Медицинская статистика⁠⁠

Статистика – предмет скучный и нудный. Когда на четвёртом курсе университета начался цикл медицинской статистики – я чуть со скуки челюсть не вывихнул. Зевал поминутно. А ещё я работал по ночам в ресторане, поэтому запомнил со всего цикла только одно. Как преподавательница, доцент кафедры входила в аудиторию после короткой перемены (я успевал увидеть два-три ярких динамичных сна) и первым делом говорила:

- И снова здравствуйте, уважаемые коллеги, разбудите Павла Владимировича.

Ну бли-и-ин.

И ещё – через каждые полчаса от соседа по парте:

- Лобанов не спать!

А я не сплю. Я мечтаю. Глаза закрыты? Устал. Храплю? Это у меня насморк. Какая-какая погрешность?

Короче статистику я проспал.

Между тем статистика – волшебная наука. Именно с её помощью можно доказать, что у народа отличные зарплаты, нет безработицы и у всех в среднем по коттеджу на побережье Минского моря. А я как не подружился с этим предметом в университете, так до сих пор у нас нелюбовь.

Военная статистика

Все уже знают, что в конце двухтысячных я служил медиком в одной известной воинской части. В моём распоряжении была целая лаборатория, в подчинении – пожилая лаборантка-санитарка-и всё остальное Людмила Сергеевна. А надо мной был пыльный потолок и начальник СЭЛ. Начальник, к слову, был терапевт по образованию и ничего в эпидемиологии не понимал. Поэтому мы с ним разделили обязанности. Он писал ответы на всякие армейские приказы, я – осуществлял проверки. И, хоть положены на были по штату и врач-эпидемиолог, и врач-гигиенист, но по факту никого из этих специалистов в наличии не было.

Так и сидели. Он – начальник, а я – все остальные должности. Кстати, спасибо ему большое, он постоянно брал на себя всякие военные забавы и я до конца службы остался «пиджак» « пиджаком».

Раз в неделю к моему начальнику в кабинет приходил начмед части, и они начинали писать отчёт о заболеваемости. Писали долго, шумно, иногда два раза посылая дежурных офицеров-медиков, подчинённых начмеда за добавкой. В результате рождалась Экселевская таблица, которую оба с видимым удовольствием подписывали и отправляли по факсу в «головной офис» в столицу. Отправку отмечали весёлой песней и шли на рабочие места с чувством выполненного долга. А так как кабинет у нас с начальником был один на двоих, то приходилось мне еженедельно быть свидетелем этого творческого процесса.

Человеком я был подозрительным, ибо не пил (а не пьющий офицер, как известно, либо больной, либо стукач, а здоровье у меня в молодости было ещё хорошее). Но вскоре ко мне привыкли, как к предмету мебели и перестали стесняться. Сбор информации происходил следующим образом.

Начмед звонит в третий медпункт:

- Иванов, у тебя сколько больных ОРВИ? Десять? Почему, б.., так много! Плохо работаешь. А пневмоний? Две? Да ну нафиг, огребёшь ты у меня Иванов.

И уже бросив трубку:

- Пиши – ОРВИ – пять, пневмоний – ну… одна.

И звонил в следующий медпункт.

Потом внезапно наступала осень, ОРВИ считались уже не десятками, а сотнями, и статистика искажалась ещё сильнее. Забитые медпункты напоминали холерные бараки, солдаты в «белугах» лежали в коридорах и подсобных помещениях, доктора сбивались с ног. Из столицы приезжало начальство и наводило порядок точечными приказами и кипой бумажных актов. Испуганная приказами эпидемия отступала.

А тут случилось страшное. Мой начальник засобирался в отпуск и на целый месяц оставил меня в одиночестве. В конце недели приходит начмед.

- Давай отчёт писать.

- Давай.

- Я принёс, - начмед показывает оттопыренный карман.

- Так я ж не пью.

- Ничему тебя, Лобанов, армия не учит! – расстраивается начмед. – Ну, раз не будешь – так я один.

И начинает:

- Третий медпункт – сколько ОРВИ. Восемь? Пиши четыре.

Я ж «пиджак». Пишу восемь. Начмед ругается. Звонит в следующий медпункт.

- Сколько ОРВИ? – и трубку ладонью прикрывает. А телефон военный – слышно за километр.

- Три? Три говоришь?

А я слышу, как начмедпункта на том конце провода отвечает – пять. И пишу пять.

Начмед ушёл от меня расстроенный, проклиная «пиджаков» вообще и меня в частности.

- Невозможно с тобой работать! – сказал мне на прощание. – Вот выйдет с отпуска твой начальник – он тебе задаст.

Отправляю отчёт в столицу. Через час оттуда звонок. Подполковник Абраменко:

- Лобанов, мать! У тебя что там, вспышка?

- Какая вспышка? – удивляюсь я. – Обычный уровень заболеваемости.

- А почему данные по сравнению с прошлой неделей в два раза выше?!

- Ну-у, - вот представьте дилемму. С одной стороны нельзя сдавать начальника и начмеда. С другой стороны правды хочется. – Ну, вот так получилось!

- Вечно у тебя всё через жопу! – злится командование. – Стоило начальнику в отпуск уйти – ты уже что-то накосячил! Ничему тебя армия не учит.

Через час звонит начальник. Его нашли в отпуске слегка нетрезвого и в бане.

- Что ты там им прислал?! – возмущается он.

- Правду, - пожимаю плечами я.

И снова про то, что ничему меня армия не учит, и таких «Дартаньянов» надо за детородные органы на ближайшей ёлке вешать.

- Короче, делай нормальный отчёт!

- Не буду.

- Не будешь! Ты дурак? Ты понимаешь, что они и так сделают, как надо, а ты виноватым останешься!

- Понимаю, - вздыхаю я.

- Я тебя, как друга прошу. Что ты упёрся, как осёл. Никому твоё геройство не надо. Ну пришлют они к тебе комиссию в пятницу. Будешь в субботу и воскресенье с ними сидеть, пересчитывать. Меня из отпуска выдернут. А по итогу всё равно насчитают средний уровень.

«И верно», - подумал я. И переписал отчёт.

До дембеля оставалось 124 дня.

П.С. Есть ещё про гражданскую и коммерческую статистику – но что-то я и так разогнался. Потом как-нибудь напишу.