и отскочил. Камушки на склоне, стёртые чуть ли не в мелкую пыль во время их с Кощеем магической битвы, угрожающе подались, так что Ивану пришлось ловить равновесие, неловко размахивая руками.

– Что же в тебе должно быть такого, – продолжал глумиться чародей, – что должно было меня победить?

– Ну… – Иван не отрывал глаз от колдовского меча. – Э… Необыкновенное естественное очарование, разве что…

– Ха! – хохотнул старик, и его бряцающий смех эхом отразился от скал. – Ну это, как мы видим, дело поправимое. Ещё пара выбитых зубов, ещё два-три синяка – и мать родная не узнает.

Иванушка нервно хихикнул, потихоньку отступая назад от шагнувшего вперёд чародея. Тот со скучающим видом положил меч на плечо.

– Да уж… Как показывает мой многовековой опыт, сейчас – тот самый момент, когда ты, о герой, используешь нечто, данное тебе мудрым, заносчивым наставником. У тебя это нечто есть?

Иван сглотнул. Да, и он тоже слышал, что богатыри да добры молодцы всё время спасались благодаря невиданным диковинкам, наделённым таинственной силой. То перо жар-птицы, ослепляющее всех врагов вокруг и жгущее, как само солнце. То сапоги-скороходы, уносящие владельца за семь вёрст за один шаг. То, прости, господи, самоходная печка, отзывающаяся на самую неслышную мольбу о помощи. Всё это доблестные герои получали в награду за свою беспримерную храбрость, удачливость, красоту, в конце концов. Всё это поднимало их над простыми смертными, позволяло на равных тягаться с чародеями. А вот Ваньке не повезло – ничего такого у него ни сейчас, ни когда-либо вообще не было…

Но зато было у Ивана кое-что другое. Что, как показала практика, было куда как полезней и могущественней всех этих печек-самоходок с жарптицыными перьями вместе взятых. Да только вот, чтобы воспользоваться этим чудом, надо было Ивану добраться до двора в крепости. Той самой, в которой он встречал это сражение уже в седьмой раз. А она…

Иванушка кратко обернулся, снова чуть не поскользнувшись на камнях. Да, вот она, родимая – в долине, далеко от скал. Версты три, не меньше. Он и в самом расцвете сил не отличался особой скороходностью, а уж сейчас-то…

Со стороны гор донёсся новый бряцающий смешок.

– М-да, этот уже думает о побеге… Что ж, даже для моей чёрной души грешно было бы мучить столь беззащитную зверушку, – в руке чародея звякнул меч. – Но не бойся – я ещё размозжу тебя так, как следует!

И прежде, чем Иванушка смог хоть что-то предпринять, Кощей взмахнул мечом. Раздался страшный гул, лязг – и Ивану в грудь ударила невидимая сила. Иван поднялся в воздух, как осенний листочек – и через мгновения, показавшиеся вечностью, грохнулся оземь.

В себя его привела адская боль в левой руке. Скоро, впрочем, догнала не менее адская боль и в остальном теле. Иванушка аж взвыл. Даже мысли в голове не в силах были собраться во что-то внятное. Один взгляд на, казалось бы, прикрытую доспехом руку развеял все сомнения: перелом. Да такой, что и букв-то с таким кривым изгибом не бывает…

Закусив губу, Иван с трудом присел. Оторвав от земли правую руку, он снова грохнулся и, скуля, присел во второй раз. Здоровой рукой он нащупал то самое кощеево «нечто» у себя за пазухой – на месте. Чуть поднял едва-едва прояснившийся взгляд – перед ним были ворота крепости.

«Ну, страхолюдина бессмертная… – подумал он. – Вот это ты метко бьёшь, ничего не скажешь…»

Собрав всю оставшуюся волю в кулак – прямо скажем, весьма скромную – Иванушка поднялся на ноги и поплёлся к воротам. На покорёженные створки он чуть не упал, задев сломанной рукой и снова взвыв. Кое-как оправившись, он выглянул во двор…

Ещё утром тут стояли дружинники, потрясающие копьями, наперебой выкрикивающие что-то подбадривающее. Здесь готовились к борьбе с тьмой волшебники, творя над собой и над сотоварищами какие-то защитные чары. Между деревянными навесами и постройками сновал туда-сюда рабочий люд, готовивший к битве крепость, затачивающий мечи, поправляющий в последний раз доспехи…

Теперь же во дворе царила форменная разруха. Кирпич и камни со стены обрушились внутрь, образовав то тут, то там настоящие горы. Навесы и постройки превратились в щепки. Кое-где из-под куч мусора торчали то чьи-то ноги, то руки; у дальней стены, у лестницы на стену, валялись окровавленные трупы…

Но больше всего Ивана удручало отсутствие в центре двора невысокого осинового кола. Поставлен он был здесь давным-давно, и никто уже толком не помнил зачем – вроде бы как эта штука была символом какой-то древней победы…

И без неё использовать ивановское нечто было невозможно.

– Твою ж!.. – выдохнул сквозь зубы Иван. Ладно, чёрт тебя дери, не всё ещё потеряно! Должна же здесь быть ну хоть какая-то палка! Или…

Со свистом и грохотом за его спиной приземлился Кощей. Только Иванушка обернулся – его снова ударило невидимой силой волшебного меча. Он влетел в ворота, как пущенный из пращи камень, и ударился о стену.

В глазах снова потемнело, уши пронзил звон. Левая рука не просто болела – она словно стремилась оторваться, и каждый кусочек плоти пронзали тысячи раскалённых игл. Старик-чародей вошёл в крепость, что-то говорил, красноречиво размахивая мечом – но Иван его не слышал. Заволакивающая глаза темнота всё распространялась и сгущалась, мысли и сознание утекали, словно влекомые могучей безжалостной рекой…

И тут на глаза Иванушке попалось нечто длинное и вытянутое. Удивительно похожее на палку.

«Копьё!..» – с невероятным трудом догадался он. Точнее, это был всего лишь обломок – пара пядей древка да покорёженное лезвие.

Иван сглотнул. Чёрт возьми, с таким он никогда не пробовал… Чтобы чары сработали, надо было установить палку ровно посреди двора. Да ещё желательно, чтобы её конец оказался хотя бы на человеческом росте…

Так, по крайней мере, Ивану рассказывали, и так он делал до этого. Можно ли как-то по-другому… Что ж, если он ничего не предпримет сейчас, то никогда и не узнает.

Поэтому Иван перекинул себя через безвольные ноги, упал на живот, вскрикнув, и пополз – вставать уже не было сил – к обломку копья.

Здесь, в покинутой и разрушенной крепости, смех Кощея был в сотни раз более зловещим, чем у скал.

– Так ты всё-таки хочешь продолжать сражаться, да? – сам голос чародея теперь напоминал ураган, бушующий над беззащитной долиной. – О, как это трогательно! Вы, смертные, так забавны! Что ж, давай! Я даже не стану тебе мешать.

Иван не слушал – взгляд его был прикован к единственному, что имело значение: к копью. Неуклюжий бросок вперёд, слабые ноги, кое-как толкающие тело…

– Ну же, ты почти добрался! Ха-ха! Давай, ещё чуть-чуть!..

Здоровая, правая рука сомкнулась на древке. Сжав зубы, Иван ожесточённо посмотрел на Кощея. Тот чуть склонил голову и снова положил меч на плечо, всё также улыбаясь.

– И что? – хмыкнул он. – Ты сейчас встанешь и сразишься со мной? Это тебе не поможет! Мои войска уже вошли во все местные деревни! Скоро мы доберёмся и до Княжьего престола, и тогда!..

«О да… – сурово подумал Иван. – О да, я сражусь с тобой. Но не сейчас.»

Вместо того, чтобы спорить с потерявшим голову стариком, он начал бормотать совсем другие слова:

– У… Царя… Был… Двор…

Кощей снова расхохотался.

– Это ты-то – царь? Как мало вам, людям, надо, чтобы…

Иван не слушал его.

– На дворе… Был… – он приподнял копьё и из последних сил воткнул его в землю. – Кол…

Кощей вдруг замер. Он сощурился, напрягся, как внезапно услышавший звук человеческой речи дикий зверь.

– Ты что это, смертный? Что ты удумал?..

Иван запустил руку за пазуху и достал то самое нечто – связку уже старых, сухих, но всё ещё таких же прочных и крепких липовых волокон.

– На коле… – Иван чуть приподнялся и водрузил нечто на обломок древка. – Мочало…

Глаза Кощея расширились. Он поднял меч, присел, завопил вовсе нечеловечьим голосом:

– НЕ СМЕЙ!..

Иван схватился за копьё, довольно ухмыльнулся и подмигнул чародею.

– Не начать ли сказочку сначала?

***

Открыв глаза, которые он зажмурил от яркой вспышки, Иван вдруг обнаружил, что на дворе никакая не гроза, а самый настоящий полдень. Постройки вокруг – целёхоньки и невредименьки, никаких тебе щепок и прочего мусора. Люди – и волшебники, и воины, и даже всякие кузнецы с конюхами – мирно, посмеиваясь, ходят туда-сюда, общаясь о самых житейских делах. А держится Иван вовсе не за обломок копья – а за тот самый осиновый кол. На котором покоится то самое мочало.

Иван отпустил руку, оглядел себя. На нём не сломанный доспех – чистая холщовая рубаха. Тело не ноет, не утомлено – наоборот, полно сил, готово на любые подвиги и свершения. И левая рука – не сломана, а сильная и здорова, как обычно.

«Получилось!!!» – чуть не вслух воскликнул Иван, но сдержался. Он снял с кола мочало, убрал его за пазуху и отошёл от кола.

Да, не было у него ни способности к чарам, ни особой силы и сноровки, ни, будем честными, какого-то великого ума. Судьба обделила его и красивыми и эффектными волшебными предметами, которые так лихо помогали героям в сказках и наяву. Досталось ему только это старое мочало, от одинокой бабки, жившей посреди леса на отшибе. Но, как оказалось, одно это мочало стоило всех прочих волшебных безделушек, какие только можно было придумать. Достаточно было водрузить его на кол (или вообще на любое палкоподобное нечто, как оказалось) посреди двора (причём обязательно круглого – здесь Иван уже попал как-то раз впросак), прочитать слова заговора – и готово. Теперь, когда возникнет острая нужда, нужно поместить мочало на палку в том же дворе, прочитать тот же заговор (только уже в прошедшем времени) – и окажешься ровно там и тогда, где ты произносил заговор в первый раз.

Иван не мог сдержать радостной улыбки. Поначалу, надо признаться, он использовал это волшебное мочало как попало. И чтобы удачно сыграть в какой игре, и чтобы к девице правильные слова подобрать, и… Мало ли, для чего. Но сейчас цель у него была благородная. Он остался один, с вверенной ему дружиной в пятьсот витязей – против пятитысячной армии всякой нечести, ведомой страшным Кощеем.

Да, не было у него ни волшебного оружия, ни особых каких-то чар, ни бесчисленных воинов. А у Кощея – всё это было. Дело, казалось бы, пропащее, гиблое…

Но это – если бы у него была всего одна попытка. А их… Да как бы не бесчисленное множество.

Иван посмотрел сквозь раскрытые ворота на вверенную ему долину. Туча, покрывшая всё небо ко времени битвы, едва-едва была видна на горизонте. А значит, было время ещё подготовиться – получше, чем раньше.

«Ну что ж, – усмехнулся Иван. – Пошла восьмая попытка.»