Когда сон не отпускает⁠⁠

Сны - загадка мозга. Это манило меня с детства. Помню, мне лет десять, наткнулся в отцовском шкафу на потрепанную книгу по психологии. Глава про сновидения... Я был загипнотизирован. Как это работает? Как тело может быть парализовано, а разум - носиться по фантастическим мирам? Я должен был понять. Это стало навязчивой идеей, что привела меня в неврологию, а потом затянула в сомнологию - науку о сне. Защитился по гипнагогическим галлюцинациям, этим призракам на грани яви и сна. Я знал про сонный паралич всё. Каждый нейронный путь, каждый коктейль нейромедиаторов, отвечающих за этот жутковатый, но абсолютно физиологичный сбой.

- "Иван Петрович," - говорил я пациенту, складывая руки на столе, - "Это просто ваш мозг проснулся чуть раньше тела. Как залипший выключатель. Страшно? Еще как! Но абсолютно безопасно. Никаких демонов, только биохимия." - И в глубине души... я им завидовал. Глупо, да? Врач, специалист по нарушениям сна, и ни разу не испытавший на себе главной "страшилки" своей области.

Потому что мой сон... мой сон был легендарным. Крепче гранита. В мединституте сокурсники подшучивали:

- "Петров, тебя разбудит только апокалипсис, да и то не факт". - Будильники? Я ставил три, самых противных, громче пожарной сирены. Один - прямо на тумбочку у уха. Результат? Проспал зачет.

Жена Лена, когда мы только поженились, в отчаянии трясла меня за плечо:

- "Сереженька! Проснись!"

А я... я лишь мычал что-то невнятное и зарывался глубже в подушку.

- "Ты как медведь в берлоге," - вздыхала она потом, - "Только без весеннего пробуждения".

С возрастом стало чуть лучше, дисциплина взяла свое. Ранние подъемы в больницу, смены. Но способность отрубаться мгновенно и спать мертвецким сном осталась. Пока... пока не случилась та ночь.

Я закончил адскую смену глубоко за полночь. Пациентка с нарколепсией, сложный случай, требовала наблюдения. Домой приполз, как зомби. Голова гудела. Сел на кровать - и будто провалился в бездну. Ни снов, ни мыслей. Только чернота и блаженное небытие.

А потом... Проснулся. Вернее, глаза открылись. Тело... тело было могильной плитой. Неподвижно. Тяжело. Знакомое по тысячам описаний чувство паралича. И этот... взгляд. Холодный, тяжелый, недобрый. Чужие глаза в темноте, впивающиеся в тебя. Я медленно, с трудом перевел взгляд в угол комнаты, туда, где стоял старый шкаф, отбрасывающий длинную тень в лунном свете.

Он стоял там. Силуэт. Человеческий? Примерно. Но чернее самой черноты. Плотное, осязаемое ничто. У меня перехватило дыхание. Знакомый симптом - ощущение давления на грудь. Разум, мой ученый, рациональный разум, лихорадочно зашевелился: Сбой. Переходная фаза. Гипнопомпическая галлюцинация. Знакомо. Ожидаемо. Физиология. Но под этим шелестом терминов поднимался страх. Холодный пот выступил на лбу. Лена... дети... в деревне. Некому толкнуть, разбудить...

Силуэт сдвинулся с места. Не шагами. Он просто... плыл по полу, бесшумно, неотвратимо. Остановился у самого края кровати. Наклонился. И тогда я почувствовал его. Не воздух, нет. Ледяное излучение, исходящее от этой черноты. Мороз пробирал до костей, сковал легкие. Сердце колотилось, как бешеное, пытаясь вырваться из окаменевшей груди. Крик застрял где-то глубоко в горле комком.

А потом... я дернулся. Резко, всем телом, как от удара током. И - очнулся. Сидел на кровати, задыхаясь, весь мокрый от холодного пота. Сердце бешено стучало. Комната была пуста. Лунный свет лежал на полу мирно и безмятежно.

- "Черт возьми..." - прошептал я хрипло, обхватив голову руками. Дрожь не отпускала. Но сквозь страх... пробивалось что-то иное. Острое, почти болезненное любопытство. Вот оно. То, что я изучал годами. На собственной шкуре. Невероятно...

На следующий день в больнице я работал на автомате. Прием, консультации, просмотр полисомнограмм. Улыбался пациенту с бессонницей: "Главное - режим, Игорь Семенович. И поменьше тревожных мыслей перед сном". - А сам ловил себя на том, что взгляд тянется к темным углам кабинета. Разум твердил: "Стресс, недосып. Единичный случай". Но где-то в подкорке шевелился холодный червячок сомнения. Он смотрел. Он подошел. Он знал, что я проснусь.

И он вернулся. На следующую ночь. Быстрее. Как будто ждал. Я только закрыл глаза - и ощутил его присутствие. Открыл - он уже стоял не в углу, а в двух шагах от кровати. Та же ледяная тяжесть паралича, тот же сковывающий страх. Он поплыл ближе. Медленно. Неотвратимо. И... сел. На самый краешек моего матраса.

Я почувствовал это! Прогиб пружин под невидимым весом. Холодное пятно рядом с моей ногой. Он сидел, эта черная дыра в форме человека, и смотрел. Мой рациональный мир трещал по швам. Тактильные галлюцинации? Возможно... но, они не должны быть такими... РЕАЛЬНЫМИ! Он наклонился... ближе... его "лицо" было всего в сантиметре от моего. Дыхание остановилось. И я вырвался - с громким всхлипом, обливаясь потом, вскакивая на кровати. Пустота. Тишина. И нарастающая паника, которую уже не заглушить научными терминами.

- "Хватит," - прошипел я себе на утро, глядя на мешки под глазами в зеркале. - "Это переутомление. Нужен отдых". - Взял внеплановый выходной. Отменил всех пациентов. Разумный план, да? Гигиена сна по высшему разряду. Сходил в аптеку. Знал, что брать - золпидем. Сильнодействующее. Но мне нужен был гарантированный сон без сновидений. Без гостей. Купил. Вечером - легкий ужин, старые добрые комедии и ничего мрачного, длительная прогулка в парке, чтобы нагулять здоровую усталость. Теплый душ. Чистые, прохладные простыни, пахнущие Лениными духами - слабым, успокаивающим ароматом лаванды. Лунный свет струился в окно, мягкий и безобидный. Идеальные условия. Я проглотил таблетку, лег, потушил свет.

- "Только сон," - приказал я себе. - "Глубокий, черный, пустой сон. Никаких сбоев. Никаких... гостей".

Он не стал церемониться. Не стал подходить или сидеть на краю. Когда я открыл глаза, он уже сидел прямо передо мной, на одеяле. Так близко, что казалось, еще сантиметр - и чернота его тела коснется моей груди. Паралич сковал меня мгновенно и намертво, как гипс. Холод от него обжигал кожу. Мы смотрели друг на друга. Вернее, я смотрел в эту бездонную пустоту, где должно быть лицо, а он... он просто был. Тишина давила, густая, зловещая. Минута? Час? Вечность?

И он двинулся. Не наклонился. Он пополз по одеялу ко мне. Беззвучно. Неотвратимо. Его черные руки поднялись и холодные пальцы обхватили мое горло. И сжались.

Боль! Ледяная, раздирающая боль! И невероятная, чудовищная сила! Я не мог дышать! Не мог крикнуть! Не мог пошевелить даже веком! Только смотреть в эту пустоту в сантиметре от своих глаз. Мой разум бился в истерике: НЕВОЗМОЖНО! ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗАДУШИТЬ МЕНЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! ЭТО ПРОТИВОРЕЧИТ ВСЕМ ЗАКОНАМ!

Но боль была реальной. Холод был реальным. Черные пальцы впивались в мою шею, давя хрящи. Темнота наступала на сознание не от сна, а от нехватки воздуха. Паника, дикая, всесокрушающая паника, смешалась с ослепляющей яростью на самого себя. Я ЗНАЛ МЕХАНИЗМ! Я ЗНАЛ! ЭТО ПРОСТО СОН! ПРОСНИСЬ! ПРОСНИСЬ, ИДИОТ!

Последнее, что я увидел перед тем, как чернота поглотила все, было это... лицо? Не лицо. Бездна. Бездна, которая смотрела на меня. И в ней... не было ничего. Ни злобы. Ни радости. Только пустота. Безразличная пустота.

Лена вернулась через два дня. Солнечным утром, с детьми и привезенными гостинцами от бабушки. Веселая, немного уставшая от дороги.

- "Сережа? Мы дома!" - крикнула она, заходя в прихожую. Тишина.

- "Наверное, на смене", - подумала она, заглянув в пустую кухню. Потом пошла в спальню, чтобы скинуть сумки.

Тихий, сдавленный вскрик вырвался, когда она толкнула дверь. Сергей лежал на спине. Глаза были широко открыты, застывшие в немом ужасе и непонимании. Рот тоже открыт, в беззвучном крике. Из уголка рта тянулась тонкая, засохшая дорожка пены. Лицо было бледным, почти синюшным. Одеяло сброшено на пол, как будто боролся.

- "Сережа?.. Сереженька?.." - прошептала она, замирая на пороге, не веря глазам. Потом ее крик, полный животного ужаса и отчаяния, разорвал тишину квартиры, заставив вздрогнуть детей в прихожей. Она бросилась к телефону, пальцы дрожали так, что она едва могла набрать номер скорой.

- "Приезжайте! Скорее! Мой муж... он не дышит! Он... он мертв! Я не знаю... не знаю что случилось! Я только вошла... он... он лежит..."

Пока она рыдала в трубку, пытаясь внятно назвать адрес, солнечный луч пробился сквозь штору и упал на неподвижное лицо на подушке. На лицо человека, который знал о сне все. И который так и не понял, что же пришло к нему в последнюю ночь.