К ноукам, товарищи, и спаси вас Бог
"...Объективно человек представляет собой сложенную наследственностью мясную машину на кальциевом каркасе, в центральной нервной системе которой непрерывно мерцает множество очагов возбуждения, субъективно известных как "мысли".
<...>
С течением жизни мозг обучается отличать полезные импульсы от бесполезных или вредных, при этом команды последних к мышцам блокируются и уделяемая им нервная энергия переносится на соседние области. Для ума это выглядит как несомненная разница между бесплодными мечтаниями и требующей своего воплощения программой действий.
При этом то, что любое переживание, не исключая цвета, звука, предметного восприятия или законного и непреодолимого желания -- является точно такой же бесплотной мыслью, как и любой образ в сновидении, не очевидно только лишь потому, что воспитание и принятые в окружении порядки поддерживают веру в реальность некоторой части этих представлений, таких как синий цвет неба, зелень листвы, Рождество, свобода воли или представление о существовании того, кто эту волю мог бы проявлять.
Да, следует наконец признать: оттачивавшиеся миллионами лет и миллиардами поколений алгоритмы, по которым мозг складывает дуги рефлексов и пути прохождения нервных импульсов, к настоящему моменту привели к почти полной иллюзии наличия в мозгу некоего управляющего агента, так называемого "себя", а развитая вторая сигнальная система и ставшие следствием счастливой мутации дополнительные нервные клетки, составляющие столь впечатляюще развитую кору головного мозга, позволили не только вербализировать мысленно и вслух осознаваемую часть мозговых команд, согласовывать их с одногруппниками и так далее -- но и предварительно проигрывать в воображении предстоящие действия, исключая ошибки и лишние движения еще на этой стадии предварительного обдумывания. Все это вместе, как можно видеть, привело к существенным успехам в приспособлении, столь резко выделяющим человека из всей прочей природы.
Как мы теперь знаем, в далеком прошлом облаченный в плоть наследственный материал, известный под этим наименованием, несколькими волнами выходил и возвращался из своей колыбели, постепенно распространялся на иные континенты, заселял несвойственные ему климатические зоны, заполнял собой архипелаги и острова, попутно приручая или уничтожая других животных, осваивая изготовление орудий, одежды и жилищ. И этот процесс неостановим. Еще совсем немного, и, я уверен, отдельные люди посетят Луну и другие планеты Солнечной системы.
Тем не менее, любой представитель человеческого вида по-прежнему ничем, кроме самозарождения, не отличается от паровой машины, управляемой сложной системой термостатов. Разумеется, с поправкой на значительно больший уровень сложности -- неизбежное следствие долгого эволюционного процесса -- создающий полное впечатление целесообразного и разумного поведения.
Лишь отсутствие наблюдательности и наличие детской веры -- далекого эха общей ювенилизации, некогда сделавшей человека человеком подобно аксолотлю, этой никогда до самой смерти не взрослеющей саламандре -- не позволяют обнаружить, что любой кажущийся произвольным выбор есть лишь некая равнодействующая всей совокупности процессов в мозге или результат чуть большей активности одного из двух равнозначных процессов <...>
Прискорбная ошибка того вида гоминид, с которым ассоциировано сознание в нашем с вами случае -- в том, что воображаемая в каждом отдельном теле индивидуальность постоянно пытается делать усилия для управления тем, что на самом деле происходит само по себе.
Это привычное воображаемое "действие", не знающее пауз, требует такой специфической концентрации внимания и настолько утомительно, что исходная безусильность необусловленного осознавания выглядит чем-то недостижимым и почти нереальным.
<...>
Хотя ничего кроме этого безусильного осознавания тут, по большому счету, и нет -- нашему воображаемому наблюдателю постоянно кажется, что человек, пока он жив, подвержен постоянной смене состояний. Он то счастлив, то горюет, то свободен в своих действиях, то скован по рукам и ногам непреодолимыми внешними обстоятельствами, то осознан, то автоматичен.
Применительно к индивиду, эти модусы психики подобны накатывающим и отступающим волнам.
Но счастливо ли само счастье?
Может ли быть несвободной свобода?
Наконец, если переживание счастья или свободы еще можно было бы признать непрестанно сменяющими друг друга эмоциональными состояниями -- субъективными и критично зависящими от их оценки, которая есть следствие научения, -- что можно было бы сказать об осознанности, которой они бывают известны?
То самое, знакомое каждому, постоянное и прямо переживаемое сознание, благодаря которому вам сейчас видны вы сами, понятно это выступление, ясна состоящая из условных символов статья в журнале или видна окружающая реальность, отражаемая в перекличке нейронных сетей -- как насчет него?
Как мы знаем, не только собака или шимпанзе осознаны, но даже домашний таракан -- Blattella germanica -- осознает себя и окружающую его действительность, не путая одно с другим. Но разве же есть в этих организмах кто-то, кто мог бы назвать эту осознанность своею?
Может ли осознанность быть временным состоянием, имеющим интенсивность или время действия?
Приходит ли она или уходит?
Осознанно ли сознание относительно самого себя?
На эти вопросы современной физиологии еще предстоит найти свои ответы".
_____
Академик И.П.Павлов "О русском массовом уме" (Лекция, читанная в 1918 году в Санкт-Петербурге (Петрограде))