Люди — космические орки. Конфронтация
Над головой выли сирены. Красный свет вспыхивал и исчезал, в то время как большие белые прожекторы освещали бесплодную серо-фиолетовую землю. Вдалеке из кратеров на лунной поверхности вырывались клубы тумана, заполняя темное ночное небо белой дымкой. Повсюду сплоченные группы инопланетян и людей работали над добычей драгоценных металлов из земли с помощью кирок и буров под надзором строгих и суровых охранников-инопланетян, большинство из которых были дрэв, но встречались и люди, а руководили всем чаще всего тецраки в униформе. Над местом добычи, в далеком небе, мигали огни орбитальной станции «Кеплер», к которой при посещении пришвартовались корабли.
На поверхность не допускались корабли крупнее шестиместного шаттла, и ни один из них не допускался в пятнадцати километров от тюрьмы строгого режима, получившей уместное прозвище Новый Алькатрас. В то время как сверхмощный объект Турма на Ноктополисе был известен своей жестокостью, Новый Алькатрас был известен своей охраняемостью. На луне, на которой он был установлен, не было других колоний или сооружений. Это был целая луна, посвященная одной тюрьме, все сотрудники которой жили за пределами планеты на станции «Кеплер».
В самой тюрьме не было средств передвижения, и когда сотрудникам нужно было возвращаться на станцию, из одного из гаражей в радиусе десяти километров выезжала машина, чтобы забрать его, но только после надлежащего подтверждения биометрических данных.
Новый Алькатрас был построен после очередного нарушения содержания, в котором участвовали зараженные звездорожденные, полусумасшедший Гибб и пара коррумпированных бывших лидеров дрэв. Большинство заключенных были переведены сюда после инцидента, и были приняты строжайшие меры предосторожности, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
Одинокий ховеркар мчался под затемненным небом по поверхности луны.
Внутри сидели четверо: два дрэв и два человека, один из которых был за рулем.
По мере того, как они приближались, тюрьма становилась все больше и больше, преобразуясь в пугающую массу бетона, стали, колючей проволоки и лазерных сеток, которая поднималась в небо и расползалась по луне, как корни огромного дерева. Они добрались до стыковочного отсека, где автоматические турели, управляемые со станции «Кеплер», тут же навелись на них. Водитель остался на месте, а пассажиры вышли навстречу тюремным охранникам, с ног до головы одетым в черное тактическое снаряжение.
Они кивнули человеку, который был одет в безупречно серую униформу и капитанскую фуражку, прежде чем поприветствовать дрэв, один из которых, несмотря на трехметровых рост, был практически незаметен на фоне дрэв поменьше, чье тело, казалось, светилось перламутровым светом, отбрасываемым прекрасно обработанной броней, которую она носила. Ни у кого из них не было оружия, и поэтому их провели к боковой части стыковочного отсека, где были сняты их биометрические показания. Они провели сканирование сетчатки, отпечатков пальцев, днк, веса и тела, сделанные массивной и дорогой машиной, которая могла обнаружить малейшее изменение в биологической сигнатуре.
Санни ступила на холодный пол тюрьмы, слегка позвякивая при этом доспехами.
Адам ждал ее, как и Кэннон, чья массивная неуклюжая фигура чуть ли не светилась красным, как кровь, светом в почти полной темноте.
Адам посмотрел на нее с некоторой долей беспокойства.
— Ты уверена, что хочешь это сделать, еще есть время повернуть назад, забыть о ней.
— Ты намекаешь, что я не могу с ней справиться?
Он наклонил голову и нахмурился, скрестив руки на груди.
— Санни, я ЗНАЮ, что ты можешь справиться с ней, но я просто даю тебе понять, что такой вариант есть. Тебе не обязательно удостаивать ее своим присутствием. Она не заслуживает видеть тебя, — он повернулся, чтобы посмотреть на Кэннона, — как и тебя, после того, что она сделала, и теперь, когда ты стала Святой, она заслуживает видеть тебя еще меньше. Она недостойна вашего присутствия как родитель и как представитель вашей религии.
Санни наклонила голову, глядя на мужчину, которого, несмотря на его агрессивную позу – ноги на ширине плеч и руки, скрещенные на груди, – она находила очаровательным, с особенно с его выпяченной губой. Несмотря на то, что он был адмиралом всего космического флота ГА и ККОН, человек не очень хорошо умел запугивать, по крайней мере, не ее.
— Адам прав, — тихо добавил Кэннон, который до этого момента хранил молчание, — она не заслуживает того, чтобы видеть нас, и она думает, что я все-таки мертв.
Санни подняла голову.
— Тогда ты можешь подождать в вестибюле, но я собираюсь покончить с этим раз и навсегда, закрывшись.
— Если пойдешь ты, пойду и я, — упрямо сказал Кэннон, и Санни фыркнула, выпустив большой поток воздуха из отверстий на ее шее.
— Я полагаю, это означает, что ты тоже идешь, — спросила Санни Адама.
— Если только ты строго не попросишь меня не идти.
Она подумала о том, чтобы сказать ему "нет", но решила этого не делать. То, что он был рядом с ней в такой день, успокаивало. Несмотря на все, что произошло между ними за последние несколько месяцев, недавно они вернулись к своему прежнему ритму поведения. Конечно, это было не так далеко, как раньше, но дружба, конечно, не была потеряна, и надежда вернуться туда, где они когда-то были, была сильной.
— Нет, ты можешь пойти.
Он отрывисто кивнул.
— Можешь на меня положиться
Она взглянула на своего брата, который коротко кивнул в знак согласия.
— Давайте уже покончим с этим
***
Генерал Казна, или Косма, как ее называли люди, сидела на полу посреди своей камеры. Она сидела неподвижно. Она редко двигалась в эти дни. Мышцы, которые когда-то были твердыми в битвах, почти атрофировались, оставив ее худой и хрупкой в ее возрасте. Даже если бы у нее было достаточно места, чтобы двигаться, это не имело бы значения: ее ноги были изуродованы и деформированы, и не могли выдержать ее вес без сильной боли.
Она была калекой.
Она стала такой в результате акта мести, во время которого сухожилия на ее ногах были перерезаны. Она стала тем, что когда-то презирала, и здесь, в этой тюрьме, они не дадут ей покоя, они не позволят ей с честью раствориться во тьме. Они следили за ней днем и ночью, они забрали все предметы из ее комнаты в попытке удержать ее от возвращения к духам. Она пробовала другие способы, но ее тело оказалось слишком сильным, а оборудование слишком слабым, в паре случаев ей даже спасли жизнь только для того, чтобы снова запереть ее в этой тюрьме и оставить гнить.
Она пыталась отказываться от воды и пищи, желая зачахнуть, но инстинкт выживания дрэв был слишком силен в долгосрочной перспективе, и она не смогла достойно покончить с собой. Это было худшее наказание, о котором она могла подумать, — остаться на бездушном камне калекой, неспособной умереть.
Так она и сидела в темноте своей камеры день и ночь, мечтая о великих битвах, в которых она когда-то участвовала, армиях, которыми она руководила, и... славе и счастье, которые она когда-то делила со своим дорогим возлюбленным Ланусом, умершим более пяти лет назад на поле битвы, где его теперь разлагалось, превращаясь в мох и камень. О, как она скучала по нему, как она скучала по нему в течение двух с десятилетий, во время которых они отдалились друг от друга, а его отношение к ней очерствело.
Это было то, о чем она сожалела больше всего.
Она слегка раскачивалась взад-вперед, представляя его красивый золотой панцирь и его сильные руки, которые обнимали ее, когда они были молоды, когда они все еще были счастливы.
Казна хотела снова быть с ним, ничего так не хотела, как наконец расстаться с этим дряхлым и сломленным телом.
Несмотря на ее страдания и отвращение к себе, она не была совсем бесполезной, и с ее обостренными чувствами она все еще смогла уловить мягкий топот трех пар ног, идущих по коридору: два дрэв и один человек.
Она усмехнулась.
Она ненавидела людей, даже больше, чем в тот день, когда впервые встретила их в бою. Это ОНИ забрали у нее дом, ОНИ разрушили ее жизнь, и ОНИ убили ее дорогого Лануса.
Шаги приближались, и она ожидала, что они пройдут мимо ее камеры, но вместо этого они остановились перед ней, и наступила тишина, если не считать тихого скрипа металла по металлу.
Она открыла глаза, прищурившись от яркого света.
В первую очередь ее внимание привлекли доспехи. Она никогда не видела ничего подобного за всю свою жизнь, но узнала бы их где угодно. Перламутровые, сияющие, как упавшая с небес звезда, знаковая броня святых. На мгновение ей показалось, что она наблюдает какую-то странную иллюзию, духа, принявшего форму с небес. Свет изгибался и кружился вокруг тела дрэв, и только когда ее глаза привыкли и свет померк, она увидела лицо, смотрящее на нее в ответ.
Лицо, которое она слишком хорошо знала.
Она отпрянула назад, удерживаясь только на руках.
— Ты! — ее голос прозвучал как сдавленный визг.
Чалан, дочь Казны, смотрела на нее из-под шлема Святой.
— Казна.
Казна прикрыла лицо, протерла глаза и снова посмотрела, уверенная, что у нее галлюцинации, уверенная, что все это ложь, но при повторном взгляде доспехи, казалось, светились только ярче.
— Я... этого не может быть, — прошептала она. — Ты не... ты не…
— Что? Не достойна? Дух горы с тобой не согласен.
Казна ошеломленно уставилась на нее.
Чалан шагнула вперед, встав вплотную к энергетическому барьеру.
— Я поднялась на вершину горы и встретила там монаха, Нактана, который помог мне разработать новое учение. Даже сейчас, когда мы говорим, оно передается от дрэв к дрэв по всей галактике.
— Нет… — Казна покачала головой.
— Да, старые пути ведут нас в будущее, мать, восстанавливаются истинные верования наших предков.... Я думаю, одно конкретное тебе будет очень интересно услышать. Учение копья… которое, как мне сказали, является извращенной многими поколениями доктриной, старой как сам мир, и в котором говорится, что любой дрэв, рожденный со способностью держать копье, будет избавлен от огненной смерти.
— Какое значение это имеет для меня!? — воскликнула Казна. — Почему ты здесь!?
Чалан невозмутимо смотрела на нее, совсем не похожая на упрямую молодую дрэв, которая прожила свою жизнь на импульсе. Это был холодный взгляд воина, и Казна не мог этого отрицать.
— Как Святая, я бы сказала, что каждый дрэв заслуживает знать правду, заслуживает услышать об изменениях в нашей религии, несмотря на их статус, но… честно говоря, причины моего нахождения здесь не столь значительны. Ты ошибалась насчет меня, и твоя ненависть разрушила нашу семью.
Позади Чалан что-то зашевелилось, и Казна подняла взгляд, обнаружив там... нет... это невозможно, это точно было видение! Ложь! Все это не могло быть реальностью!
Она с трудом поднялась на ноги, испытывая такую ужасную боль, что ей пришлось карабкаться по стене, чтобы получше рассмотреть.
— Канан… сын мой... это невозможно, ты не можешь быть здесь.
Огромная фигура выступила из тени, раскрыв всю правду. Это и вправду был ее сын, с его кроваво-красным панцирем и глазами, как у его отца.
— Но все же я здесь.
Они оба были здесь, оба ее ребенка, и одна из них была святой. Должно быть, это был бредовый сон. Ничего из этого не могло быть реальным, но в глубине души она понимала, что это так. Безумие еще не настолько охватило ее.
— Ты далеко пала, мать — Чалан чуть склонила голову.
— Оставь меня в покое! — прокричала Казна в ответ Она гневно повернула голову, и в этот момент ее взгляд упал на фигуру, стоящую прямо за ними двумя, миниатюрную по сравнению с дрэв, с двумя руками и очень человеческим лицом. Она мгновенно узнала его и впала в неистовую ярость, которая сбросила с нее боль, словно плащ. Она ударила ладонями по барьеру, несмотря на электрические разряды, которые тот послал по ее рукам.
— ТЫ, ТЫ УБИЙЦА!
Человек смотрел на нее, но не проронил ни слова.
Она была в ярости, выкрикивая ругательство за ругательством на человека, который убил ее дорогого Лануса.
— Как ты посмела предать его! — сказала она, поворачиваясь к Чалан. — Как ты посмела предать его память, подружившись с этой ТВАРЬЮ.
— Жалкое зрелище, — насмешливо ответила ей дочь. — Отец погиб в честном бою, и я не держу зла.
— Ты позоришь себя, прячась за трусливым червем, который убил твоего отца! Это пронизанное личинками, мерзкое недостойное уродство!
Внезапным резким движением Чалан ударила рукой по стене, заставив казну отшатнуться и упасть.
— Ты не будешь так говорить о нем! — ее глаза горели золотым огнем, и она, казалось, стала больше от гнева, несмотря на свой миниатюрный размер. — Ты жалкая тень, наполненная ненавистью. Этот человек не оказал мне ничего, кроме чести и уважения, что намного больше, чем когда-либо давала мне ты, и с моего благословения он несет наследие МОЕГО отца, который, я ЗНАЮ, уважал бы его, как и подобает воину.
Казна была так зла, что едва могла говорить.
— Кто он для тебя?
Стоя по разные стороны барьера, они обе дрожали сдерживаемого напряжения и ярости. С ее голосом, натянутым, как струна, которая вот-вот порвется, Санни наклонилась вперед.
— Не смей говорить так о МОЕМ боевом партнере.
Казна застыла. Напряжение между ними становилось все сильнее, пока не лопнуло полностью.
Ее зрение заполонили красный, белый и черный цвета — все это в быстрой последовательности. Она кричала, пока ее голос не сорвался, и била рукой по барьеру. Ее дочь с УБИЙЦЕЙ ее мужа!
Казна продолжала кричать, пока не ворвались охранники и ее не пришлось сдерживать физически.
Когда она повернула голову, она заметила, как их группу уводят, и поймала взгляд Чалан, и когда она это сделала, она увидела, как ее дочь нежно положила руку на плечо человека с выражением злобного ликования на лице.
И затем Казна закричала еще сильнее.
***
— Так, э-э, не хочешь объяснить, что это только что было?
Адам остановился, заставив прекратить движение Санни и Кэннона, который выглядел так же озадаченно, как и он.
Санни медленно остановилась.
— Прости.... Я просто, я хотела увидеть ее боль.
— Как бы мне ни нравилась ее маленькая истерика, — начал Адам, — в последний раз у меня сложилось впечатление, что мы с тобой не были вместе, если только я чего-то не упустил, и мы снова пара, в этом случае я не жалуюсь, но... это довольно психанутый способ выяснить статус отношений, и, признаюсь, не тот, который я особенно ценю.
Она отвела взгляд.
— Я просто не люблю, когда меня вот так используют.
— Прости, — прошептала она. — Я увлеклась… и кажется… я была не настолько готова, насколько сама думала.
Она подняла взгляд, и он с добродушной улыбкой пожал плечами.
— Как эксперт в делах, к которым я постоянно не готов, думаю, я могу простить тебя, — он положил руку ей на плечо. — Может быть, ты послушаешь меня в следующий раз, когда я скажу, что это не очень хорошая идея. В конце концов, на меня можно положиться.
— Я знаю.
— Что ж... помогла ли тебе эта конфронтация?
Санни замолчала и уставилась в пол.
— Нет... я чувствую пустоту.
Злоба ничего ей не принесла .
И она чувствовала себя ничуть не лучше.
Спасибо за прочтение, вопросы, комментарии, мнения и предложения всегда приветствуются.
Перед вами - рассказ из огромного цикла «Око Эмпирей» за авторством Charlie Starr. Перевод и публикация осуществлены с личного разрешения автора произведения.
Ссылки на все рассказы можно найти здесь.
Оригинальное произведение можно прочитать по этим ссылкам:
Рассказ
Тамблер
Ваттпад