История одного подвига #4. "Питерская рота" ч.14⁠⁠

@OlegGuliaev, Я из отпуска вернулся, можно продолжить.
В свое время я так и не смог выполнить необходимое)

ч.1 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.2 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.3 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.4 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.5 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.6 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.7 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.8 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.9 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.10 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.11 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.12 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

ч.13 https://pikabu.ru/story/istoriya_odnogo_podviga_4_quotpiters...

Я написал наградные на Героя России для Олега Яковлева и Анатолия Романова.

Ведь Олег до последнего момента пытался вытащить своего друга Шпилько, хотя по ним били из гранатомётов, а Толик ценой своей жизни прикрыл отход товарищей.

Но комбат сказал: «Бойцам Героя не положено».

Я: «Как не положено? Кто это сказал? Они же оба погибли, спасая товарищей!..».

Комбат как отрезал: «По разнарядке не положено, приказ из Группировки».

Когда тело Толика привезли в расположение роты, мы втроём на БТРе поехали за «уазиком», на котором стоял тот проклятый «василёк». Для меня это был вопрос принципиальный: ведь из-за него столько наших погибло!

«Уазик» мы нашли без особого труда, в нём лежали штук двадцать кумулятивных гранат противотанковых. Тут видим, что уазик своим ходом ехать не может. Что-то у его заклинило, поэтому «духи» его и бросили.

Пока мы проверяли, не заминирован ли он, пока трос зацепляли, видно, произвели какой-то шум, и на этот шум начали стягиваться боевики. Но мы как-то проскочили, хотя последний участок ехали так: я сижу за рулём «уазика», а меня сзади БТР толкает.

Когда выехали из опасной зоны, я не мог слюну ни выплюнуть, ни проглотить – от переживаний связало весь рот. Это сейчас я понимаю, что не стоил уазик жизни двух пацанов, которые были со мной. Но, слава Богу, обошлось…

Когда мы уже спустились к своим, вдобавок к «уазику» полностью сломался и БТР. Вообще не едет. Тут видим питерский РУБОП.

Мы им: «Помогите с БТРом».

Они: «А что это у вас за «уазик?».

Мы объяснили.

Они по рации кому-то: «уазик» и «василёк» у морпехов!».

Оказывается, два отряда РУБОПа за «васильком» давно охотились – ведь стрелял он не только по нам. Начали договариваться, как в Питере они поляну накроют по этому поводу.

Спрашивают: «А сколько вас было?».

Отвечаем: «Трое…».

Они: «Как трое?..».

А у них этим поиском занимались две офицерские группы по двадцать семь человек в каждой…

Рядом с РУБОПом видим корреспондентов второго канала телевидения, они приехали на ТПУ батальона.

Спрашивают: «Что мы можем для вас сделать?».

Я говорю: «Позвоните домой моим родителям и скажите, что видели меня в море».

Родители мне потом говорили: «Нам с телевидения звонили! Сказали, что видели тебя на подводной лодке!» 

А вторая моя просьба была позвонить в Кронштадт и сказать семье, что я живой.

Мы после этих гонок по горам на БТРе за «уазиком» впятером пошли на Бас окунуться.

У меня с собой четыре магазина, пятый – в автомате и одна граната в подствольнике. У бойцов вообще всего по одному магазину. Купаемся…

И тут подрывают БТР нашего комбата!

«Духи» прошли вдоль Баса, заминировали дорогу и перед БТРом рванули.

Потом разведчики сказали, что это была месть за расстрелянную на ТПУ девятку.

(Был у нас на ТПУ один тыловик-алкоголик. Приехали как-то мирные, вышли из машины-девятки. А он же крутой… Взял и из автомата расстрелял машину ни за что ни про что).

Начинается жуткая неразбериха: наши принимают нас с парнями за «духов» и начинают стрелять. Мои бойцы в трусах прыгают, еле от пуль уворачиваются.

Я Олегу Ермолаеву, который рядом со мной был, даю команду отходить – он не уходит.

Опять кричу: «Отходи!».

Он делает шаг назад и стоит.

(Бойцы только потом мне сказали, что они назначили Олега моим «телохранителем» и велели не отходить от меня ни на шаг.)

Я вижу отходящих «духов»!..

Получилось, что мы оказались у них в тылу. Вот это была задача: и от огня своих как-то спрятаться, и «духов» не упустить. Но они неожиданно для нас начали уходить не в горы, а через село.

На войне побеждает тот, кто лучше воюет. Но личная судьба конкретного человека – это загадка. Недаром говорят, что «пуля дура». В этот раз по нам стреляли с четырёх сторон в общей сложности человек шестьдесят, из которых примерно тридцать были свои, которые приняли нас за «духов».

Вдобавок к этому по нам била миномётка. Пули летали вокруг, как шмели! И никого даже не зацепило!..

Доложил майору Сергею Шейко, который остался за комбата, про «уазик». Сначала на ТПУ мне не поверили, но потом осмотрели и подтвердили: это именно тот, с «васильком».

А 22 июня ко мне приходит какой-то подполковник вместе с Шейко и говорит: «Этот «уазик» – «мирных».

Из Махкетов приехали за ним, его надо отдать».

Но я ещё накануне почувствовал, чем дело может закончиться, и приказал своим парням «уазик» заминировать.

Я подполковнику: «Обязательно отдадим!..».

А на Серёгу Шейко смотрю и говорю: «Ты сам-то понял, о чём вы меня просите?».

Он: «У меня такой приказ».

Тут я даю своим бойцам отмашку, и «уазик» на глазах у изумлённой публики взлетает на воздух!..

Шейко говорит: «Я тебя накажу!

Отстраняю от командования блок-постом!».

Я: «А блок-поста уже нет…».

Он: «Тогда будешь сегодня оперативным дежурным на ТПУ!».

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, и на самом деле я в этот день просто первый раз выспался – проспал с одиннадцати вечера до шести утра. Ведь все дни на войне до этого не было ни одной ночи, когда я бы ложился раньше шести утра. Да и спал я обычно только с шести до восьми утра – и всё…

Начинаем готовиться к маршу на Ханкалу.

А находились мы километрах в ста пятидесяти от Грозного. Перед самым началом движения получаем приказ: сдать оружие и боеприпасы, оставить по одному магазину и одной подствольной гранате у офицера, а у бойцов вообще ничего не должно быть.

Приказ устно мне отдаёт Серёга Шейко. Я тут же принимаю строевую стойку и докладываю: «Товарищ гвардии майор! 8-я рота боезапас сдала».

Он: «Понял…».

И тут же сам докладывает наверх: «Товарищ полковник, мы всё сдали».

Полковник: «Точно сдали?».

Серёга: «Точно, сдали!».

Но все всё поняли. Этакий психологический этюд… Ну кому придёт в голову после того, что мы с боевиками сделали в горах, идти колонной сто пятьдесят километров по Чечне без оружия!.. Доехали мы без приключений. Но уверен: только потому, что оружие и боеприпасы мы не сдали. Ведь чеченцы знали про нас всё.

27 июня 1995 года началась загрузка в Ханкале. Пришли десантники нас шмонать – оружие, боеприпасы искали… Но мы предусмотрительно от всего лишнего избавились. Мне только «беретту» трофейную было жалко, пришлось расстаться…

Когда стало понятно, что война для нас заканчивается, у тыловых началась борьба за награды. Уже в Моздоке вижу тыловика – он на себя наградной лист пишет.

Я ему: «Да ты что делаешь?..».

Он: «Если будешь тут выступать, я тебе справку не дам!».

Я: «Да это ты за справкой сюда приехал. А я пацанов всех вытащил: и живых, и раненых, и погибших!..».

Я так завёлся, что после этого нашего «разговора» кадровик попал в госпиталь. Но вот что интересно: всё то, что он от меня получил, он оформил как контузию и приобрёл за это дополнительные льготы…

В Моздоке мы испытали стресс почище, чем в начале войны!

Идём и поражаемся – люди ходят обычные, а не военные. Женщины, дети… Отвыкли мы от всего этого. Тогда же меня повезли на рынок. Там я купил настоящий шашлык. Мы в горах тоже делали шашлыки, но там не было ни соли толком, ни специй. А тут мясо с кетчупом… Сказка!..

А вечером свет на улицах загорелся! Диво дивное, да и только…

Подходим к карьеру, заполненному водой. Вода в нём голубая, прозрачная!..

А на другом берегу детки бегают! И мы в чём были, в том и плюхнулись в воду. Потом уже мы разделись и, как порядочные, в трусах, переплыли на другую сторону, где люди купались. С краю семья: папа осетин, ребёнок-девочка и мама – русская.

И тут жена начинает громко кричать на мужа за то, что он не взял ребёнку воды для питья. А нам после Чечни это показалось полной дикостью: ну как это женщина командует мужчиной? Нонсенс!..

И я непроизвольно говорю: «Женщина, ну что вы кричите? Смотрите, сколько вокруг воды».

Она мне говорит: «Вы что, контуженный?».

Отвечаю: «Да». Пауза…

И тут она видит у меня жетон на шее, и до неё наконец доходит, и она говорит: «Ой, извините…». Тут уже и до меня доходит, что это я пью воду из этого карьера и радуюсь, какая она чистая, но не они. Они её не будут пить, а уж ребёнка поить – точно.

Говорю: «Это вы меня извините». И мы ушли…

Я благодарен судьбе, что она свела меня с теми, с кем я оказался на войне.

Особенно жаль мне Сергея Стобецкого. Хотя я был уже капитаном, а он – только молодым лейтенантом, я многому учился у него.

И плюс ко всему он вёл себя как настоящий офицер. И я иногда себя ловил на мысли: «А был ли я в его возрасте таким же?».

Помню, когда к нам после взрыва мин пришли десантники, ко мне подошёл их лейтенант и спросил: «А где Стобецкий?».

Оказывается, они в училище были в одном взводе.

Я показал ему тело, а он сказал: «Из нашего взвода из двадцати четырёх человек в живых на сегодняшний день осталось только трое».

Это был выпуск Рязанского воздушно-десантного училища 1994 года…

Очень тяжело было потом встречаться с родственниками погибших.

Именно тогда я понял, насколько важно для родных получить на память хоть какую-то вещь.

В Балтийске я пришёл к дом к жене и сыну погибшего Игоря Якуненкова. А там сидят тыловики и рассказывают так эмоционально и ярко, как будто они всё своими глазами видели.

Я не выдержал и сказал: «Знаете, не верьте тому, что они говорят. Их там не было. Возьмите на память».

И подаю фонарик Игоря. Надо было видеть, как они бережно взяли в руки этот поцарапанный разбитый дешёвый фонарик!

И тут его сын заплакал…

На этом, в этой повести ВСЕ!

Спасибо всем, кто читал и проникался историей "Питерской роты", всем, кто так или иначе ценит подвиг моряков Балтийцев, всем, кто знает и ценит армейскую дружбу, взаимовыручку и все что с этим связано.
ЧЕСТЬ ИМЕЮ!!

Ну и напоследок

И как визитная карточка тематики (для тех кто не видел):

Фрагмент из к/ф Сергея Говорухина "Прокляты и Забыты".

Ну что с того, что я там был...?

П.С. Ну и под занавес повествования, взгляните на тех, кто исполняет песню в этом клипе, что выше, на стихи Левитанского.