Мне нужна моя Дженни, нужна любая Дженни (Часть вторая)⁠⁠

Жанр: Фантастика, Драма, Триллер.

Продолжение:...

– Я только одним глазком взгляну, что там, – пообещал я голым стенам старого дома, и подхватив рюкзак и трость, нырнул в темноту.

Я выглянул по другую сторону стены и понял, что часть меня торчит из неё, будто бы я был в ней замурован. Убедившись, что это не так, я полностью выбрался из пролома и уставился на стену из которой вылез. На ней не было следов моего вандализма, зато по траве были разбросаны те самые кирпичи, которые я вытолкнул сюда ногой. Протянув руку, я попытался прикоснуться к кирпичной стене, через которую прошел, но мои пальцы прошли сквозь неё и наткнулись на края пролома с той стороны.

Нужно это очертить, подумал я и поднял с пола обломанный кусок кирпича. Моя правая рука скользила по краям дыры на той стороне, а левая чертила кирпичом примерную границу проделанного мной пролома. Сделав пару шагов назад, я взглянул на свой рисунок, на мой проход на ту сторону.

Обернувшись к дверному проему, я вышел в коридор, попутно отметив, что за окном и впрямь пасмурно. Затем я заглянул за стену, в которой я пробивал себе проход, но она и здесь выглядела целой. Вернувшись к окну в коридоре, я выглянул из него, рассматривая золотистый свет на низких облаках, исходящий от ночного города.

Забыв о голоде, об усталости, забыв про былой страх, я всё дальше удалялся от кирпичного дома в сторону этого города.

Пока добирался до ближайших улиц, над этим Декстоном занялся мутный рассвет, и стал накрапывать мелкий дождик. Мой ли это город? Навряд ли. Мой Декстон остался там, за кирпичной стеной, но я все равно шел навстречу этому городу, боясь даже представить, что меня там может ожидать...

По правде сказать, я ожидал нечто большее. Когда я дошел до ближайшей автобусной остановки, на улицах начали появляться редкие пешеходы. Похоже, здесь тоже был выходной день, и город неохотно просыпался, вспоминая про свои дела. Я ни разу не был в этом районе, так что не мог знать наверняка – таким он был в моем Декстоне или нет.

Я украдкой поглядывал на людей, а те удивленно смотрели на меня и, ясное дело – я был весь в пыли, и рука у меня была перепачкана кровью. Кое-как я привел себя в порядок, ожидая нужный мне автобус. Пока его ждал, пока ехал к нужному адресу, мои часы показывали почти десять.

Добираясь до своего дома, много думал, каким он окажется в этом «параллельном» Декстоне. Всю дорогу я сидел, прижавшись лицом к стеклу, и искал различия между этим городом и моим, но их было немного: новые фонари, лавочки в других местах, другой цвет заборов и домов. Здесь оказалось всё настолько идентично, что и монетки, которыми я расплатился за проезд, приняли у меня без лишних вопросов.

Еловая улица, на которой я вышел, тоже мало чем отличалась от той, на которой жил я. Направляясь к своему дому, я оглядывался по сторонам, в полной мере осознавая, насколько странно, должно быть, моё появление здесь. Неожиданно я встретился глазами с соседкой, которая вышла на улицу развешивать бельё, но она меня не узнала. Хотя, если вспомнить, вернувшись домой после моей неудачной попытки суицида, меня там тоже мало кто узнавал. Если здесь в этом мире, существует моя соседка, значит существую и я, а может быть и Дженни здесь?

Эта мысль погнала меня вперед ещё быстрее. Я напрочь позабыл о стертых ногах, о больной руке, а главное – о мигрени. Что, если я вновь увижу её. Что, если она будет здесь! Дойдя до своего дома, я какое-то время стоял на месте, размышляя, что делать дальше. Дом этот был вне сомнения моим, но выглядел он так, будто бы здешний я не переставал за ним ухаживать – здание было свежевыкрашено, газон подстрижен, на подоконнике за знакомыми занавесками стояли в вазочке свежие цветы. Осмотревшись по сторонам, и убедившись, что улица пуста, я направился к дому.

Присев у окна, я заглянул в щель между шторами. В доме я разглядел свой старый бежевый диван, а рядом на журнальном столике антикварную настольную лампу с абажуром из зеленого стекла, которую подарила нам мать Дженни. Тот, другой я, не продал их, значит Дженни ещё жива – должна быть живой и жить здесь, ведь это подарок её матери! Я принялся заглядывать в каждое окно, ища жильцов этого дома. Если они и были здесь, то спали, а жалюзи в спальне были задвинуты.

Я потоптался на месте не зная, что дальше предпринять. Неужто пора возвращаться домой? Нет. Дженни работала официанткой в кофейне, нужно заглянуть туда и лишь потом возвращаться, откуда пришел. Хромая обратно к автобусной остановке, я чувствовал в голове странную легкость, точно всё вокруг было сном.

Выскочив из автобуса, я помчался в сторону кофейни, беззвучно шепча мольбы себе под нос, лишь бы увидеть сейчас мою Дженни. Сам я уже давно выбился из сил, но мои ноги упорно тащили меня вперед.

Присев на лавочку под фонарем напротив той самой кофейни, я замер, выискивая глазами за витриной среди посетителей и персонала мою Дженни. Даже не знаю, сколько я так просидел; ко мне на лавочку с краю успела подсесть пожилая женщина, а я заметил её только тогда, когда та зашуршала газетой.

Я увидел её – это была она, вне сомнения, она и никто другой. Там, между столиков, задержавшись у одного, прошла Дженни, та самая маленькая худенькая Дженни с густыми темными волосами и застенчивой улыбкой.

Я расплакался. Я содрогался, согнувшись пополам и закрыв лицо руками, и никак не мог остановиться.

Пожилая женщина, сидевшая рядом, потрогала моё плечо.

– У вас всё в порядке, мистер?

Я быстро закивал, продолжая всхлипывать. На миг решив, что мне всё почудилось, я вновь принялся искать глазами Дженни, но это не было видением. Дженни остановилась у барной стойки беседуя о чём-то с другой официанткой.

– Точно всё хорошо? – спросила пожилая леди, протягивая мне клетчатый носовой платок.

– Спасибо, – буркнул я, принял её платок и стал протирать лицо, судорожно соображая, что делать дальше. К ней идти нельзя; нельзя вот так заявиться и даже просто кофе заказать – я не смогу совладать с собой, если она подойдет. Если здесь у неё не было рака, значит и тот, другой я, сейчас выглядит вполне нормально. Даже если она и не узнает во мне своего мужа, всё равно нельзя туда идти.

Зачем я сюда пришел, зачем бог или кто бы то ни было указал мне на этот проход в кирпичной стене? Что я могу сделать? Зачем я здесь?

Оттирая влажным платком засохшую кровь с руки, я разглядывал посетителей кофейни. Пожилая женщина решила оставить меня одного и, сложив газету, ушла вниз по улице.

– Нужно поспать, – прошептал я вслух. Нужно вернуться домой и выспаться хорошенько.

Я похромал обратно к автобусной остановке на углу улицы, борясь всю дорогу со сном. Выйдя на конечной, я побрел в сторону пустыря. Голова плоховато работала из-за мигрени, и я выпил обезболивающее; благо таблеток взял с собой предостаточно.

Кирпичный дом ожидал меня на своем месте, и неровный круг, начерченный осколком кирпича, тоже никуда не делся. Я нашарил пальцами края кирпичной кладки и выбрался обратно в свой мир.

Здесь, в отличие от того мира, было солнечно и жарко. Мою местами лысую макушку нещадно жгло солнце. Я даже начал тосковать по облакам и прохладе другого Декстона.

Еле доволочив ноги до своего дома и не раздеваясь, и даже не разуваясь, я забрался в постель. Уже засыпая, вспомнил, что не запер дверь, но вставать не стал – всё равно в этом доме нечем поживиться.

Телефон звонил в кармане много раз, но я так и не нашел в себе силы поднять трубку. Проснувшись с сильнейшей головной болью, я сразу же направился к холодильнику и с небывалым доселе аппетитом набросился на еду. За окном было темно, но я не знал вечер сейчас или утро. Лишь когда полез в карман за телефоном, обнаружил, что сейчас раннее утро понедельника; я проспал целые сутки, и мне пора на работу.

Добравшись до супермаркета, я слонялся по магазину, точно пребывая под каким-то гипнозом, на ходу вспоминая свои обязанности. Из моих мыслей никак не желал выходить тот длинный день: перед глазами стоял черный портал, стояла, улыбаясь, Дженни за витриной той кофейни. Это не сон, это не могло оказаться сном. Я пытался придумать, что мне делать дальше, но в голову ничего не шло – я видел Дженни, но ничего из этого не следовало, это другая Дженни, не моя Дженни. Мне не о чем с ней говорить и нечего ей сказать.

– Что у тебя случилось-то? – Я обернулся и увидел, что ко мне подошел прыщавый кассир в синей униформе, с которым мы были вроде как дружны. – Я не мог до тебя дозвониться, – продолжал он, – то твой телефон был вне доступа, то ты просто не отвечал.

– А, да… – замешкался я и, отвернувшись, продолжил раскладывать по полкам консервные банки с бобами. – Я был занят на выходных. А ты чего хотел?

– Да так, – рассеяно проговорил парень. – Хотел вечером в картишки перекинуться. Я волновался – думал, с тобой случилось чего.

– Нет, не случилось, просто был занят.

– Тогда ладно, – он почесал затылок и пошел обратно вдоль стеллажей с консервами.

А я всё стоял с банкой бобов в руке, пытаясь привести свои мысли в порядок. Потеряв нить своих размышлений, я просто крутил их по кругу.

Я взглянул на входную дверь магазина, точно в ней и крылись нужные мне ответы. Мой воображаемый Том Пайтон вернулся в наш супермаркет и осмотрелся по сторонам, разыскивая меня.

– А вот и наш неудачник! – довольно заулыбался он, встретившись со мной взглядом. – Так и стоит на своем месте и жалеет себя, несчастного. Верно говорю? – Я недовольно поглядывал в сторону двери. – Что такое? – наигранно удивился воображаемый Пайтон. – У тебя обнаружился дар, но ты не можешь найти ему применение? Как жаль, как жаль, – зацокал он языком. – Ну что же, не буду мешать – у тебя, как я вижу, полным-полно работы, – иронично хмыкнув, он не торопясь вышел за дверь.

И что же мне делать? Что я могу сделать? И в том и в этом мире я по-прежнему калека. Как мне начать новую жизнь? Как, скажите на милость, привести эту жизнь в порядок? Я уныло взглянул на своё отражение в зеркале за стеллажом. Никто не полюбит такого, как я, не сможет полюбить инвалида, в которого я себя превратил. Я продолжал гонять мысли по кругу, но все они, так или иначе, возвращали меня к пролому в кирпичной стене и к Дженни, улыбающейся за витринами кофейни.

– Я хочу взять на завтра отгул, – отпрашивался я в кабинете начальника. – Мне что-то нездоровится.

В этом была лишь половина правды – мне и правда было плохо, но так было большую часть времени. Основная же причина крылась в том, что мне не терпелось вновь увидеть Дженни.

Вернувшись домой после работы, я вытащил из коробки все фотоальбомы, в очередной раз возвращая ускользающие от меня воспоминания: вот мы с Дженни в парке аттракционов, и нам здесь вроде бы десять или одиннадцать лет, у нас в руках по огромному рожку мороженного, и мы улыбаемся во всю ширь. Когда это было? Дата не стоит. Дальше идут школьные годы – мы кривляемся на камеру, одетые в школьную форму, а на заднем фоне белеет и сама школа. Везде мы и наши родители, молодые и здоровые, и над головой у нас безоблачное голубое небо, будто бы и не было никогда в нашей прошлой жизни пасмурных дней.

Фотографии последних лет в альбомах отсутствуют. Дженни заболела, и её мать от горя слегла вместе с ней. Где остальные родственники? Я разложил вокруг себя несколько альбомов и нашел фотографии людей, которых никак не мог вспомнить. Кто этот паренек возле Дженни? Вроде её кузен, а может просто друг? В памяти всплывало его жизнерадостное лицо и громкий смех, мы с ним и Дженни идем куда-то по летней улице Декстона, вот только я не помню куда и зачем. Одни люди кажутся мне смутно знакомыми, а других, с которыми я позирую рядом, я и вовсе готов поклясться, что вижу впервые.

Как только я вышел из комы, то все люди, приходившие ко мне, были для меня незнакомцами, а если мне и удавалось запомнить чьё-либо имя или лицо, то я все равно не мог его узнать, когда тот человек вновь меня навещал. Это доводило меня до отчаяния, я был уверен, что никогда не смогу вернуться к нормальной жизни.

Я не знал, что скажу или сделаю, вновь найдя Дженни в том мире, но всё равно решил отправиться туда. Проснувшись пораньше на следующий день, я начал второпях собираться. Толкаться в переполненном автобусе, когда впереди у меня был целый выходной день, вовсе не было острой нужды, но для меня она была – я должен видеть её, должен скорее найти, чтобы убедиться, что мне это не приснилось. Я примчался к порталу и тот вновь пропустил меня в иной мир.

Нетерпеливо выглядывая свою остановку из автобуса, я разглядывал другой Декстон, стараясь уловить различия, упущенные мной в прошлый раз. Любой другой человек, обнаруживший подобное, наверняка помчался бы к ученым или в прессу, чтобы оповестить всех о своей находке. Это всё бы изменило в нашем мире. Что стало бы с людьми, которые вдруг обнаружили здесь самих себя?

Мне было даже страшно представить, во что превратится мир, когда люди начнут сновать туда-сюда через мой портал, словно через двери магазина. Всё это кажется таким ненадежным и хрупким, прямо как жизнь Дженни тогда. Может я вижу прошлое? Может я вижу этот мир ещё до того, как наши жизни погрязнут во мраке. Я не был уверен ни в чем.

Сойдя на остановке на углу, я поковылял в сторону кофейни. Долгое время я просто сидел на скамье напротив заведения, разглядывая Дженни. Я так хотел зайти, но не решался. Порывался, но останавливался. Я сидел так долго, что порядком проголодался и всё-таки решился войти в эту кофейню. Заказал кофе и булочку с корицей – первое, что увидел тогда в меню.

Сев за столик в самом углу, я принялся ждать, словно брошенная собака своего хозяина, с надеждой поглядывая на дверь служебного входа для персонала кофейни, надеясь разглядеть Дженни поближе. Мой заказ принесла мне другая официантка, а Дженни убирала посуду за гостями, как назло, за самым дальним от меня столом. Но мне и этого было достаточно. Украдкой вытирая слёзы, я едва сдерживал улыбку, от того что вижу её вновь. Закончив со своим обедом, я отправился на выход. Мне хотелось прогуляться по этому городу и поразмыслить о жизни.

Ближе к шести часам дня я забрел на Еловую улицу, на которой жил мой двойник со своей женой. Направляясь сюда, я намеревался поглазеть на их жизнь в то окно и погоревать о собственной, которую умудрился загубить подчистую.

Меня, медленно ковыляющего, обогнал другой Рик. Я аж замер на месте, открыв от неожиданности рот. Вот он – тот, кем я был: рослый, плечистый, с густыми золотыми локонами на макушке, на нем идеально выглаженная рубашка; он идет домой, где к нему вскоре вернется его красавица жена – моя Дженни. Я так и стоял, разинув рот, наблюдая, как он удаляется от меня бодрыми шагами.

– Чтоб ты сдох, погань, – стиснул я зубы от злости. Круто развернувшись на каблуках, я направился обратно к автобусной остановке.

Это ты хотел мне показать? – гневно уставился я на безоблачное небо, словно собираясь своим взглядом попенять богу за содеянное. – Хотел показать, как ему хорошо, да? Зачем ты меня сюда привел? Чтобы я больше не колебался и сразу вышиб себе мозги? А вот хрен тебе! Хрен вам всем! Я выживу, и не просто выживу, я убью этого Рика и сам займу его место. Да-а, это будет непросто – мне не хочется подсовывать этой Дженни бракованный товар. Ничего, я подлечусь и окрепну, и тогда буду достоин этой Дженни. А этого Рика закопаю в собственном саду. Как тебе? – поглядывал я на небо исподлобья. – Нравится мой план? Нужно только всё продумать хорошенько. Нужно украсть этого Рика, а затем выждать время и притвориться, что на меня напали и избили, и я потерял память. Я знаю свою Дженни, исчезни я хоть на десяток лет, она всё равно будет меня ждать, и её-то я постараюсь больше не терять.

Я просто сделал недостаточно для своей Дженни – нужно было влезть в долги или ограбить банк, и тогда она, быть может, осталась инвалидом, а я бы всё равно её любил, несмотря ни на что. В болезни и здравии… да, я помню эти слова. Мне нужна моя Дженни, любая Дженни, и я верну её, и мы вновь будем счастливы!

Вернувшись вечером к себе домой, я запаковал все фотоальбомы, которые я разбросал по комнате. Следующими были дурацкие фигурки из пластилина; их я свалил в одну кучу на дно коробки, а коробку убрал с глаз долой. Найдя в доме бутылки из-под воды, я заполнил их песком, который спер на детской площадке у соседа и сделал на них ручки из изоленты, чтобы было удобнее держать. Я начал тренироваться. Раньше у меня не было ни сил, ни желания этим заниматься, а теперь они разом обрушились на меня.

На следующий день я попросился увеличить мой объем работы, переведясь на полный день. Мне нужно было больше денег на здоровое питание и хорошие лекарства, пособия по инвалидности мне едва хватало. Я начал заниматься спортом всё свободное время. На автобусах я больше не ездил, вставал рано утром и добирался до работы пешком.

Спустя месяц ровным счетом ничего не изменилось, но я стал чувствовать себя куда лучше, виновата ли в этом моя бодрость духа, или же просто слепая уверенность, что я иду на поправку – я не знал, да и не стремился узнать. У меня появился смысл жизни, за него-то я и держался.

Я то и дело навещал мою Дженни, подолгу засиживался на лавочке напротив той кофейни, бегал туда каждые выходные, как на новую работу.

Вскоре изменения становятся и впрямь заметны – я отрастил побольше мяса под кожей, да и кожа начала принимать нормальный оттенок. Всё дело в здоровом питании, в занятиях спортом, и в том, что теперь я не забываю вовремя принимать свои таблетки. Раньше я ничего из этого толком не делал – просто не было желания делать.

Собрав все нужные вещи, я решил окончательно перебраться в другой мир. Даже придумал способ, как убить и сбросить с моста другого Рика. Хотел сначала закопать его на своем заднем дворе, но эта новая идея мне показалась куда забавнее – один из Риков всё-таки пойдет ко дну, вот только им буду не я.

Я энергично шагал с сумками в руках, с довольным видом осматривая знакомый пустырь, точно король собственные владения. Да, скоро всё изменится: я приду туда, в другой мир, поищу работу и съемное жилье. Наши деньги в том мире принимают за свои, и поэтому я не слишком волновался, что могу остаться на улице, но осень подкрадывается всё ближе, а потому нужно действовать быстро и решительно.

Дойдя до кирпичного здания, я быстро зашагал по коридору, сгорая от нетерпения. Когда я дошел до стены, граничащей с моим порталом, улыбка тотчас сползла с моих губ. Там была дыра и сквозь неё проглядывала комната, в которой я пробивал себе проход.

Силы разом оставили меня, колени задрожали, а ноги стали плохо подчиняться мне. Медленно обойдя стену, я взглянул на то место, где видел чёрный портал. Его не было. Я видел кирпичную стену соседней комнаты, залитую солнечными лучами, пробивавшимися сквозь худую крышу.

Я скривился, сдерживаясь, чтобы не зарыдать, чтобы не заорать на всю округу, и побросал сумки. Я подошел к стене, бессмысленно протягивая руки в пустоту сквозной дыры. Высунулся из неё, как делал сотню раз на этом месте, прекрасно понимая, что все мои действия сейчас не имеют смысла. Я так увлёкся своими мечтами и не заметил, что, то странное ощущение, когда я находился вблизи портала, не посетило меня на сей раз, как бы близко я к нему ни подходил.

– Его нет, – сорвалось с моих губ.

Он исчез, пропал… Куда он мог деться? Я обошел стену один раз и другой. Уселся возле своих сумок. Мне хотелось заплакать, но слезы почему-то не шли. Я остекленело уставился на пролом в стене, разглядывая россыпи солнечных лучей на кирпичной кладке в соседней комнате, и долго так сидел. Напоследок, перед тем как уходить, я заглянул за стену другой комнаты, но выломанных мною кирпичей не было с той стороны – они так и остались в том мире.

Забрав свои сумки, я поковылял наружу, стараясь собраться с мыслями, но у меня не получалось. В моей голове словно была сквозная дыра, сквозь которую гулял ветер. Я ведь всё купил, всё подготовил – сделал на заказ превосходный парик, в котором Дженни не пришлось бы смотреть на мою лысину.

Я возвращался в свой ненавистный дом и радовался, что мне хватило ума просто тихонько сбежать, а не уволиться и устроить в честь своего ухода концерт с оскорблениями и пустыми угрозами. Завтра мне нужно идти на работу – полный рабочий день наедине с пустыми полками в супермаркете, с коробками и пыльными ящиками на складе. Я смотрел в окно автобуса в одну точку, чувствуя, как по щекам бегут слёзы.

К своему дому я мчался не хуже того, здорового Рика. Я несся по тротуару, точно намеревался по приходу разнести свой дом в щепки.

Бросив сумки в гостиной, я вытащил все коробки с фотоальбомами. Отнес их на задний двор и швырнул на землю. Вернулся на кухню, ища зажигалку, и мимоходом подцепил из шкафчика бутылку отличного коньяка, который кто-то когда-то подарил. Отыскав в подвале лопату, я вышел во двор и принялся копать яму. Большая и глубокая яма у меня не получалась, но мне было плевать. Я вытащил стул из дома и поставил его на траву, затем принялся вытряхивать из коробок фотоальбомы прямиком в мою ямку. Вырвав несколько страниц, и скомкав их в руках, я пустил их на растопку. Когда куча фотобумаги занялась, я начал вытряхивать в яму одну коробку за другой, пока у меня не получилась большая дымящаяся куча. Я плюхнулся на принесенный стул, вытянул ноги и открыл коньяк. Мой костер никак не желал гореть, и я плеснул в него щедрой рукой своей выпивки; это огню куда больше понравилось, и он вспыхнул ярче, пожирая остатки моих воспоминаний.

Я смотрел на огонь и хотел было сделать хороший глоток коньяка, но вместо этого вылил в огонь всё содержимое бутылки.

У меня опять отняли всё. Всё, чего я достиг, и чего намеревался достичь, и что мне теперь? Возвращаться к моим пластилиновым уродцам? Я вскочил со стула и вынес из дома и эту коробку. Швырнув её следом в костер, я остановился, любуясь зрелищем – мои пластилиновые уродцы превращались в пузырящихся монстров из фильма ужасов. Я повернулся на звук и столкнулся взглядом с соседкой, стоявшей возле своего забора с граблями в руках.

– Всё отлично, – рассеяно заулыбался я. – Решил вот устроить пикник.

Она удивленно моргала, поглядывая то на меня, то на костер, а я вновь повернулся к своему пламени.

– Это был просто портал, и ничего более, – прошептал я огню.

Я просто не успел. Он мог исчезнуть завтра, а мог и на прошлой неделе. Это было случайностью – обнаружить его, но, тем не менее, факт остается фактом – я могу их чувствовать, замечать издалека, и, если постараться, то можно найти и другой портал. Не время отчаиваться, нужно попытаться его найти – времени у меня предостаточно, буду обходить улицу за улицей, и, быть может, найду нечто подобное. Ни за что не поверю, чтобы он был один во всем мире.

Да – не время опускать руки, и уж тем более нельзя прикасаться к спиртному, ведь один глоток, потом другой, а назавтра, проснувшись, побегу за новой бутылкой. Нельзя вновь опуститься до подобного, если я опять начну пить от горя, то уже никогда не выйду из запоя, и тогда я вновь вернусь к началу и к тому мосту.

Я сделал поиск портала в другой мир новым смыслом моей жизни. Вычислил по карте, ориентируясь на здания, соседствующие с кирпичным домиком на пустыре, что примерный радиус, с которого мне удалось заметить портал, приблизительно равен пятнадцати метрам. Всю ночь я прокладывал маршрут на навигаторе телефона по всем улицам города, включая пустыри, помойки, заводы и предприятия, захватил даже пару ферм вблизи города. Если в Декстоне и есть другой портал, то я его найду, если же нет – поеду в Рисверт, город покрупнее Декстона и в то же время самый близкий к нему. Ещё нужно было придумать себе занятие, нельзя же просто так слоняться по улицам. Наверное, нужно купить фотоаппарат и притвориться фотографом-любителем – так у меня всегда будет алиби, в какое бы странное место на своем пути я не забрел.

Я боялся, что у меня пропадет мой запал, что в один момент плюну на эту затею и вновь пущусь во все тяжкие, но я пока держался. Я держался, хотя и полностью понимал всю глупость и бесполезность этой затеи – молния не бьёт дважды в одно и то же место – я не найду другой портал в Декстоне, не найду его и в Рисверте. Мне казалось, что это нечто настолько редкое и мимолетное, что больше никогда на моем пути не встретится подобный портал, что я впустую потрачу свою никчемную жизнь на поиски. До конца своих дней буду тешить себя ложными надеждами, а затем уже будет поздно что-либо менять. Скажем, я обнаружу портал через десять лет и у другой Дженни и другого Рика там будут дети и куча новых знакомых, чем больше проходит времени, тем меньше становится мой шанс исполнить задуманное.

Чем больше я погружался в подобные размышления, тем больше отчаивался – самым толковым решением было бы попытаться начать новую жизнь, а не гнаться за осколками старой… Я гнал от себя подобные мысли. Отказывался верить, что мною случайно был найден тот портал. Уж не знаю, чьи промыслы то были, но мне помогли справиться с депрессией, и сейчас, когда перед моим носом внезапно захлопнули дверь, я просто не могу продолжить жизнь здесь. Нет больше в этом мире несчастного калеки Рика Деймара, смирившегося со своей судьбой. Я найду портал и выслежу другого Рика, и как только с ним разделаюсь, пополню свои воспоминания уже по его фотографиям, а эти бесполезные бумажки больше мне не нужны.

Я начал работать посменно – один день работая, а на другой исследуя улицы: осматривая пустыри и помойки, прочесывая частные секторы и густонаселенные кварталы, я искал в заброшенных зданиях и заглядывал на ближайшие фермы, обходил многоэтажные дома на своем пути вдоль и поперек.

Скопив немного денег, я купил себе фотоаппарат, плохонький, но мне и любой подойдет – он мне нужен был только для вида, хотя фотографии я всё-таки делал и даже завел блог в интернете, где эти фотографии публиковал. Я подстрекал себя, что когда обнаружу портал и попаду в другой мир, то и там сделаю сколько-то фотографий, а затем загружу их в наш Интернет и буду потешаться над недоумением людей, не узнающих свой собственный город или ещё занятнее – обнаружь они на такой фотографии своего двойника.

Главное – это идея, любая идея, хорошая или плохая. Когда у тебя есть идея, тогда и появляется смысл открывать глаза по утрам. Я питал себя подобными идеями, чтобы не утратить истинный смысл поисков – моё истинное предназначение. Возможно, у бога были на меня другие планы, может он хотел, чтобы я показал людям этот портал? Вот только этого не хотел я, ведь есть в мире люди с ещё более отвратительными помыслами, чем у меня. И потому мой секрет останется со мной навеки, я совершу благое дело, просто не дав людям возможности совершать злодеяния в других мирах.

Я слонялся по холодным улицам Декстона день за днем и постепенно обошел его весь – не осталось больше улиц в этом городе, по которым не ступала моя нога. Не было другого портала в Декстоне, и я собирался переезжать. Собрав немногочисленные пожитки и деньги, я уволился с работы, параллельно договорившись устроиться на автомойку в Рисверте. Другой посильной работы я там не нашел.

Поселившись в самом дешевом гостиничном номере, я сразу же вышел на работу. Платили мало, но ведь я сюда и не на заработки приехал. Здесь я также работал посменно – один день мыл автомобили, а на второй змейкой обходил улицу за улицей, постепенно изучая город.

Мне повезло, и я сдружился с Дейлом, коренастым парнем на пять лет старше меня, который также работал на автомойке. Я быстро нашел с ним общий язык, а когда мы узнали друг друга получше, то он предложил мне переехать к нему в его дом. Ему я тоже платил за съём, но это были копейки по сравнению с номером в гостинице. По вечерам мы играли в карты или в видеоигры; мне нравилась такая жизнь, но оставаться здесь с новым другом я не хотел.

Не прошло и двух недель, как я заболел – в постоянной сырости и холоде я подхватил тяжелую простуду и насилу выкарабкался. Я тотчас сменил место работы и устроился уборщиком в местном гипермаркете, на этой работе тоже сырости хватало, но там я хотя бы работал в тепле. Несмотря на то, что мы больше не были коллегами, из дома Дейла я не переезжал – мы стали едва ли не лучшими друзьями, и я по-прежнему возвращался каждый вечер к нему домой.

Работать уборщиком мне не нравилось – ко мне здесь относились также, как и на моей прежней работе в Декстоне – меня жалели, на меня поглядывали с пренебрежением, особенно женщины. Я – молодой парень, но хромаю как старик, на вид я вполне нормальный, но работаю уборщиком за копейки – вожусь в грязи и мусоре, хотя мог бы работать в офисе или кассиром в магазине – так они думают.

Я не могу работать на ответственной должности – когда в отделе кадров видят, что свою инвалидность я получил из-за черепно-мозговой травмы, то тут же закрывают моё резюме. Мне не доверят ни деньги, ни документацию. Я не смогу работать с людьми или на физически тяжелых работах.

На меня не все здесь смотрели косо, была одна девушка – Джессика, она наоборот проявляла ко мне интерес – ко мне и моей деятельности, не уборщиком, нет – в свободное время я всё ещё фотограф-любитель. Она угощала меня здесь кофе и частенько ходила за мной, втягивая в обыденные разговоры. Мне это нравилось, я не чувствовал подвоха с её стороны, хотя она была очень хорошенькая юная леди. Симпатичная, кареглазая. В ней я тоже видел свою Дженни. Я был рад её компании, а она то и дело напрашивалась прогуляться со мной по городу.

На дворе был декабрь, и мы с Джессикой гуляли по заснеженным улицам и пили кофе из термоса. Я фотографировал её, а она меня. Мы болтали о ерунде до позднего вечера, а потом я провожал её домой. Я не задумывался о том, что наши отношения могут перелиться из дружеских во что-то иное. Ей всего-то двадцать один год – совсем ещё девчонка; я не думал, что она может рассматривать меня как объект своей любви – на улице полно парней, красивых и здоровых, на кой ей дался какой-то инвалид. Друзей у неё было полно, и я представлял себя одним из них, но вскоре понял, что это не так...

Продолжение завтра в 12:00 (по МСК).