Лёгкие деньги (4)⁠⁠

Продолжаем знакомиться с книгой Бена Маккензи.

В то время, как Билл с командой были в Сальвадоре, на онлайн-площадках крипты разгоралась драма. В центре внимания публики оказалась Terraform Labs южнокорейского предпринимателя Ду Квона. У него был привязанный к доллару стейблкон под названием TerraUSD (UST) плюс ещё один токен: LUNA. Эти два койна были связаны специальным торговым механизмом, при котором держатели UST всегда могли менять их на LUNA. При этом денежная масса «лун» снижалась, поднимая их курс. Такая схема помогала держать курс UST на уровне 1:1 к доллару. Ну, по плану. UST можно было инвестировать в ценную бумагу под названием Ancor, под ни много, ни мало – 20%. Откуда у Ду Квона были средства для выплаты столь сказочного дохода? Не от выручки с продажи всё новых «якорей»? Всё это выглядело пирамидой. Доверие клиентов – вещь капризная, и в первую неделю мая у Квона начались проблемы. 8 мая UST свалился до 0,985 доллара. Началось бегство из системы TerraLuna. На следующий день за UST давали всего-навсего 30 центов, несмотря на духоподъёмные твиты Ду Квона. 12 мая блокчейн был остановлен. Убытки превысили 40 миллиардов, и в число проигравших вошли не только крупные финансовые партнёры Квона, но и многочисленные мелкие инвесторы, преимущественно из Южной Кореи. По мере обрушения пирамиды стало ясно, что крипта на деле гораздо меньше децентрализована, чем заявляли её приверженцами.

28 мая Ду Квон объявил о запуске TerraLuna 2.0, переименовав старый UST в Terra Classic (LUNC). Проект не взлетел, потеряв за первый день 80% стоимости. И хоть годом спустя Ду Квон прятался от южнокорейской полиции по другим странам, а за LUNC давали всего одну тысячную цента, по рыночной капитализации койн всё ещё входил в первую сотню. Лох не мамонт, он не вымрет. Он всё ещё надеется вернуть свои деньги.

Летом 2022 года, стали валиться всё новые костяшки криптодомино. В июле о банкротстве объявил сингапурский хедж-фонд Three Arrows Capital. Эти парни заняли кучу денег, чтобы спекулировать криптой, не забыв при этом и приобрести роскошную яхту. Они исчезли, да так хорошо, что даже их адвокаты не могли их найти. В сентябре 2023 года одного удалось изловить в Сингапуре.

12 июня о приостановке снятия денег клиентами заявил Celsius Машинского. Они тоже давали вкусный процент по депозитам: 18%. Конечно, кроме как спекуляциями и новыми займами, сгенерировать такой доход было невозможно. Прошёл месяц, и Машинский объявил о банкротстве. Обанкротилась и криптобиржа CoinFlex Роджера Вера, про книжку которого я недавно рассказывал. Домино валилось дальше, причиняя боль криптоинвестору. Всего тогда оказалось потеряно свыше двух триллионов. Но Tether держался. Им даже удалось выцарапать 840 миллионов у Цельсиуса перед его банкротством.

Когда пирога перестало хватать на всех, выяснилось, что дружное криптосообщество на самом деле не такое уж дружное, ибо участвует в игре с нулевой суммой. Крысы в мешке стали грызть друг друга. SBF стал критиковать Байненс, а CZ подал в суд на издателя журнала, рассказавшего про его пирамиду. При всей этой грызне, большинство из воротил бизнеса, вложившись достаточно рано, остались в жирных плюсах. А более широкое криптосообщество заплатило свою цену за присутствие жулья в своих рядах. Правда состоит в том, что жульё это терпели, и даже поддерживали. Это было экономически выгодным.

Если вы видите во всём этом параллели с финансовым кризисом нулевых годов – вы не ошибаетесь. Криптоиндустрия стала одной из форм теневых финансов. Как и тогда, она предоставила для инвестиций множество сложных, трудных для понимания инструментов. Это сделало систему хрупкой и послужило рецептом для краха: возьмём долговое плечо, добавим неповоротливость и сложность, и увенчаем набегом на банки. В крипте, где активы могут создаваться из воздуха практически любым программистом, рецепт работает «на ура», а дна при падении нет.

Послековидная раздача слонов схлынула. ФРС стала бороться с инфляцией, повышая процентную ставку. Очередное повышение запустило резню на крипторынках, испарив только за первые шесть недель целый триллион. По злой иронии, криптовалюты, призванные изначально избежать сбоев в финансовой системе в кризис, воспроизвели и усилили ту же самую динамику. Тех, кто должен был, по идее, контролировать процесс, вообще не было на месте.

Сам SBF открыто соглашался с мнением, что циркуляция средств в криптоиндустрии напоминает, в лучшем случае, пирамиду. Автор ввязался с ним в полемику в Твиттере, в пылу которой получил типичный ответ крипто-максималиста:

А ЧТО, ЕСЛИ ОНО ПОТОМ ВЫРАСТЕТ В ЦЕНЕ??? ВЫ ОБ ЭТОМ ДУМАЛИ?!?!!!?!?

Конечно, думали. Этот вариант события только подтвердит предположение Бена о природе крипты: азартная игра. Слово за слово, и SFB согласился на интервью.

Сэм Бэнкмэн-Фрид вырос в семье стэнфордских профессоров права и был умным пареньком, интересовавшимся не только физматом, но и компьютерными играми. В 2014 году он закончил MIT, где встретил Уилла Макаскилла, который сделал его эффективным альтруистом. Его девизом стало «зарабатывай, чтобы отдавать». Макаскилл же посоветовал ему пойти работать на большой капитал. У Сэма хорошо получалось играть в мире денег. В середине десятых ему стало скучно, и он обратил свой взор на мир крипты. Он начал с игры на разнице валютных курсов, покубая битки в США и продавая их в Южной Корее. Для этого он основал свою компанию Alameda Research. В 2019 году он переместил Аламеду в Гонконг и организовал криптобиржу FTX. Пройдёт полгода – и в FTX вложится сам CZ, купив 20% за 100 миллионов. Они стали лидером рынка, но для дальнейшего роста нужен был ещё капитал, который предоставил венчурный фонд из Кремниевой долины Sequoia Capital. Сэму удалось убедить потенциальных инвесторов в Зуме, играя параллельно в LoL. Бабло полилось рекой, и он перевёл бизнес на Багамы, заняв пентхаус стоимостью в 39 миллионов. В конце концов, он всё равно собирался их пожертвовать.

В этой истории успеха хватает красных флажков. Всегда подозрительно, когда владелец биржи торгует на ней сам. Далее, вызывали вопросы тесные связи SBF с Tether, у кого Аламеда получила токенов на сумму свыше 36 миллиардов. Кстати, менеджеры Аламеды и FTX жили в том самом пентхаузе с Сэмом и были его корешами. Чем ещё выделялся SBF – это обильным политическим донорством. Он был вторым по величине спонсором Байдена в избирательной кампании 2020 года. Делались ставки на всех лошадей: Сэм донатил десятки миллионов на демократов, его партнёр по FTX – на республиканцев. Последним штрихом к профилю стал багамский офшор как место штаб-квартиры его компаний.

В начале интервью речь зашла о недавнем крахе крипты, и Сэм перевёл стрелки на макроэкономику, указав на синхронное повышение ставок ФРС. В ответ Бен указал, что сам же Сэм подтвердил, что большинство койнов являются, по сути, ценными бумагами, не имея полезной функции. Удобные платежи? Пока не получается. Но почему должно получиться в будущем, если в игре нет доверенной третьей стороны? Сэм признал, что и скорость у биткойна невысока, но быстро добавил, что у других койнов она выше, не упустив возможности прорекламировать Солану, в которую как раз вложилась его Аламеда. Бен процитировал результат опроса, согласно которому люди берут крипту в качестве новой формы инвестиций, для спекуляции, а также по причине лёгкости обращения. Это говорило о том, что платежи – не главное, ради чего люди влезают в крипту. Если верить цифре Сэма в 4 миллиарда платежей, то получается, что для них использовалось лишь всего 0,4% общей капитализации. Негусто.

Затем речь зашла об обанкротившемся Цельсиусе и миллионе пострадавших. Сэм уточнил, что проиграться можно и с обычными акциями. Да, там защита получше, но в принципе, это одно и то же. Бен не согласился, сказав, что в случае чего реальные деньги достать проще, чем виртуальные. Касательно связей с Tether у Сэма не было больших опасений, хоть его FTX в своё время торговала в Терре. Бен задал простой вопрос: «Почему мы должны доверять Тезеру, Терре или кому-то подобному?» Ведь многие простые инвесторы погорели на этом. SBF согласился, что индустрия нуждается в регулировании. Бен уточнил, что это не должно быть саморегулирование, в которое трудно вообще поверить.

Точные цифры своих пожертвований политикам SBF не назвал, что интересно. Ведь многое можно узнать из открытых источников. Он, конечно, не согласился с тезисом нашего автора о том, что лёгкие ковидные деньги послужили для раздувания пузырей на рынках крипты. Но всё же признал, что объём денежной массы всё-таки неплохо держать в рамках. Когда беседа подошла к концу, Бен снова спросил о конкретном преимуществе крипты, но в ответ ничего, кроме лёгкости переводов, не получил. Более того, эта пресловутая лёгкость облегчает жизнь не только рядовым пользователям, но и жулью, которому тяжело обтяпывать свои дела с традиционными финансами. Сострадания к обыкновенным обманутым вкладчикам добиться у Сэма не получилось. Лишь согласие о необходимости регулирования в индустрии. Всё.

Сэм и Бен после интервью

Когда камеры уже были выключены, Сэм рассказал о честных, но трудных в общении парнях из Тезера, о том, как они пытались получить аудит, но не получили. После интервью Бен с Джекобом согласились, что Сэм странный парень. Он явно пытался им понравиться. Зачем? Видимо, он желал оправдать себя в своих собственных глазах. Ему нужен был честный слушатель. Но почему он так плохо подготовился к интервью? Почему вообще он так часто говорит с прессой? И зачем он, при всём таланте и способности зарабатывать, связался с жуликами? Ничего, кроме игромании, не могло служить объяснением. Сэм ведь любит поиграть в игрушки.

Вовлечённость SBF в политику приносила плоды. Уже до весеннего обвала 2022 года правительственные агенства заинтересовались криптоиндустрией. Но тогда же выросли и донаты политикам от менеджеров-цифровиков, обогнав биг фарму, биг теч и даже оборонку! За крипту стали топить такие знаменитости, как Билл Клинтон и Тони Блэр. Сэм даже пообещал Бену, что потратит на следующие президентские выборы до миллиарда. Как и в других секторах, тёплые отношения между регуляторами и регулируемыми стали нормой. Криптолобби помогало Конгрессу пропустить закон о защите цифровой собственности потребителя, который за глаза прозвали «Законом Сэма». По нему за криптой должна была присматривать не строгая SEC, а более либеральная (и менее обеспеченная) CFTC, а биткойн квалифицировался товаром, а не ценной бумагой. Забегая вперёд, скажу, что этот акт так и не был принят до сих пор. Плохое законодательство могло ухудшить и без того плохую ситуацию.

Автор не устаёт повторять, что инвестор должен знать, кому он даёт свои деньги и что потом с ними происходит. Бен с командой поговорили с одним из высокопоставленных чиновников SEC в отставке Джоном Старком. Тот подтвердил их мнение, что крипта не имеет законных сторон, а является просто «переупакованной в блестящую обёртку схемой быстрого обогащения». Решением может быть только уголовное преследование этого мошенничества. Вместо этого Джон вынужден смотреть, как продажные сенаторы топят с телеэкрана за крипту. И всё же не обошлось без поводов для оптимизма: SEC обязала выплатить героиню первой статьи Бена Ким Кардашьян 1,26 миллиона штрафа за продвижение шиткойна EthereumMax.

Одной вещи в аргументации Бена я не понимаю. Он объявляет всю криптоиндустрию мошенниками на том основании, что они спекулируют своими ценными бумагами. Но ведь и в реальном мире достаточно подобных спекулянтов. Чем они лучше? Тем, что торгуют не воздухом, а чем-то более осязаемым? А какая разница, если стоимость и тех, и тех активов безнадёжно раздута, и когда пузырь лопается, страдают простые инвесторы и там, и там? Возьми обвини и тех, и других! Но нет, надо попинать именно крипту, указав на регулирование финансовой отрасли. Его не волнует, что это самое регулирование не спасло людей от катастрофы 2007-8 годов. Я не могу назвать это ничем, кроме как близорукостью.