Как я зачет сдавал
Осторожно, длиннопост. Вспомнил не знаю почему. Просто вспомнил))
Случилось сия занятность со мной в 2003 году. Третий курс исторического факультета. Мне 19-20 лет. Весна, молодость моя и природы, плюс стрелы амура – вот то, что составляло мой мир на тот период, и это позволило забить категорически на учебный процесс.
Ещё плюс ко всему, я с завидным остервенением уделял достаточное время употреблению спиртных легко и не очень воспламеняющихся жидкостей при участии во всевозможных празднествах по самым разным поводам. Факультет, где в тот момент я обучался, числился, немало способствовал поводам вспомнить ту или иную дату, нуждающуюся в нашем алкогольном внимании. Попустительство лекциями и семинарами вышло на свой апогей за все пять лет обучения.
Стоит сказать и о той любовной страсти, обрушившейся на меня как раз на этом пике. Не мало приятных часов в компании моей пассии, стремительно перетекающих в дни и далее в недели также никак не способствовали усвоению новых знаний, а усвоить, как выяснилось позже было что. Да, еще молодой романтик, очнувшийся во мне весьма вовремя некстати, также заглушил все писки разума о необходимости взяться за ум и проявить сознательность в деле получения высшего образования (Не исключаю, что действия паров пива, дешевого портвейна и популярных тогда алкогольных коктейлей, гордо именующих себя джин-тониками, тоже возымели свой эффект).
Как бы то ни было, студенты знают, к третьему курсу полностью или частично, но ты теряешь чувство самосохранения. Ну я и послал учебу к эллинистическим богам. Просто забил. За что и был кармически наказан в самое ближайшее время.
Когда июнь месяц известил нас о начале очередной сессии, допуск к которой преграждал перечень из внушительного списка дисциплин, нуждающихся в получении отметки "зачтено", я стал весьма озабочен уже не своей дрожайшей барышней, а предметом с пугающим своей неприступностью названием. "Философия и методология истории".
Я весьма сильно сомневался в том, что этот самый зачет получу без проблем.
Да, выше я писал, что болт на учебу был положен знатный, но каким-то чудом, я все ж таки поприсутствовал на лекции преподавателя этого самого предмета. Женщина в возрасте. Нет, не так. В ВОЗРАСТЕ. Бабка, короче. Но бабка из тех, кто крепко держится, может благодаря детству в военные-послевоенные годы. Характер у нее был кремень. Слухи об этом ходили весь второй семестр, но нас (ту, особо недальновидную часть курса) они как и положено ничуть не смущали.
В общем, главное, что я вынес с той лекции – диктовала она материал свой как пулемет. Записать что-либо без сокращения, а тем более с одновременным успеванием за мыслью пулеметчика было категорически невозможно. Сначала я предпринял попытку справиться с такой задачей, но довольно быстро прекратил эти свои жалкие потуги.
Больше на ее лекциях я не появлялся. Был еще на паре семинаров, на которых в лучших традициях запасного отбывал номер.
Как мне стало известно позже, зачет автоматом у столь милой особы можно было получить выступив с одним-двумя докладами на тех самых семинарах и при 100-процентной явке ее лекций.
Как вы понимаете, я был далек от сих радужных перспектив. Не питая иллюзий, я был настроен сдавать зачет на шару на обычных условиях.
Как оказалось, нас, тех кто был стоек на тот момент в своих взглядах на приоритет разгульной студенческой жизни, оказалось всего около 10 из стада в 70 голов.
Настоящие бараны.
Наступили дни икс.
В первый из них мы дружной кучкой собрались у новых ворот у кабинета, и ожидая преподавателя блеяли обсуждали перспективы получения зачета.
Надо сказать, преподаватель была благосклонна к нам и сказала, что условием получения зачета станет наличие всех переписанных собственноручно лекций ну и пара ответов на ее небольшие вопросы по теме дисциплины.
Информация была доведена до нас заранее и мы, радостно улюлюкая и взяв лекции у тех, у кого они были, понеслись в разные стороны.
Я уже знал, что буду делать. Моя зазноба, будучи со мной в одном возрасте, также как и я безудержно тонула в омуте любви и, конечно же, радостно согласилась оказать услуги по переписыванию. Упоительное состояние поддержки на фоне безудержной лени. Моей благодарности не было предела. И ее даже не пугал объем в 96 тетрадных листов, исписанных, естественно, с двух сторон.
Собственно возвращаясь к дням икс. Дождались мы преподавателя, у каждого заветная тетрадка в руках. Входим в кабинет, рассаживаемся, она по очереди подзывает к себе нерадивых студентов. "Жертва" садилась за парту перед ней, показывала тетрадь, она ее просматривала и задав пару вопросов отпускала с заветной отметкой. Первый, второй, пятый. Я сидя, за последней партой, молча показал близсидящему "коллеге" большой палец, мол, круто, сейчас все по скорому получим зачет и....
Настала моя очередь. Подхожу, сажусь. Протягиваю тетрадь. Она листает и поднимает глаза на меня...
Вы ведь слышали выражение "смотрит как Ленин на буржуазию". Вот и я тогда себя почувствовал в роли мелкого буржуа, находящегося пред лицом лидера мировой революции.
– Это не вы писали. – я так и не понял вопросительно или утвердительно произнесла тогда это она. Но мысли с вариантами ответа летели в голове одна за другой со скоростью света и я после секундной паузы, поняв, что неважно каким образом она поняла, что это не мой почерк, и что отрицанием я лишь усугублю свое и без того плачевное положение, ответил. Кратко и кротко.
– Да.
Я с великим усердием глазами изучал линолеум под своим стулом, но все-равно чувствовал тот тяжелый взгляд сверливший мою макушку. Были еще несколько вопросов с незнакомыми мне терминами и фамилиями. Подразумевалось, наверное, что я включусь в приятную беседу по теме нашего с ней рандеву, но я лишь стойко по партизански молчал. Далее последовало не больше пяти секунд молчания с обеих сторон, показавшихся мне вечностью, после чего аудиторию огласил приговор.
– Встретимся на пересдаче.
Напомню, каковы плюс/минус правила отчисления в ВУЗах и иных учебных заведениях. Зачет (экзамен), пересдача, пересдача с комиссией и потом, если звезды все ж таки не сходятся, на выход. Для менее прекрасной части студенчества чаще всего выход был сопряжен с ясной перспективой отдачи долга Родине и практического его, долга, исполнения).
Покинув аудиторию и открыв тетрадь (да, сделал это я первый раз, позднее, чем сама преподаватель (я был, видимо, не очень умным; пары алкоголя, стрелы амура, ну, вы помните) посредством несложной дедукции понял, как преподаватель догадалась о том, что труды по переписыванию принадлежат не мне. Каллиграфической аккуратности почерк, ровный, слова без единого сокращения, короче говоря, мечта пациента с рецептом в руках. К тому же 96 листов тетрадной каллиграфии иногда были дополнены изящными завитушками на буквах, совсем не присущими моей манере письма и еще менее похожими на конспектирование под убойный стиль изложения Бабкой (пулемет, ага). Всё это было солидно сдобрено различными подчеркиваниями заголовков гелевой ручкой различных радужных цветов.
Ладно. Двигаемся дальше, что уж делать. Хотя кирзовое будущее уже витало неподалеку, я старался не поддаваться панике.
Может поэтому я не очень-то помню как провалил и пересдачу))
Финишная прямая. К слову, из-за своей безалаберности связанной с этим зачетом, я пропустил первый экзамен, который, не знаю по какой причине, было решено провести в виде тестирования, вместо традиционной "билетной" формы. Полный лекционный зал и тест. Естественно, подавляющая часть курса, воспользовавшись возможностью, подходящей под определение "как сельди в бочке", сдала экзамен на отлично, а вот я пролетел мимо такой "халявы"))
Вместо этого с чувством жуткой обиды на всё человечество (ну не себя же винить, в конце-то концов) я штудировал злополучную тетрадь в течение трех суток. Время даже на сон было строго лимитировано необходимым минимумом. Я тщательнейшим образом готовился к последнему шансу сохранить студенческий билет и подольше не видеть военный.
И вот заветное утро. Впереди меня ждал мой универ, комиссия из трех человек и, я был – уверен, – продолжение учебной деятельности. Я выучил всё. ВСЁ!!! Меня можно было разбудить по тревоге и спросить любой вопрос по этой на тот момент в моем сознании долбаной дисциплине "философия и методология истории" и быть уверенным, что я доложу от сих до сих. Любые философы, любые методы. Я все знал. Знал лучше всех на потоке, я в этом уверен. Чтоб вы понимали, я читал ту тетрадь по памяти. Так сильно я хотел учиться))
На комиссионном зачете помимо меня был еще один отличившийся, назовем его для удобства Петр. Его истории я не знаю, но вот он тоже умудрился попасть в эту переделку. Каждому из нас было дано по одному вопросу. И так как Петр явился на данную экзекуцию раньше меня, то ему и предоставили первоочередное право выступить с последним словом. Не знаю каким он был пловцом тогда, но перед зачетным судом он "плавал" на отлично. Я безуспешно тянул руку пытаясь подсказать хоть в чем-то, но меня упорно не замечали. Сейчас думаю, что мои действия могли лишь спровоцировать скорейшее окончание мучений для Петра на контрасте тех знаний, что у нас с ним были.
Вскоре ничего толком не добившись его с понурой головой отпустили и настала моя очередь. Я бойко отчеканил ответ на свой вопрос и был готов уже получить заветную отметку. Но, видать, шибко я задел Бабку своим неуважением к ее предмету, и она, высказав членам комиссии свое мнение о моей непутевости, попутно рассказав о тетради с женским почерком и количестве посещенных мною лекций, убедила их в необходимости задать мне еще пару вопросов. "В лёт", как говорится. Бесполезно. Я знал всё и тут же доказал это, протараторив правильные ответы. По-моему, остальным двум членам комиссии это показалось достаточным, но не Бабке. Она наотрез отказывалась ставить заветную подпись в зачетке. Мои и членов комиссии доводы о том, что меня не допустят к экзаменам казались ей ничтожными. Случилась короткая пауза, после которой председатель комиссии попросил меня выйти из аудитории. Через несколько минут томительного ожидания меня позвали обратно и под суровый взгляд бабки председателем было сообщено, что индульгенция мне подписана под ответственное обещание осенью предоставить собственноручно переписанный томик лекций по предмету.
Клятвы были даны и взяты, впоследствии спешно забыты и вспомнены осенью, вследствие чего меня каждый раз повергало в неистовое оцепенение при появлении на горизонте Бабки, но никак, каюсь, не способствовало выполнению обещанного.
Экзамены же были успешно сданы и такого испытания я себе более не позволял))
