"Исхудал, неузнаваем почти. Есть ли смысл посылать вещи и продукты"
Ровно 80 лет назад в Приморье умер Осип Мандельштам
Крутой маршрут в четыре километра
От воспоминаний вдовы поэта Надежды Мандельштам и заметок писателя Виктора Некрасова до трудов председателя Мандельштамовского общества Павла Нерлера кочуют слова о «пересылке на Второй Речке».
«Мы всё шли и шли… До сих пор не знаю, сколько там было километров» — так описывала эту дорогу Евгения Гинзбург в книге «Крутой маршрут». Путь составлял около четырёх километров, заключённых вели в Моргородок, где и располагалась пересылка. Но в памяти арестантов оставалось название «Вторая Речка». Путаницы добавляло то, что прямо на Второй Речке, в районе нынешнего автовокзала Владивостока, вплоть до 1950-х действовал другой лагерь — Владлаг. Но оттуда на Колыму не отправляли. Заключённые Владлага были заняты в Приморье на рыбопереработке, строительстве дорог, заводов и др.
В львиный ров и в крепость погружён
Впервые Мандельштама арестовали в 1934 году (считается, что за стихи «Мы живём, под собою не чуя страны…», где появляется «кремлёвский горец» — Сталин) и отправили в ссылку на Урал, откуда он вернулся в 1937 году. В марте 1938-го глава Союза писателей СССР Владимир Ставский обратился к наркому внутренних дел Николаю Ежову с доносом-просьбой «помочь решить этот вопрос об О. Мандельштаме» — авторе «похабных, клеветнических стихов». В мае Осипа Эмильевича арестовали в подмосковном пансионате «Саматиха». 2 августа он был приговорён к пяти годам исправительно-трудовых лагерей «за контрреволюционную деятельность».
8 сентября Мандельштама отправили по этапу во Владивосток, куда он прибыл 12 октября. Отсюда поэт написал последнее письмо брату Александру: «…Я нахожусь — Владивосток, СВИТЛ, 11 барак… Здоровье очень слабое. Истощён до крайности. Исхудал, неузнаваем почти. Но посылать вещи, продукты и деньги не знаю, есть ли смысл. Попробуйте всё-таки. Очень мёрзну без вещей…»
Во Владивостоке поэт провел последние два с половиной месяца своей жизни — с 12 октября по 27 декабря 1938 года. Достоверной информации об этом периоде очень мало. В цитировавшемся выше письме есть и такие слова: «Последние дни я ходил на работу, и это подняло настроение». Владивостокский историк, доктор искусствоведения Валерий Марков, около 30 лет занимающийся биографией Мандельштама, говорит, что поэт, находясь на «транзитке», работал на каменном карьере, остатки которого сохранились: «Здесь был крутой склон, вот они камни и носили — укрепляли склон, ровняли площадки. Во время отдыха поэт сказал напарнику: «Моя первая книга называлась «Камень», и последняя — тоже будет камнем…»
Ещё одна цитата из того же письма поэта: «В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка… Из лагеря нашего как транзитного отправляют в постоянные. Я, очевидно, попал в „отсев“, и надо готовиться к зимовке». Павел Нерлер считает, что Мандельштама из-за слабого здоровья могли отправить из Владивостока в Мариинские лагеря под Кемерово, как некоторых его солагерников. Однако зимы 1938−1939 годов 47-летний поэт не пережил.
О смерти Мандельштама ходит много легенд. По одной версии, он скончался от сыпного тифа, по другой — от сердечного приступа. Известен рассказ Варлама Шаламова «Шерри-бренди», написанный в 1958 году и изображающий смерть Мандельштама (впрочем, не названного в рассказе по имени): «Поэт умирал. Большие, вздутые голодом кисти рук с белыми бескровными пальцами и грязными, отросшими трубочкой ногтями лежали на груди, не прячась от холода…»
Похоронили Мандельштама, скорее всего, в январе 1939 года. «Тогда стояли морозы, по одному не хоронили… Рядом с лагерем проходил крепостной ров, он обозначен на старых картах. Вероятно, здесь и располагается групповое захоронение начала 1939 года. Весной умерших вывозили подальше, а в морозы клали прямо в ров и присыпали сверху землей», — говорит профессор Марков. Вот он, предполагаемый последний приют поэта: пешеходная аллея вдоль улицы Вострецова (бывшей Куринской), рядом с КПП флотского «экипажа».
Читайте также: