ИВС – Кисель про карты
Кисель, имевший 4 ходки, развлекал нас с Михаилом рассказами "про лагерь".
Обычно это происходило после ужина, когда вся дневная движуха уже заканчивалась.
Прямая речь Киселя выглядела примерно так:
— Я на лагере первым делом контакт устанавливал с врачом. То, сё, дайте таблеточки такие, дайте таблеточки сякие… Голова типа болит, голоса слышу… Как дело пошло к весне, к теплу, я – снова к врачу, так мол и так, Петрович, чувствую, что хочу кого-то замочить… Боюсь, типа, за себя…
Петрович, наш врач, он же не враг себе – он меня на тринадцатую быстренько оформляет. Тринадцатая – это тоже колония, но в виде психбольницы.
Приезжаю я на тринадцатую – а там – санаторий: врачихи в белых халатах, ходи где хочешь, никто тебе слова не скажет.
И вот дни мои на тринадцатой проходят так: утром чай пью в беседке, вокруг тепло, май, все цветет. Потом сплю до обеда. После обеда погуляю среди цветочков, с врачихами пообщаюсь. Потом телек посмотрю – и спать. Не жизнь – сказка! И так с мая по сентябрь, пока тепло.
На зиму – снова на лагерь, типа полегчало мне. Там я всегда при деньгах был – к картам пристрастился, играл. Тысяч 10 – 15 у меня всегда были…
Запомни, Михалыч, есть тысяча способов, как обыграть лоха, поэтому будешь на лагере – никогда даже не бери в руки карты. Как бы тебя не уговаривали. Ты в курсе, что опытные люди карты "затачивают"?
— Нет, конечно, не в курсе, — я с интересом слушал рассказы Киселя, хотя "на лагерь" не собирался.
Кисель с готовностью продолжал:
— Воот… Карты особым образом так с ребра обрабатывают-обтачивают, что внешне ничего не заметно, а под определенным углом можно точно узнать, что за карта. У меня все колоды были "заточенные"… Там и психология учитывается, и специально к тебе подсадят такого, который на азарт тебя подведет так, что ты даже и не заметишь. В общем, у неподготовленного человека шансов выиграть нет. А карточный долг – это святое, если вовремя не отдашь, то сначала в мясо могут избить, а потом и вообще: или к обиженным поедешь или жизни можешь лишиться…
Кисель вспоминал новые подробности:
— Пацаны на "промке" из деревянных реек сделали шезлонги, поэтому есть у меня фоточка: я в шортах, в темных очках, загорелый до черноты, в шезлонге – это я типа так срок мотаю… Есть также фотки, где я шашлыки ем, вот такие (Кисель разводил руки в стороны), брагу делали, самогон гнали. На лагере вообще можно достать все, что хочешь, только по тройной цене. Водка нужна? Не проблема: плати барыге 1500 – и вечером она твоя. Я вообще последний срок в столовую лагерную не ходил, в кафе за свой счет питался. Хотя на лагере баланда получше, чем в СИЗО. Знаешь почему? Потому что в СИЗО до повара не дотянешься, а на лагере повар – такой же зэк, как и ты, спит в соседнем бараке. Если кашу не так сварит, ему весь этот котел каши в рот засунут… Так то…
При этом Кисель очень внимательно относился к еде, в частности к хлебу. Если хлеб оставался, то Кисель его аккуратно клал в тумбочку на чистый лист бумаги. Даже когда хлеба становилось много, и он начинал черстветь, то Кисель запасы делать не прекращал. Обычно так ведут себя люди, которым пришлось серьезно поголодать.
Продолжение следует.