Храбрые познаются в опасности⁠⁠

"Au danger on connat les braves"

Перевод с французского: Храбрые познаются в опасности

В год, когда Арман закончил сельхозтехникум началась война. Он один из первых добровольцев в Бакинском военкомате, кому удалось, минуя учебку попасть на фронт.

Киев. Жаркое лето 1941 года.

Красная Армия отступает. Арман становится разведчиком, но не сразу. Сначала, глядя на его щуплую фигуру, его пытались вразумить более опытные воины шутками-прибаутками по поводу его худобы, мол куда ему в разведку, как он будет немца пленного тащить, но когда он, глядя на них и улыбаясь своей белозубой улыбкой, разогнул лошадиную подкову, а потом вернул её в исходное состояние, то бывалые резко шутить над ним перестали. Следующим шагом была беседа с комиссаром.

Там всё было ещё проще, он ответил на вопрос, почему он туда рвется, просто:

– Потому что я ничего не боюсь, – и улыбнулся своими холодными голубыми глазами, которые и меня поразили при первой нашей встрече.

Разведка занятие не только для бесстрашных, но и для расчетливых и знающих язык и тонкости иерархии вермахта. Ведь нужен не просто немец, нужен тот, кто может рассказать о планах наступления или обороны.

Пока командир разведроты ещё думал брать Армана к себе или не брать, случилось пару боёв, в одном из которых Арман пропал на сутки, но вскоре появился с двухметровым фашистом, который был связан и был почти при смерти, из-за кляпа во рту. Оставил подразделение в боевой обстановке без разрешения и соответствующего приказа. За это его жёстко наказали. Обычно тех, кто самовольничал в то время – расстреливали перед строем. В условиях жёсткого отступления, тем более речь идет о боях в окружении под Киевом, точно никто не цацкался. Но тут был особый случай – человек постарался и языка раздобыл, ещё и сам, без группы.

Вообщем наказание он получил, но своего добился. На следующее задание командир разведроты взял его с собой. Но в первом же поиске его ранило – он прикрывал отход группы, которая несла на себе языка.

В госпитале Арман зря время не терял – учил язык, вернее сразу два. Ему подарили медсёстры подборку школьных учебников, которая оказалась в госпитале, который в свою очередь временно расположился в здании сельской школы.

Немецкий и французский.

И он не употреблял спиртное. Это было чудно и непонятно.

Когда его застали за изучением иностранных языков, то особисты спросили:

– Ну, с немецким языком понятно, а французский зачем?

– Так они тоже с немцами воюют, по радио говорили, что Англия с Францией войну Германии объявили, значит будем вместе с ними немца бить, значит может пригодиться, тем более пока делать раненому нечего. Вы лучше ответьте мне, почему буржуи английские и французские объявили Гитлеру войну, а Гитлер напал на нас?

В соседи по палате к нему попал раненный полковой переводчик, который и рассказал Арману о некоторых тонкостях немецкого словосложения. Арман делал невероятные успехи. Переводчика поразило его произношение. У него сложилось впечатление, что в далеком прошлом кто-то был в родственниках у него «с той стороны», ну или талант. Оказалось второе.

Переводчик ещё говорил по-английски и успел, перед расставанием дать несколько уроков английского, оставил ему свои тетради студенческие, на том они и расстались.

Потом опять бои, в которых Арман добывал языков, воевал, но окружение наших войск вошедшим в историю, как «Киевский котёл», лишило его свободы. Его и ещё несколько сотен тысяч солдат, которые верили своим генералам.

Плен

Допросы, перегоны, голод, расстрелы тех, кто не может идти ... Всё это закончилось во Франции, в концлагере Роланд-ла-Бон. Знание немецкого он скрыл, полагая, что так будет проще подготовить свой побег. Лагерь это был для интернированных евреев, которых далее отправляли в Освенцим. Армана там оставили в качестве обслуги, потому что всех, кто понимал по-французски, оставляли, временно, потому что необходимо было контактировать с французами, которые, например привозили воду в лагерь. Ну, а Арман был мусульманином на самом деле, потому по обрезанию, которое есть в традициях и евреев, и мусульман, его приняли за еврея.

В процессе жизни там он познакомился с Рене Блюмом, почти сразу же с Ральфом Эрвином, он был почти немец – австриец. Именно он и дал Арману такую языковую встряску, что в итоге он говорил на Берлинском диалекте с австрийский шармом, как потомок аристократов, или по-новому учению Гитлера – Ариев, после которого уже никто не сомневался в том, что Арман немец. Да и не просто немец, а с полнейшим знанием местности – родины композитора – Австрии. Арман запомнил, со слов учителя, даже то, как выглядели те или иные деятели, например руководители различных городов или соседи по новой истории Армана, которые жили рядом с ним и отметились в различных курьёзных и не очень историях. Также, он объяснил Арману, как найти его земляка, русского, который бы однозначно помог бы выйти из любой ситуации, некто Кобельков.

Польский художник Збер тоже оставил свой след – он научил Армана искусству вырезать печати и штампы на куске любой резины, в связи с тем, что он был величайший гравер того времени, например на каблуке от сапога или на куске изношенной автомобильной покрышки, ну и обучил его польскому языку. В ответ он пообещал ему, что после войны доставит из тайника, где Збер спрятал свои шедевры (39 гравюр – деревянных тарелок), и передаст их определенным людям, адреса и фамилии которых Физель, так звали Збера, заставил Армана заучить. Рене Блюм довел его французский до совершенства. Был ещё один скульптор судьбы Армана – Борис Вильде. Это был единственный заключенный лагеря, который знал, что Арман не еврей, а азербайджанец. После (скрытых тайной и мраком их знакомства) они подружились и мало того, оказалось, что у них был ещё и общий знакомый – начальник Бакинского порта, правда не лично, с которым был знаком и Борис , вернее, знаком был не он, а его кузен, который сражался также в рядах французов, но в данный момент был далеко. Борис оказался поэтом, был редактором газеты и носил фамилию Вильде.

*Лагерь для интернированных Бон-ла-Роланд (Beaune-la-Rolande internment camp)

**Рене Блюм – основатель Оперы Монте-Карло

***Французский композитор австрийского происхождения Ральф Эрвин умер во время содержания в лагере для интернированных Бон-ла-Роланд

Именно он и дал ему определенные контакты неких «Маков» в случае, если Арману удастся убежать. Убежать удалось. Бежать было необходимо, потому что в Освенцим отправляли из этого лагеря всех, а из Аушвица, так на немецком звучало это страшное название, не возвращался никто!

Побег он совершил зашитым в шкуру сдохшей лошади, которая околела от старости возя воду. Ночью он выбрался из барака, выпотрошил ее, залез внутрь, и зашил сам себя изнутри, оставив лишь отверстие для дыхания. Его новые еврейские друзья снабдили его своей одеждой и даже бритвой. Потому выбравшись из лошади, он в ближайшем ручье отмылся, побрился, побрызгался одеколоном Guerlain – Vol de Nuit, которым его снабдили его новые еврейские друзья и безотлагательно, пока не подняли тревогу, отправился в сторону селения, где его уже ждали.

**Польский художник Збер (Zber) был заключен в лагерь, где он закончил некоторые из своих картин, перед депортацией в Аушвиц (Освенцим). Физель Зильберберг, более известный как Збер был еврейским художником, наиболее известным своими работами в области ксилографии (гравюры на дереве). Его шедевры сейчас представлены в Музее Израиля в Иерусалиме, Национальной библиотеке в Париже. Его произведения были подлинные и правдивые до такой степени, что их можно было осязать. Zber был захвачен во время работы в Париже и был отправлен в концентрационный лагерь Освенцим, где он был убит в расцвете своей карьеры. Хотя его карьера была недолгой, работы Збера оставили неизгладимый след, который говорит о жизни и условиях Европы начала 20-го века с большой исторической актуальностью. Хотя большинство его творений было уничтожено нацистами, тридцать девять его гравюр на дереве (тарелок) были доставлены человеком, который пожелал остаться неизвестным, после освобождения Парижа в Музей полиграфического искусства в Цфате в Израиле. Альбом сохранившихся ксилографий Збера был издан в 1971 году

Де Голль

Встретили его «маки» напряженно, больно хорошо Арман говорил по-французски, но после многочисленных бесед и даже одной драки, в которой он победил и отдал в руки побежденного нож, с которым на него он набросился, его приняли в отряд на любимую им с Красной Армии должность – разведчика.

Его задачей было выяснять обстоятельства, при которых должны были проходить военные грузы с оружием и боеприпасами. У партизан с этим делом был страшный дефицит.

Документы он делал себе сам. На изготовление любой печати или штампа (о спасибо тебе Збер) он тратил несколько часов, ну и главное, был необходим образец. Он настолько превзошел всех подобных умельце в этом деле, что о нём доложили руководителю французского «Сопротивления» – Де Голлю, который по случаю находился неподалеку, ну и решил познакомиться сам с новым русским членом его подпольной организации.

На встречу Де Голль пришёл не один, его сопровождал русский, который уже давно сражался с фашистами на стороне «Сопротивления». Арман понял, что это очередная, но, как оказалась, последняя проверка. По-русски Арман говорил тоже без акцента.

После этого ему начали поручать более серьезные дела. Он за кружкой пива, в одном из маленьких городков, познакомился с начальником немецкого склада, где хранилось очень большое количество оружия, патронов, гранат и медикаментов. Мало того, что он убедил немца открыть склады в определенное время, так и убедил его уйти вместе с партизанами освобождать Францию и Австрию, родом откуда, оказался начальник склада, ну а об Австрии Арман знал почти все, как мы помним.

За этот подвиг Де Голль снял с себя свой ремень, на котором написал, что эта награда временная и после Победы, предъявитель сего, может обменять её на любую награду свободной Франции.

И поставил там свою подпись – генерал Шарль де Голль.

Пришло время сменить имя. Новое имя Армана стало на французский лад – Мишель, Мишель Аррмад.

Чуть позже он будет месье Фражье, потом Куражье, Харголь ...

Больше всего ему нравилось «Куражье», когда его так называли, он всегда загадочно улыбался. Он настолько освоился в диалектах немецких, что определял наклонности того, или иного разведчика, к определенному диалекту, с учетом того, что французы ненавидели все языки, кроме родного, а немецкий, в частности. Но Де Голь дал Мишелю Аррмаду карт-бланш, на основании чего, вскоре весь его отряд был готов внедряться в любое место немецкой армии во Франции.

Лучше убить дьявола прежде, чем дьявол убьёт тебя

И вскоре он стал практиковать походы в тыл врага – малыми и большими группами, в формах немецких офицеров и солдат. Особое внимание уделял немецким документам – они должны были быть без сучка и задоринки. Изготавливал он их сам. Задания получал от своих командиров – заместителей Де Голля, но планировал все операции сам.

О дерзкой группе, способной к переодеваниям и «маскараду» фашисты уже были наслышаны. Как-то он выполнил задачу Де Голля по переправке через всю Францию американца, за голову которого фашисты назначили невероятную награду – пол миллиона марок! Дорога была сложной и оканчивалась она в нейтральной Швейцарии. Этим американцем оказался Аллен Даллес, будущий Шеф всей разведки США ...

И вот информатор сообщает, что фашисты полным ходом ведут загрузку поезда, в котором основными пассажирами поедут французские подростки. Конечная станция – трудовые лагеря Германии. И вот Мишель, уже в форме немецкого капитана Херберта Штеммера (hauptmann Herbert Stemmer) встречает поезд на одной из полустанков. Охрана разоружена, детей, практически всех вывели в лес, но случайность – мимо проезжавший батальон карателей, которые, как раз занимались поиском «маком» в тех краях, не дала закончить операцию без сучка и задоринки. Или, как говорят французы: Il vaut mieux tuer le diable avant que le diable vous tue – Лучше убить дьявола прежде, чем дьявол убьёт тебя.

Дьявол в этом случае носил тоже погоны капитана и имя Herman Kornoff. Завязалась перестрелка, в которой было убито и ранено несколько детей и «маков», среди них оказался и псевдокапитан Херберт Штеммер. Его взрывом гранаты отбросило на склон оврага, где он и пролежал незамеченным два дня. Через двое суток его обнаружили обходчики путей, которые и доставили его в госпиталь. Там он пришел в себя на операционном столе, где из капитана Штеммера доставали с дюжину осколков. В его документах никто не сомневался, поэтому он был определен в палату к выздоравливающим офицерам вермахта. В палате их было четверо. Один из которых имел австрийское происхождение. И как вы правильно догадались, в отряд они прибыли уже вдвоем с оберлейтенантом Паулем Шварцем.

Дело пошло веселее, уже, практически три настоящих немца, с идеальными документами. Его Величество Случай свел нашу команду с бывшим раненым в том самом госпитале, где лечился Мишель, который стал начальником комендатуры большого французского города. Он с удовольствием приютил трех друзей, которые по документам явились к нему в качестве группы проверяющей личный состав на предмет связи с партизанами.

В итоге им предоставили все без исключения документы на местных подпольщиков и активистов, по которым потом Де Голь и проводил награждения оных орденами Франции в 1945 году.

Также хранилища партизан в лесу были пополнены (переполнены) взрывчаткой со складов этого чудесного города, которую фашисты в 1944 году уже планировали применить в Париже, взрывая дворцы и заводы. Но вместо этого на воздух взлетали колонны техники, самолёты на аэродромах и много чего ещё.

Крах фашизма близился, поэтому рейды Аррмада были ещё более дерзкими. Апофеозом было пленение союзного немцам генерала и личная его доставка, вместе со всеми документами Де Голлю.

Орден Почетного Легиона, Орден освобождения, Военный Крест, Крест Бойца, медаль Сопротивления, вот какие награды, не считая ремня с подписью Де Голля, который он так и не обменял ни на одну награду, были на груди у Мишеля Аррмада, когда он стоял 29 августа 1944 года и слушал речь генерала Де Голля, а немецкий снайпер выстрелил (все это происходило недалеко от отеля «Hоtel de Crillon») в выступающего, но промазал и был уничтожен охраной Сопротивления.

Генерал Шарль Де Голль, символ Сопротивления и Франции, спокойно договорил свою речь и покинул трибуну, встав в середину колонны и пройдя маршем Победы по центральным улицам Парижа.

СССР. Москва. Старая Площадь.

Чуть далее находится собор Василия Блаженного, Красная площадь и Кремль.

В кабинете генерального секретаря ЦК КПСС, который находился в здании на Старой Площади, ранней весной 1966 года, находился руководитель страны – Леонид Ильич Брежнев. В кабинет забегали и выбегали какие-то озабоченные люди, на которых своим хмурым взглядом, через свои легендарные брови, смотрел Леонид Ильич, смотрел и молчал, потому что результата от их беготни не было никакого.

Задача у целого полка разных служб была одна – разыскать гражданина СССР Мишеля Аррмада, или Армана.

Всё началось с утра. Леониду Ильичу позвонил министр иностранных дел СССР и доложил, что ожидаемый визит, президента Французской Республики состоится в назначенные сроки. Программа готова, и французская сторона подтвердила все запланированные и приготовленные мероприятия.

Но, изучив, переданный от службы «протокола» президента Франции документ, у меня возник вопрос, который он не смог решить. Дело в том, что генерал Шарль де Голль, попросил нашу сторону, включить в список встречающих и сопровождающих лиц его в СССР, его личного друга, и боевого товарища Мишеля Аррмада (Армана). Так вот, Министерство Внутренних Дел оказалось бессильным – такого гражданина СССР нет.

Чтобы сделать мгновенный запрос в КГБ необходимо одобрение руководителя страны.

Такое одобрение было получено, но толку от этого было мало.

Мишеля не нашли, хоть и на поиск были брошены все силы и были включены все силовые структуры в каждой области всех пятнадцати республик СССР.

Поступил окончательный доклад руководителя КГБ СССР – такого человека (гражданина с таким именем), на территории СССР нет.

Те, из моих читателей, кто жил в СССР, должны понимать – о чем я сейчас пишу – мощь КГБ была безграничной. Тогда министр иностранных дел решил позвонить в Париж лично, и попросил уточнить правильно ли написано имя соратника генерала.

Ответ был – да, правильно.

На самом деле, кто такой Арман, генерал Де Голль знал, но он также знал, что Герой французского Сопротивления прошёл через лагерь в своей родной стране, после возвращения на родину, знал, что до него не дошла финансовая помощь, которую ему посылали его друзья, знал, что Герой Франции живёт крайне бедно в маленьком селе, и таким образом решил напомнить о том, что с такими людьми так поступать нельзя.

К вечеру того же дня на Старой Площади, было созвано экстренное совещание всех глав спецслужб. К утру был найден первый след – он вёл к Хрущёву, который был смещён несколько лет назад с поста руководителя страны.

Мишель Аррмад

Пять лет назад из французского Фонда ветеранов Сопротивления пришла громадная по тем временам сумма на имя ветерана, который проживал в СССР, а именно в Азербайджанской ССР. Его вызвали в Москву для вручения этих денег, но он отказался. Тогда деньги перевели в Фонд Мира (не возвращать же их обратно – не так поймут), за подписью этого самого азербайджанца, а вот в сопроводительном письме из Франции и был указан псевдоним этого французского партизана «Мишель Аррмад».

Финансовые документы нашлись быстро. Всё подтвердилось. Фамилия, имя и домашний адрес были найдены, сразу последовал звонок в Баку, и через полчаса кортеж из трёх черных автомобилей марки «Волга» выдвинулся за тем, кого искала вся страна. Путь лежал сначала через город Шеки, а после по просёлочной дороге к маленькому селу Охуд.

Арман или Ахмедия Джебраилов жил в небольшом скромном доме сельского агронома на окраине. В тот год ему исполнилось сорок семь лет. Он, как мы помним, был небольшого роста, русоволосый и голубоглазый, что было необычно для представителей республики Азербайджан. Он встретил почётных гостей и пригласил их в дом. Гости же удивились, когда зашли обилию иностранных орденов на пиджаке ветерана, который висел на плечиках в доме Ахмедии. Сообщив ему, что его вызывают в Москву, в Кремль, к самому Брежневу, и не увидев на его лице, даже тени удивления, чиновники оторопели. Ведь они толком и не знали, что позади у этого человека, через что ему довелось пройти.

Начальник милиции, который тоже был в числе делегации, что у Ахмедии Джебраилова числится судимость (за то, что попал в плен во время Великой Отечественной).

Ахмедия ответил, что между товарищем Брежневым и сельским агрономом нет ничего общего, а вот на винограднике есть план, который необходимо выполнить – вредители растений ждать не будут. Но, когда было упомянуто имя генерала де Голля, то Ахмедия попросил подробнее рассказать, что происходит.

Секунду подумав он попросил пять минут на сборы.

Москва. Кремль. Когда Генеральному Секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу доставили того, кого искал весь состав милиционеров, то он слегка опешил. Немного потрёпанный вид, но скрашенный иконостасом боевых орденов, и полная невозмутимость голубых, как само небо, глаз.

Они познакомились, и Леонид Ильич попросил его съездить с его помощников в ГУМ, где его оденут под стать всем мероприятиям и высоким французским гостям.

После этой манипуляции его привезли обратно в Кремль, где предложили следующее:

Завтра утром в Москву прибывает президент Франции Шарль де Голль. Мы Вас нашли, и Вы будете сопровождать генерала на всех мероприятиям, которые согласованы заранее, но зная характер де Голля, мы предполагаем, что может такое случиться, что он захочет посмотреть, как живёт его друг и выпить у него дома чай. Первая часть работ будет выполнена завтра к вечеру – мы проложим в ваше село асфальт. Но чай пить Вы будете в другом доме. В центре села мы уже выделили Вам двухэтажный дом и в данный момент туда перевозятся Ваши вещи. К утру этот дом заново покрасят и посадят вокруг него деревья. Он Ваш. Четыре семьи, которые жили в этом доме уже расселили в районном центре – им выдали новые квартиры и устроили их на более высокую должность. Люди счастливы. Рядом с новым домом поставят железный гараж и в нём будет стоять новая чёрная «Волга». Всю это оформят как Вашу личную собственность уже завтра. Ахмедия ничего не ответил и по его лицу было абсолютно непонятно, рад он этому или не рад.

Встреча

СССР. Москва. Внуково-2, там встречали почётных гостей.

На лётном поле было всё готово к встрече. Самолёт приземлился.

Первая группа высокопоставленная – там только лица «приближенные к императору», то есть те, кто будет встречать генерала, они уже стояли возле трапа самолёта.

Вторая группа, те, в чью обязанность входило махать высокому гостю руками, стояла поодаль, в ней и находился Ахмедия.

Хоть он и был одет с иголочки, и чиновники посмеивались, глядя на него, не загорелое и обветренное до черноты лицо, мозолистые руки, предполагая, насколько неуютно этому «колхознику» среди таких важных персон, как они, но сам Ахмедия никакой неловкости не ощущал. Ведь мы то с вами помним, какую одежду носил наш герой во Франции, и военный мундир, и смокинг, если было необходимо внедриться к фашистам и узнать их планы, именно так, в таком виде... хотя последние много лет он носил совершенно другую одежду.

И вот наступает кульминационный момент нашей истории, в проёме дверей президентского самолёта появляется высокий (под два метра ростом) человек, очертания фигуры которого нельзя было спутать ни с кем, это вышел на верхнюю ступеньку трапа и остановился генерал де Голль. Скользнув взглядом по первой группе встречающих и не задержав взгляд ни на ком, де Голль посмотрел на машущих ему людей, которые стояли за небольшим ограждением. Ахмедию он увидел сразу – он единственный не махал флажком, который вручили всей второй группе встречающих – он просто смотрел в глаза своему генералу и улыбался...

Де Голль спустился по трапу и после обмена приветствиями с Брежневым, он говорит ему, через переводчика, что бы Брежнев оказал ему услугу и позволил, он сам знает, кому, подойти к трапу самолёта. Пока Леонид Ильич растеряно водил головой в поисках начальника охраны, генерал де Голль, прервав рукопожатие с длинной цепочкой высших чиновников, раздвинув их в стороны, пошёл в сторону своего Аррмада большими шагами, а на встречу ему выронив флажок, бежал сам Мишель Аррмад и охрана не посмела ему препятствовать...

Все повернули головы и наблюдали, как президент Франции Шарль де Голль стремительно идёт, почти бежит к какому-то худому, невысокому и загорелому, с руками рабочего, кавказцу, но почему-то с голубыми глазами. Все наблюдали за тем, как эти два разных по росту и весу мужчины обнялись, и торопливо друг другу что-то говорят, смеются, опять обнимаются, поворачиваются в сторону Брежнева, де Голль, что-то говорит ему на ухо, и они уходят в разные стороны, де Голль идёт к Брежневу, а Ахмедия возвращается на своё место, подбирая по дороге упавший у него с руки, французский флажок.

После дневных официальных мероприятий де Голль попросил оменить вечерние мероприятия по причине – он хочет пообщаться со своим боевым товарищем, которого он попросил доставить в отведённую ему советской стороной, резиденцию.

Они гуляли по вечернему саду и говорили, говорили и гуляли, говорили и смеялись, иногда вытирали слёзы, иногда замолкали и смотрели на звёзды и молчали, ведь с другом и молчание – это счастье...

Вспоминали Францию, Париж, войну, которая объединила не только этих двух абсолютно разных людей, как внешне, так и внутренне, да ещё и из разных миров, но и все страны, ведь под флагом «Сопротивления» сражались многие народы Европы. Вспоминали маленькую и хрупкую девочку–связную по имени Одри Хепбёрн, признались друг другу, что какое-то время были очарованы ей, и как гордились её заслугами...

Вспомнили награждения немцами Аррмада, как коменданта города, когда он с поддельными (собственноручно им подделанными) документами попал в госпиталь, а оттуда в коменданты. Спустя несколько месяцев его представили к награде, но получать её не стал, потому что обеспокоенный возможным раскрытием, ушёл опять в горы к «Макам», заодно оглушив проезжающего мимо полковника вермахта, с картами, и всю деньги комендатуры.

Вспоминали победный марш по улицам Парижа, в котором Аррмад Мишель шел позади де Голля. Войну Мишель Аррмад закончил в ранге национального Героя Франции.

Вспоминали, когда де Голль привинчивал на китель Аррмада Военный Крест – высшую воинскую награду Франции, а рядом красовались Крест Бойца, Военная Медаль (самая высшая из медалей во Франции), Орден Почетного Легиона и другие, он сказал вслух всем присутствующим, что таких наград нет ни у кого во Франции, и этот солдат имеет право маршировать на парадах Франции идти впереди всего строя!

Вспомнили, как после войны, Аррмад помогал организовать личную охрану генерала, ему не давали покоя многочисленные террористы, и таки организовал!

Через пять лет после войны у Аррмада Мишеля была супруга, двое сыновей, в Дижоне (город во Франции) автотранспортное предприятие (подаренное ему государством), и государственную должность в канцелярии Президента Франции Шарля де Голля. Генерал де Голль знал, что прошёл его товарищ по возвращении домой. Он помнил тот взгляд, которым он смотрел на него и просился домой, на Родину.

Он его отпустил.

Для тех, кто читал в газетах о том, что происходило в СССР, это выглядело, как полное безумие.

Де Голль знал Аррмада Мишеля, потому понимал, что переубеждать его бесполезно. Решил – езжай, и вручил ему на прощание документ почетного гражданина Франции.

В Москве Аррмада сняли прямо с самолёта и после продолжительных допросов на тему: как и почему сдался в плен, где доказательства, что не перебежчик, почему при себе имел фото, на котором Аррмад, к тому времени уже Ахмедия Джебраилов, в форме немецкого офицера, заставили в деталях описывать побег из концлагеря в шкуре лошади, но удивились многочисленным наградам и благодарственному письму за спасение художественных ценностей, творений Збера. Сначала дали срок, но после того, как де Голль пригрозил разрывом дипломатических отношений, заменили на ограничения на передвижение. Но награды, письма, фото и французские документы не вернули.

Дома его устроили на работу пастухом, а позже в агрономы.

Знал де Голль, что и крупную сумму денег (тогда страной ещё руководил Хрущёв) ему не отдали и она перешла в Фонд Мира, тут Ахмедия внёс поправку, что он это сделал добровольно, но зато ему вернули все личные документы и награды, почти все, не вернули самую главную – Военный Крест. Сказали, что награда редкая, потому её поместили в Музей Боевой Славы (вторая такая награда в СССР была у Маршала Жукова, первая у пастуха по имени Ахмедия Джебраилов). Потом он счастливый, без денег, но со своими заслуженными наградами, приехал в родное село, где прицепил их на свой единственный празднично-выходной пиджак, который и увидели чиновники, когда приехали за Ахмедией после того, как генерал де Голль пошутил над своими советскими коллегами, заставив их найти Ахмедию по его французскому, партизанскому имени! Это был 1966-й год.

Потом он сопровождал своего генерала в поездке по СССР...

Прощание было бурным, но коротким.

Де Голль пообещал, что вскоре от него приедет человек. Который привезёт ему его недостающий, заслуженный им Военный Крест.

Глава последняя

Он улетел из Москвы, оставив в гостиничном номере всё, что ему купили в ГУМе...

После того, как он вернулся домой, в родное село, он забрал свои вещи и семью из двухэтажного дома и переехал обратно к себе на окраину, по дороге заехав куда надо и переписал дом и «Волгу» в пользу местного детского дома...

Через месяц, после описанных мной событий, в село снова приехали, только теперь не чиновники, а люди в необычной военной форме, необычной для советских людей, но не для Аррмада – это была его родная форма.

Гостей он встречал выбритый, выглаженный, в своём единственном пиджаке, на котором ровными рядами блестели заслуженные им боевые ордена.

В дом зашёл один – заместитель министра обороны Франции, дивизионный генерал, в котором Аррмад узнал того, кого учил в «Сопротивлении» немецкому языку, и как правильно обращаться с немецким оружием...

Своего близкого боевого друга – это был сюрприз...

Потом они обнимались, пели «Марсельезу», Аррмаду вручили записку от де Голля, паспорт гражданина Франции и орден – Военный Крест

Аррмад Мишель, единственный в своём роде, он не призывался в армию Франции, но стал полным кавалером всех высших воинских наград. Ахмедия Джебраилову чуть позже вручили медаль За Отвагу (помните первого пленного Фрица?) и Орден Отечественной войны 2 степени, потом Орден Трудового Красного Знамени.

В 1970-м году, после смерти де Голля, ему позволили покидать пределы не только Азербайджанской ССР, чтобы он мог полететь на похороны генерала.

Больше во Франции он не был, а в 1994-м году, на пешеходном переходе его сбил автомобиль, Ахмедия погиб на месте. Родственникам сообщили, что якобы водитель автомобиля находился за рулём в состоянии опьянения...

В 1975 году режиссёром Хамизом Мурадовым был снят документальный фильм «Герой Франции», повествующий об Ахмедия Джебраилове. Его сын погиб в Карабахе, получил звание героя Айзербайджана – посмертно.

Отрывок из документального военно-исторического романа "Летят Лебеди" в трёх томах.

Том 1 – «Другая Война»

Том 2 – "Без вести погибшие"

Том 3 – "Война, которой не было"

Краткое описание романа здесь

Если понравилось, вышлю всем желающим жителям этого ресурса

Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах fb2\epub\pdf). Пока два тома, третий на выходе, даст бог.

Есть печатный вариант двухтомника в твёрдом переплете

Предыдущие мои публикации на Пикабу:

Польша

Кукла Катя

Пупсики

Не все в Освенциме умирали без боя

Если будете в Керчи, вспомните об этом..

И один в том поле воин, если он по-русски скроен

Один из невероятных случаев Великой Отечественной войны

Кому нелюди, а кому новые граждане

Товарищ Главный Старшина