Как попасть в секту⁠⁠

Мой взаимный френд и очень хороший друг любит повторять: «Если ты еще не в секте, это не твоя заслуга, а их недоработка». И она совершенно права.

Только осознанность и самоконтроль, то есть умение и желание постоянно держать голову включенной и не пустой, могут служить защитой от обработки сознания. Никакие качества, которыми ты обладаешь, не делают тебя автоматически неуязвимым.

Ум и техническое образование? Есть секты, такие как «Трансцендентальная медитация», которые ловят именно таких.

Атеизм и скептический склад ума? Есть секты, рассчитанные именно на атеистов-скептиков, в первую очередь разнообразные конспирологические.

Практическая сметка и неприязнь ко всему, что выше сапога? Для таких существуют тренинги личностного роста, сайентология и «секты обогащения», созданные на основе сетевого маркетинга.

И во всем этом нет ничего удивительного, потому что секты не прилетают к нам с Марса. Они пользуются существующими уже тысячи лет психологическими особенностями человека.

Для разнообразия все, что вы прочтете ниже — не совсем мои собственные размышления. Это перевод, а точнее, вольный пересказ, англоязычной статьи, которую можно прочитать здесь. Я просто не смог удержаться, потому что в ней кратко и сжато изложено почти все, что побуждает людей попадать и оставаться не только в сектах, но и в партиях, бандах и многих других подобных организациях. Собственно, к сектам больше относятся только первые три пункта, но вот последние два по-настоящему актуальны для всех нас.

Начнем с того, что

Люди думают не об идеях, а о том, что им помогает

Любой, кто читает о культе Ксену в сайентологии, или о поклонении колобку Исе, невольно думает, как вменяемые люди вообще могут во все это верить. Как можно принимать учение, в котором столько откровенного абсурда.

Так вот, давайте я вам покажу, как сайентология действительно меняет жизнь. Предположим, вас завалили работой, и вы в отчаянии обращаетесь к сайентологическому курсу, посвященному как раз этой проблеме. И что вы там слышите?

Вы слышите рекомендацию сосредоточиться на одном задании за раз и выполнять все последовательно, без промедлений, но и без лишней спешки. Так вы сможете думать не обо всем объеме работы, а только о том, что нужно сделать прямо сейчас. Наверняка каждый разумный человек поступал в такой ситуации именно таким образом, и понятия не имел, что действует по наставлениям сайентологии, не так ли?

«Но ведь сайентологи это не придумали!» — скажете вы. — «Они наверняка вытащили этот совет из какой-нибудь популярной книжки! Это же обычный здравый смысл!»

И вы будете совершенно правы. Сайентологические рекомендации, как организовать рабочее место, как создать группу и заставить ее продуктивно работать, в общем, практически все, что они пишут в своих бизнес-советах — процентов на девяносто обычный здравый смысл, и эти рекомендации реально помогают людям.

Так вот, когда человек, ушедший в валяевщину, или в Радастею, или к Свидетелям Иеговы, говорит, что на себе испытал, что там истина — он имеет в виду именно что-то такое. Он действительно нашел там то, чего ему не хватало, и что ему реально помогает. А мифология и ритуалы, которыми его грузят, идут просто в комплекте.

Если вашей подруге становится легче после занятий йогой, а тренер говорит, что это от того, что рассеялась негативная энергия в нижних чакрах, она радостно с ним соглашается. Если после этого вы придете и скажете, что настоящая причина в том, что занятия повышают уровень эндорфинов и снижают уровень кортизола, что услышит подруга? Только то, что вы пытаетесь подсунуть ей вместо простого и понятного объяснения сложное и непонятное.

И не стоит хмыкать на «наивных леммингов». Каждый из нас такой же точно лемминг, только в других областях.

В голове буквально нет места для всех объяснений и технологических процессов. Вы не знаете даже то, как, собственно, работает сама ваша голова. В ней есть место только для того, что помогает жить.

Вы можете считать, что вы умнее младоземельного креациониста, который понятия не имеет о геологии и палеонтологии и верит, что вселенной семь тысяч лет, но рядом с вами стоит инженер и думает, что он умнее вас, потому что вы понятия не имеете, как и почему работает смартфон в вашем кармане.

Но на самом деле вам и не обязательно знать, как работает сотовый — вам нужно только уметь им пользоваться в повседневной жизни. И точно также креационист будет по-прежнему чинить кондиционеры — его работа не изменится от того, семь ли тысяч лет вселенной или четырнадцать миллиардов. А вот вера в то, что трудолюбие, скромность и самоконтроль угодны Богу, ему в повседневной жизни очень даже помогает.

Любая партия, любой культ, любое экзотическое движение завоевывают сторонников именно тем, что приклеивают свое учение к чему-то, что действительно работает. Любой лжец, домашний или школьный тиран, любой бессердечный функционер стали такими потому, что это им помогает. Это работает, а все остальное неважно.

Нет никого, кто был бы неуязвим для этого принципа. И вы не исключение.

Но тут возникает следующий вопрос. Во многих случаях твои единомышленники начинают делать вещи, которые вызывают у тебя искреннее отвращение. Так почему же ты остаешься?

Всему виной страх

Вспомним первые минуты «Властелина Колец». Битва у стен Мордора. С одной стороны — уродливые орки, словно только что вылезшие из грязной ямы, с другой — красавцы-эльфы в золоченых доспехах.

Сразу понятно, за кого нужно болеть, правда? Если увидишь на улице, как трое парней дерутся с орком, то встанешь на их сторону, даже не подумав, что, возможно, они пытаются его ограбить. Вы будете сражаться на стороне людей, даже если эти люди нацисты.

Это и есть ключ. Почти все те, кто стоит на стороне абсурдных и жестоких верований вместе с глупыми и жестокими людьми, делают это потому, что твердо верят: они сражаются против чего-то, что намного хуже.

Людям вообще свойственно определять себя через отрицание.

Подумайте, насколько часто люди говорят в сети о том, что любят, и сколько — о том, что они ненавидят? В школе юные хулиганы не столько заботятся о том, чтобы быть хулиганами, сколько о том, чтобы не быть ботанами и заучками-дохляками. К тому моменту, когда школа заканчивается, мало кто может с уверенностью сказать, кем он хочет стать в жизни, но совершенно точно может перечислить несколько примеров, кем он НЕ хочет быть.

Человек, разделяющий или не разделяющий некие радикальные взгляды, очень часто делает это лишь потому, что хочет отстраниться от монстра по ту сторону баррикад. Я, например, не феминист не потому, что я против женщин или женского равноправия, а потому, что не хочу быть на одной стороне с Андреа Дворкин и ей подобными. Кто-то становится либералом, чтобы не быть единомышленником неонацистов. Кто-то становится патриотом, чтобы не быть на стороне «младореформаторов», рвавших страну на части двадцать лет назад.

Собственно, практика показывает, что две противостоящие друг другу группы всегда друг друга кормят. Нет более рьяных христиан, чем раскаявшиеся оккультисты. Нет более язвительных оккультистов, чем бывшие христиане. Это я говорю с полной уверенностью, хотя бы потому, что успел побывать и тем, и другим.

Именно поэтому противоположную сторону так важно объявить средоточием пороков. Феминистки — злобные мужеподобные бабы, у которых никогда не было и не будет нормального мужика. Антифеминисты — злобные тупые мужланы, которым никогда не даст нормальная женщина. Либералы — бесчестные продажные шкуры, мечтающие отдать Россию Госдепу. Патриоты — тупые ватники, умеющие только ходить строем и кричать по команде. Мясоеды — человекоподобные вонючие животные, любящие смерть и страдания невинных.

Пока на той стороне обитают нелюди, своей стороне можно простить что угодно. Да, мы не лишены недостатков, но по крайней мере, мы не орки.

В другую сторону это тоже работает.

Ты не на стороне идеи, а на стороне друзей

Если ты увидишь, как кто-то бьет твою мать, ты не будешь с ним разговаривать и убеждать. Ты схватишь то, что под рукой, и кинешься на него.

Если спросить солдата, как он уцелел в бою, он ответит, что благодаря товарищам. Ты прикрываешь соседа в строю, он прикрывает тебя. Так мы устроены. Так мы выживаем.

По той же причине люди болеют за разные команды, дети сбиваются в стайки, а неблагополучная молодежь — в банды. Пока то, за что стоит твое племя, для тебя не совсем уж отвратительно — оно вообще не имеет значения.

Один бывший неонацист вспоминал впоследствии, что еще подростком он вступил в банду скинхедов, даже не зная, что они скинхеды. Он просто тусил с ними пару месяцев, завел друзей, кому-то помогал, кто-то помогал ему, а потом оказалось, что они ненавидят евреев, и он просто это принял. Со временем он и сам стал ненавидеть евреев, но в банду он попал не поэтому.

А что это значит? Это значит, что, когда вы пытаетесь объяснить такому вот юноше, что нацизм — это плохо, он не слышит, что вы нападаете на его идеи. Он слышит, что вы нападаете на его друзей. А за своих он кому угодно глотку порвет, потому что и они кого угодно порвут за него.

Естественно, не все мы нацисты. Но это только потому, что на нас это правило работает чуть менее заметно. Кто из принимающих участие в каком-либо споре действительно может перечислить и проанализировать аргументы обеих сторон? Большинство просто видит, что их знакомые — умные, хорошие люди — на одной стороне, и присоединяется к ним. Аргумент д’Артаньяна: все мои друзья там, а все враги тут — я могу быть только там, с друзьями. А кто тут прав, уже не важно.

Очень многое в мире станет понятнее, если осознать простой факт: любое общественное мнение, движение или организация держатся на людях, которые стоят за своих друзей.

В результате, чтобы быть хорошим членом группы, ты должен принять по максимуму все их обычаи, взгляды, манеры и привычки — не потому, что ты искренне их разделяешь, а потому, что иначе ты плохо впишешься в стаю.

Это очень хорошо видно в США, где разделение на две главные партии продолжается уже двести лет. За это время республиканцы и демократы стали фактически кастами, вроде пацаков и чатлан. Они покупают еду и одежду разных брендов, смотрят разные сериалы и даже дают детям разные имена (например, Джона — демократическое имя, а Дуэйн — республиканское).

Если ты республиканец — то должен выступать против абортов, но за смертную казнь, а если демократ — то наоборот, хотя никто не сможет объяснить, почему именно так.

И соответственно, «принять» здесь — не значит «осмыслить и согласиться». Это значит «высказывать согласие с ними всякий раз, когда спросят».

В результате большинство людей, утверждающих, что они поддерживают ту или иную позицию, не в состоянии перечислить основные факты, касающиеся этой позиции. Не любой православный знает наизусть хотя бы десять заповедей и может сказать, кого и от чего спас Христос. Беспокоящийся о глобальном потеплении не знает ни того, какова средняя температура на планете, ни того, с какой скоростью уменьшаются полярные шапки (а они, кстати, растут уже несколько лет).

Это не значит, что все они дураки или лицемеры. Это просто значит, что наш разум больше заточен под то, чтобы вписываться в свое племя и быть ему полезным, а не под хранение упорядоченной картины мира. Так мы устроены, и никто в этом не виноват. Но еще это значит, что невозможно переубедить человека, просто сообщив ему некоторую информацию.

Мораль у всех похожа, но правила ее применения разные

Вопрос: как вы считаете, вы более моральны и нравственны, чем охотники на ведьм семнадцатого века? Наверное, да: все-таки как-то даже странно сравнивать себя с теми, кто хватал невинных женщин, подвергал их пыткам и мучительным казням, и все это на основании нелепого суеверия.

Но представьте себе, что было бы, если бы вдруг выяснилось, что ведьмы действительно существуют, и они именно такие, как тогда считалось: наделены злой магической силой, используют ее, чтобы мучить и убивать людей, насылать голод и болезни, и из-за этой силы остановить их можно, только убив? В конце концов, вы же радовались, когда Вольдеморт погиб, верно?

И вот тут оказывается, что настоящая разница между вами и охотниками на ведьм не в том, что вы моральнее и нравственнее их, а в том, что они верили в ведьм, а вы нет. Разница — в отношении к одному-единственному факту.

Это рассуждение может показаться кому-то знакомым, и в самом деле, оно цельнотянуто у К.С. Льюиса, хотя автор «Хроник Нарнии» использовал его для иллюстрации несколько иной мысли.

А теперь посмотрите на любой спор, например, между патриотами и либералами. И те, и другие согласны, что свобода — это хорошо, а угнетение и тирания — плохо. Они не сходятся только в том, считать ли гей-парады и госконтроль над крупным бизнесом свободой или тиранией.

Попросите двух добрых людей — скажем, коммуниста и либертарианца — перечислить, что для человека хорошо, и оба озвучат вам примерно одинаковый список. Человеку хорошо быть свободным, честным, чувствовать себя в безопасности, заботиться о ближних, наслаждаться плодами своего труда. Общество должно быть справедливым, государство должно существовать ради блага граждан, и так далее. Разве что порядок приоритетов будет у них различным. А вот оценки — что именно считать справедливостью, и в чем именно состоит роль государства — будут у них диаметрально противоположными.

Очень часто — хотя, разумеется, не всегда — оказывается, что настоящая причина спора не в том, что одна сторона за нравственность, а другая за безнравственность, а в том, что стороны по-разному оценивают некоторые факты.

Чтобы сохранить накал борьбы добра со злом, приходится говорить, что те, другие попросту лгут. Охотники на ведьм не верили в ведьм, а просто ненавидели женщин. Либералы не хотят избавить меньшинства от несправедливого притеснения, а пытаются разрушить народную нравственность. Патриоты не хотят видеть свою страну сильной и независимой, а стремятся удушить всех свободных людей, потому что завидуют им.

В каких-то случаях это в самом деле может быть так, но главное в том, что каждой стороне жизненно необходимо верить: те, другие, в глубине души сами понимают, что они — зло.

А на самом деле все социологические исследования показывают, что, например, нет никакой существенной разницы в нравственности между верующими и неверующими в одной и той же стране. Добрый человек мусульманского вероисповедания всегда ближе к доброму атеисту, а мерзавец-либерал ничем не отличается от мерзавца-патриота, и количество добрых людей и мерзавцев примерно одинаково по обе стороны любого конфликта.

И самое главное.

Большинство людей не выбирает свою группу

Откройте любую книгу, в которой аргументируется, что белые люди — самые высокоразвитые из всех. И посмотрите на автора этой книги. Он белый.

Странно, не так ли? Человек вроде бы сидит, исследует, ищет объективные аргументы, чтобы выяснить, какая группа превосходит другие, и всякий раз оказывается, что это именно та группа, к которой он сам принадлежит.

Попробуем в другую сторону. Спросите у любого знакомого, какую черту в людях он считает наиболее отвратительной, так что если она у кого-то есть, то с ним невозможно общаться в принципе. Почти наверняка он назовет что-то такое, с чем ему никогда не приходилось бороться в себе самом. Стройные загорелые «фитоняшки» презирают «жирух», которые много едят и не собираются худеть. Зажиточные люди ни за что не станут общаться с «нищебродами», которым не хватает ума, чтобы копить и умножать деньги.

И это не случайность. Человек называет тягчайшим грехом на свете именно тот, совершить который у него меньше всего шансов. Именно поэтому расизм и жено(муже)ненавистничество так распространены. Ведь если хуже всего на свете быть не того цвета или не того пола, то ты уж точно в безопасности просто потому, что родился правильного цвета и с правильными половыми признаками.

Иными словами, человек настраивает свой моральный компас так, чтобы с минимальными усилиями оставаться на правильной стороне. Это своего рода моральные установки по умолчанию.

И следующий вопрос: а откуда они берутся, эти установки? А они в основном определяются тем, где, в какой семье, в какой культуре и окружении ты появился на свет и вырос.

Как пример. Представьте, что вы с женой едете на курорт в другую страну. При въезде вам объясняют, что по законам этой страны женщины должны фотографироваться на временное удостоверение исключительно топлесс. Вы возмущаетесь и называете законы этой страны абсурдными и оскорбительными для женщин.

А между тем, когда мусульманки возмущаются, что их заставляют, в нарушение законов их культуры и религии, снимать платки для фотографий на паспорт — именно мусульманские законы общество и пресса называют абсурдными и оскорбительными для женщин. Наше представление о том, сколько обнаженной кожи женщина имеет право показывать — логично и обосновано. Их представление о том же самом — результат нелепых верований. На самом же деле и те, и другие реагируют в полном соответствии со своими моральными установками по умолчанию.

Представьте, что вы живете в южных штатах США в самые расистские времена. Или в Германии в конце двадцатых годов. Наверняка вам кажется, что, живи вы тогда, уж точно были бы одним из немногих, кто не поддался предрассудкам своего времени. Иными словами, вы считаете, что ваши моральные настройки по умолчанию перейдут в то время и место, не изменившись. Мы просто не в состоянии представить себе жизнь с другими настройками, и именно это больше всего мешает нам понимать других.

А что происходит, если вы пытаетесь заставить другого человека выйти за пределы его настроек по умолчанию? Все, что мы сейчас перечислили, собирается в одного огромного Вольтрона против вас. Одной этой попыткой вы требуете от оппонента, чтобы он:

— отказался от того, что всегда ему помогало;

— отрекся от друзей и близких;

— допустил, что злобным оркам следует победить;

— начал совершать то, что всегда считал безнравственным.

Ничего удивительного, что некоторые в буквальном смысле предпочитают умереть.

Отсюда