Матрёшка Памяти⁠⁠

Когда воспоминания становятся товаром, что случится с правдой?

1.Вторжение

Знаете, как выглядит мир, когда на тебя смотрят пятьдесят три тысячи пар глаз? Нет, не как на сцене, там темнота милосердно скрывает публику. В прямом эфире ты видишь каждый смайлик, каждый комментарий, каждую виртуальную розу, брошенную к твоим цифровым ногам. Это как стоять голой посреди Красной площади, но с фильтром красоты и правильным освещением.

Меня всегда удивляло, с какой лёгкостью люди раскрывают душу перед анонимной толпой. Я и сама не избежала этой ловушки, продавая свои эмоции оптом и в розницу, как какой-нибудь уличный торговец, расхваливающий свежую клубнику. "Посмотрите, какая сочная! Попробуйте, не пожалеете!" Только вместо клубники — мои чувства, страхи, моменты радости, упакованные в аккуратные цифровые контейнеры с этикеткой "аутентично".

Я как раз заканчивала свой вечерний стрим, рассказывая о новой коллекции эмоциональных записей — «Моё первое свидание с будущим бывшим», когда это случилось. Кольцевая лампа мягко освещала моё лицо, создавая идеальный образ "девушки из соседнего подъезда с безупречной кожей". На мне была шёлковая блузка цвета молочного шоколада — не слишком вычурная, но достаточно дорогая, чтобы создать впечатление успешности. Профессиональный микрофон с фильтром от шума превращал мой голос в бархатный поток звуков.

— Сегодня вы получите доступ к моему волнению перед встречей, той сладкой тревоге, когда ты примеряешь семнадцать нарядов и проклинаешь зеркало, — я улыбалась в камеру своей фирменной полуулыбкой, которую отрабатывала перед зеркалом три недели, пока мышцы лица не начали помнить её лучше, чем я сама. — Помните, что эти эмоциональные слепки доступны только участникам «Платинового клуба». Специально для вас, чувство, когда он впервые берёт тебя за руку, и ты не знаешь, отдёрнуть или...

Внезапно экран моего ноутбука мигнул. Комментарии застыли, словно река, схваченная внезапным морозом. Секунда тишины. Две. Три. В наушнике раздался странный треск, будто кто-то рвал бумагу рядом с микрофоном.

Я нахмурилась. Технические сбои в моих трансляциях были редкостью, я вкладывала значительную часть доходов в оборудование премиум-класса. Не то чтобы я понимала в нём, но мой IT-специалист Вадим был фанатиком безопасности и стабильности сигнала.

— Простите, друзья, небольшая техническая...

А потом появился он, растрёпанный парень с воспалёнными глазами и трёхдневной щетиной. Его лицо заполнило весь экран, вытеснив и мой образ, и ленту комментариев. Технически невозможная ситуация. Мой стрим был защищён шестью слоями шифрования, и даже ФСБ понадобилось бы не меньше суток, чтобы взломать его. По крайней мере, так утверждал Вадим, когда брал с меня космические деньги за настройку системы.

— Ты убийца! — выкрикнул незнакомец, тыча пальцем в экран. Его изображение дрожало, будто он снимал себя на допотопный смартфон, и это почему-то пугало ещё больше. В эпоху идеальной картинки такая "неотретушированная реальность" выглядела почти непристойно. — У меня есть доказательства, Мария!

Я замерла. Пятьдесят три тысячи пар глаз. И все они видели этого сумасшедшего. Видели его обвинение. И моё застывшее лицо с расширенными от ужаса зрачками. Макияж "без макияжа" за две тысячи рублей не мог скрыть, как я побледнела.

Часть меня — та, что всегда анализировала контент и метрики — отстранённо отметила: "Отличный драматический момент. Охваты взлетят до небес". Другая часть лихорадочно соображала, как выкрутиться из ситуации.

Он поднёс к камере планшет. На экране была я с перекошенным от ярости лицом, держала в руке окровавленный нож. Моя рука, мои любимые серебряные кольца на пальцах, моя родинка на запястье. Лицо искажено гневом, но узнаваемо. Под видео пульсировала подпись: «Эмоциональная запись #4382, приватная коллекция». Тот же формат, что я использовала для своих "эмоциональных слепков".

— Это подделка, — мой голос звучал неестественно спокойно, как у робота. Даже для меня самой. — Очевидный фейк. Современные нейросети творят чудеса.

— Это твой собственный формат записи! — он истерически рассмеялся, и в этом смехе слышалось что-то болезненно знакомое. Будто я уже слышала его раньше, в другом контексте. — Я купил твой премиум-доступ, Мария. И нашёл то, что ты не хотела показывать.

В чате началась буря. Комментарии летели так быстро, что превратились в размытую полосу. «ЧТО ПРОИСХОДИТ?», «ОНА РЕАЛЬНО КОГО-ТО УБИЛА?», «ПОКАЖИ ЕЩЁ!», «ЭТО РОЗЫГРЫШ?», «КОГДА ВЫШЕЛ НОВЫЙ СЕЗОН ЧЁРНОГО ЗЕРКАЛА?»

Я сглотнула, пересохло в горле. Мысли метались, как испуганные птицы.

— Это провокация, — сказала я, лихорадочно пытаясь отключить незваного гостя от трансляции. Мои пальцы печатали на клавиатуре, но ничего не происходило. Как будто кто-то перехватил контроль над моим собственным компьютером. — Очевидная манипуляция. Жалкая попытка...

— Дата записи 17 июня прошлого года, — продолжал он, не обращая внимания на мои слова. Его глаза лихорадочно блестели. — Место: твоя квартира. Жертва: Алексей Барков. Твой бывший партнёр по бизнесу. Официальная версия: самоубийство. Но я знаю правду, Мария. Я прожил твои воспоминания. Я был тобой в тот момент!

Моё сердце остановилось. На мгновение мне показалось, что я умерла, настолько оглушительной была тишина внутри меня. Алексей действительно покончил с собой прошлым летом. Мы вместе начинали проект «Эмошеринг», но разругались из-за финансовых разногласий. Он хотел продать технологию корпорации, я настаивала на независимости. Через месяц после скандала его нашли в ванной с перерезанными венами. Классический суицид в запертой изнутри ванной, предсмертная записка, пустая бутылка виски рядом.

Я никогда... я бы никогда...

— Я никогда... — начала я, но экран снова мигнул, и незнакомец исчез так же внезапно, как появился.

Прямой эфир продолжался, как ни в чём не бывало. Только теперь в чате творился настоящий апокалипсис. Сообщения сменяли друг друга со скоростью пулемётной очереди: обвинения, вопросы, теории заговора, гифки с попкорном и шокированными лицами. Кто-то уже создал хэштег #МарияУбийца, и он набирал обороты.

Я сделала глубокий вдох. Десять лет в сети научили меня одному, никогда не показывай страх. Как акулы чуют кровь, так толпа чует слабость. И набрасывается с ещё большей яростью.

Я улыбнулась, словно ничего не произошло: — Простите за технические неполадки, друзья. Кажется, кто-то очень хочет прославиться за мой счёт. — Я нервно рассмеялась, стараясь, чтобы это выглядело как искреннее веселье, а не приступ паники. — Что ж, завтра я выложу обещанную эмоциональную запись, а сейчас мне нужно связаться с техподдержкой. И, возможно, с адвокатом, — добавила я. — Хотя клевета — слишком громкое слово для такой топорной подделки.

Я завершила трансляцию нажатием кнопки и уронила голову на руки.

Что, чёрт возьми, только что произошло?

И кто этот человек, который знает о моей жизни больше, чем должен?

Я схватила телефон, набрала номер Вадима. Гудки, гудки, гудки. "Абонент временно недоступен". Прекрасно. Когда IT-специалист нужен больше всего, он растворяется в киберпространстве.

В комнате вдруг стало слишком тихо. Я включила телевизор, просто чтобы заполнить пустоту. Диктор новостей рассказывал о запуске новой платформы виртуальной реальности от NeuroCorp. Я машинально сделала звук громче.

"...революционная технология позволит пользователям делиться не только изображениями и видео, но и полным сенсорным опытом. Компания уверяет, что все эмоциональные данные надёжно защищены и не могут быть использованы третьими лицами..."

Я горько усмехнулась. Знакомая история. Именно так мы с Алексеем начинали три года назад. Только у нас была этика. По крайней мере, я в это верила.

Телефон завибрировал, сообщение от менеджера. "Что происходит? Акции падают. Звони немедленно". Следом пришло уведомление, рекламодатели начали отзывать контракты.

Я выключила телефон. Потом ноутбук. Потом вытащила из розетки телевизор.

Тишина. Благословенная тишина.

Я подошла к бару, налила себе двойной виски. Руки дрожали. Капли янтарной жидкости расплескались по столешнице.

— За тебя, Алексей, — прошептала я, поднимая бокал. — Где бы ты ни был.

И за то, что я точно, абсолютно точно не убивала тебя.

По крайней мере, я хотела в это верить.

Продолжение следует...