Ив Монтан, "Солнцем полна голова". Моменты жизни. /11⁠⁠

Стоит человеку только переменить обстановку и привычки, как через несколько месяцев или даже недель он с изумлением замечает, что все его прежние заботы исчезли бесследно. Когда период моего ученичества был завершён и я удостоился диплома и бронзовой медали, то достаточно мне было поступить на работу в парикмахерскую Ивонны и Фернана на улице Павийон, чтобы и Брюна, и романтические увлечения отодвинулись от меня очень далеко.

Нужно сказать, что женщины, приходившие сюда привести в порядок свои причёски, мало чем напоминали клиенток моей сестры: большей частью это были не блещущие целомудрием девицы, которые ловили в порту туристов и матросов.

Это были хорошие клиентки. В самом деле, их профессия требует безупречного внешнего оформления и в то же время очень часто предоставляет им случай растрепаться. В зале всегда сидели две-три из них; манерами они подражали женщинам из буржуазных семейств и на чай давали по-королевски щедро.

Незнакомый, таинственный, возбуждающий любопытство мир вставал передо мной. Они не только не скрывали своего занятия, но говорили о нём, как о вполне респектабельной профессии. Они питали пристрастие к журналам, где печатались сердцещипательные романы, верили в судьбу и в глубине души были сентиментальны и добросердечны… и временами издевались над своими клиентами. Слушая, как обстоятельства превращают самых суровых бюрократов в забавных обезьянок, самых надменных дельцов в кривляющихся паяцев, самых благородных джентльменов в пьянчужек, я начал другими глазами смотреть на некоторых, с виду достойных и солидных людей.

- Мой толстяк-виноторговец, ты знаешь, который бывает по четвергам, ударился в слёзы, разговаривал с фотографией своей дочки, швырял деньги и хотел, чтобы я назвала его грязной свиньёй…

- Мой старик-маркиз, ты знаешь, который всё время меняет трости, - у него по одной на каждый день недели, - так он является с накладной бородой и требует, чтобы я его называла Ландрю, своим маленьким миленьким Ландрю, а я говорю ему, что проще отпустить настоящую бороду, чем играть в деда Мороза, но он говорит, что седая борода будет его старить и что из-за своих нечестивых мыслей о женщинах он окажется в аду и будет гореть там среди миллионов женщин…

- Мой колониальный офицер говорит, что мы лучше всех женщин на свете, что остальные тайком проделывают то же самое, но не находят в себе смелости признаться в своей порочности…

Они дружно обвиняли жизнь, которая вышвырнула их за пределы достойного существования, но ни за что не хотели признать, что этому сильно способствовало дурное общество, куда они попали в своё время, а часто и их собственная чудовищная лень.

Когда я возвращался домой в конце дня, то видел их за работой, стоящими на своих неизменных местах. Они дружелюбно подмигивали и улыбались мне; в ответ я махал рукой. Товарищи были страшно удивлены, когда я обнаруживал подозрительную дружбу с женщинами, у которых не было даже фамилий, а только имена, выкопанные из пошлого романтического хлама: Лола, Рита, Дора, Кармен, Лулу…