Интервент (6_4)⁠⁠

Застойники взымали с тебя уважение, даже если этим самым уважением ты к ним не проникся, а они предприняли максимально-возможные усилия, чтобы отгородиться от всего. Единственный их канал связи с Инфополем был аналоговым с пропускной частотой в триста, мать его, Герц. Это самая паршивая телефонная связь. Еще там внутри было аналоговое теле- и радиовещание с парой каналов, но его никто не смотрел и не слушал.

В Зону Застоя вело три пути. Теджас Най выбрал речной. Автовокзал и железную дорогу он счёл недостаточно экзотическими. Для действующего сотрудника Лётного Синода действовали преференции в плане очереди на межзонную связь, поэтому без проблем дозвонившись к Волкову, и застав того дома, Най затребовал для себя приглашение, но всё равно несколько часов пришлось ожидать, пока его выдадут и телеграфируют на Таможню. Путь сознания с террасы к Таможне занял у Найя пару микросекунд — всё же пропускная скорость сетей Инфополя была далека от околосветовой, да и перемещение как раз выпало на время чрезмерной нейроактивности Инфополя и его обитателей. На Земле лето в одном полушарии и зима во втором выдались слишком уж радикальными в плане температуры, поэтому некоторая часть мясоносцев легла в стазис и отправилась навещать своих собутыльников, товарищей по играм, родственников и прочих знакомых.

На таможне была очередь.

Перешагнув через нарисованную белую черту с надписью: "Вы покидаете зону привычного миропорядка", Най очутился в длинном узком коридоре с разодранными пеналами вдоль выкрашенных в синий цвет стен и с множеством дверей вдоль по обе стороны. Под ногами он ощутил грязный и липкий линолеум, позади послышалось: "Хто будет крайний, товарищи?"

Най по привычке мысленно обратился к Инфополю, но ответом ему был стук крови в висках. Он посмотрел на себя вниз. Стоптаные коричневые сандалии, под ними коричневые носки, штаны со стрелками, стрелки переглаживались множество раз, поэтому чёткими были лишь внизу. Пиджак от костюма, у которого вместо нижней пуговицы торчало пару нитей, на носу солнцезащитные очки с тёмно-зелёными огромными стёклами, как у стрекозы. Най их снял и сунул в карман. В кармане обнаружился билет на "Стрелу", листочек с адресом и телефоном, а также пару червонцев.

— Таджик Найс! — звонко протрубил женский голос из открытой двери. — Таджик Найс... Нойс... Най? Таджик, пройдите к дипломатическому окошку!

Най почувствовал, как вспотел, как липнет к телу бельё, еще ему наступили пяткой на носок, толкнули локтем; молодая мама с волосами, собранными гулькой на затылке, вела мальчика, казалось, насильно, он на ходу плакал и просил что-то купить. Она, не обращая внимание на его истерики, приказала: "Володенька, обойди дядю-цыгана и следи за своей машинкой, вторую не куплю!" Най огляделся вокруг, но никаких цыган не было видно, мальчик вытянул руку за спину, сжимая пластмассовый грузовичок без передних колёс, проходя мимо Найя, высунул язык и подбежал к матери.

— Гражданин, это вы Таджик? Сколько вас ждать? — выглянула из дверей круглая низкая женщина на каблуках и с высокой белой завивкой на голове. В руках она держала бумагу, на которую была приклеена телеграмма, покрытая несколькими печатями, в том числе круглой, прямоугольной и какой-то не совсем читаемой.

Мистер Най повиновался и зашел, она с силой прикрыла дверь. Та вдавилась в дверную коробку. В кабинете пахло духами и котлетами с куревом.

— Паспорт! — она протянула руку. Най машинально потянулся рукой в задний карман брюк. Сняв петличку с пуговицы, он, к своему удивлению, извлёк из него красную книжечку и протянул служащей.

Служащая шумно уселась за свой стол, усеянный бумагами, печатями, лотками, ручками, стаканчиками с поломанными ручками и прочей ерундой, на столе у самого края стояла табличка "ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ОКНО". Из ящика она вытащила и надела очки в розовой оправе, и только тогда открыла его паспорт. На фотографии был действительно он, только старше, чем он привык, а волосы курчавились и были длиннее среднего. Он посмотрел на строку с его данными: "Таджик Най" — ну что за..., подумал он

Тем временем женщина уже заполнила бланк, поставила печати, расписалась и попросила его расписаться в журнале, который она вытащила из высокого сейфа с шелушащейся желтой краской.

— Можете идти, товарищ Таджик, — сказала она, вставая со стула, и намереваясь его выпроводить. Он растерянно вышел и направился дальше по коридору в противоположную сторону той, откуда он пришел.

Выйдя из здания, Теджас увидел указатель со стрелкой в сторону речпорта. Пройдя двести метров, он вошел в здание речного вокзала, попросил служащего помочь найти нужный причал, показав билет. Через несколько минут мистер Най уже сидел на палубе, чувствуя себя путешественником и первооткрывателем, ожидая отправления до Великовязовска.

Воздух над рекой и катером величественно и терпко заполнил гудок. Най встал, повернулся в сторону звука, поднял глаза и чуть не заплакал он красоты огромного белого парохода, из необъятных и высоких труб которого так же величественно коптил высокое голубое небо дым. "Величие прошлого" — прочитал в слух название судна Теджас Най, и не согласиться было невозможно.

"Стрела" была скорее прогулочным катером, потому что до Великовязовска ехало всего несколько человек. Най пытался приветливо улыбаться спутникам, но те отреагировали противоположно задуманному Теджасом, и спустились на нижнюю палубу наблюдать, как тщетно хлещет волна в иллюминаторы. Через недолгое время качка так надоела Наю, что что он пожалел о выборе. Пришлось искать взором дальние точки на горизонте, чтобы отвлечься от качения волн. Один раз реку в небе пересек легкомоторный пассажирский самолёт с характерным трескучим звуком двигателя, Най, словно мальчишка, заслонил солнце ладонью, приставив ей к бровям, и помахал самолету с надеждой, что его увидят. Когда катер ушел в правый рукав реки, над ним навис высокий земляной холм, на верху которого что-то белело. Спустя пару минут это белевшее начало падать с холма, а затем, оторвавшись от него, воспарило и превратилось в большое тряпичное крыло, несущее по небу человека в синих спортивных штанах с белыми лампасами и в каске. Най слышал о некоторых местных правилах, только как и все люди из остального Инфополя, он не знал, насколько информация правдива. Говорили, что смерть в Зоне Застоя была настоящей, после неё затирались все нейронные связи, которые возникли за время пребывания в ней, а умерший вновь оказывался в Инфополе; и выберет ли он снова жить в Зоне или нет — зависит от него самого. У Найя в связи с этим давно возникло множество юридических вопросов, хоть они его и мало волновали. Дельтаплан немного сопроводил "Стрелу", а затем, поймав горячий поток, ушел влево.

Но последней остановке перед Великовязовском из катера вышли все пассажиры. Теджас посмотрел на здание вокзала: он был дощатый, выкрашенный в белое с голубым. На высоком фронтоне чернела надпись "Куба 2". Сразу за речпортом начинались домишки, утопающие в зелени. Плана застройки явно не было, дома не типовые и почти не в линию. На склонах берега, что подныривал под тёмную воду реки, упорядоченно росли то ли лопухи, то ли листья ревеня, но точно не привычная сельскому хозяйству свекла. Остаток пути по Амазонихе катер проделал с ним одним в качестве пассажира.

Пристань Великовязовска представляла собой рыбацкий полусгнивший помост и высокий пень. Немного глубже надпись "Кассы", сделанная от руки, красовалась на старом автобусе. Автобус на базе старого грузовика не имел колёс и зиждился на кирпичах с пнями. Под ним россыпью валялся выцветший мусор, стеклянные бутылки и ржавая сетка панцирной кровати. Тропинка заросла высокой травой, что хлестала по рукам.

Почти через километр Най вышел к столбу с табличкой "Великовязовск", с обратной стороны на том же столбе красовалась точно такая же надпись, только перечеркнутая. На столб у земли опиралась ржавая велосипедная рама с одним лишь рулём. Одной белой ручки на руле не хватало.

Впереди до горизонта бежало дикое поле с чем-то цветущим ярко-жёлтым. Жужжали насекомые. Ближе к табличке ютилась молодая берёзовая роща, а за ней возвышалась панельная пятиэтажка грязно-зелёного цвета, с нанесенной сеткой швов, замазанных смолой. Най достал листик с адресом: "ул. Вязовая, д.1, кв.40". Теджас поискал глазами пятый этаж второго подъезда. Из окна спальни пятого этажа второго подъезда на крышу красиво шли толстые и не очень кабели, уложенные параллельно, явно с любовью и не спеша. На крыше дома помимо частично сломанных телевизионных антенн располагалась одна исполинского вида, как если бы ту сплёл большой паук, любитель всего технического и металлического. На фоне голого неба вся неказистая пятиэтажка, словно хотела поймать этой паутиной заблудившийся дельтаплан, который всё никак сюда не долетал, что немудрено: берёзы не колыхались — стояла безветренная погода с самого прибытия Найя. Най пустился по тропинке через рощу. Выйдя из посадки, он услышал, как его зовет Александр Николаевич, который еще с пятью мужчинами играл в козла на выбывание под самодельным навесом посреди двора. От второго подъезда к навесу провисал еле натянутый электрический провод, лампа накаливания блестела своим целым стеклом и была, разумеется, выключенной.

— Рыба! — громко стукнул Волков звонкой доминошкой по столу. — Считайте! У меня пять! — сказал он, оставил кость и направился к гостю.

— А вы, должно быть, мистер Таджик? Странная фамилия для цыгана, вы осознанно выбрали такую внешность? Не подумайте, я далёк от стереотипов, но, знаете ли, люди есть всякие. Просто может показаться, что вы неумело спрятали своё происхождение, — Волков искренне и сильно сжал руку мистеру Найю, и немного её покачал в продолжительном рукопожатии. — Пойдемте, что вы предпочитаете: чай, кофе, борщ из петуха? Но последнее вряд ли возможно, ведь, тут поблизости не у кого украсть петуха, — сказал Волков и засмеялся красивым баритоном.

Вслед им, заходящим в подъезд, смотрели с толикой разочарования — теперь придется играть не на пару, а просто на вылет, одному всегда придется скучать без разделяющего столь тяжкое бремя напарника.

Мистер Най и товарищ Волков, шаркая о ступени, поднялись к квартире. Александр Николаевич извлёк вязку ключей из заднего кармана спортивных штанов с оттянутыми коленями.

— Сейчас, потерпите еще немного, и вы всё мне выскажете. И по поводу вашего вопроса, и о том, что думаете обо всём этом. Кстати, что, всё-таки, у вас с именем, как к вам обращаться? — не поворачиваясь к гостю, поддерживал беседу Волков.

— Как я понимаю, произошла небольшая путаница, хотя, я даже не представляю, как такое могло произойти, — раздосадовано пожаловался гость, но сейчас его интересовало то количество ключей в связке и замков, что стояло в двери учёного. Он вообще предполагал, что его дверь будет нараспашку, или типа того. Но Волков открывал уже третий замок. На связке ключей помимо самих ключей Най заметил множество странных петель из алюминия — он тут же попытался придумать им назначение. Раз их много, значит, те расходовались достаточно быстро, раз они в одной связке с ключами, то и применяться должны в замках, но как такими коротенькими огрызками можно открыть дверь? Он остановился на том, что эти язычки служат для вывода замка из строя: нужно только как следует затолкать его в щель, как уже замок становится невозможно открыть, такое может понадобиться, если жилец уезжает надолго, это отпугнет любого взломщика! Най похвалил себя за находчивость, а тем временем Волков толкнул входную дверь и жестом пригласил его в квартиру.

— Так что вы говорили по поводу путаницы? — Волков предложил гостю сменить пыльные сандалии на домашние тапки.

— Моё имя Теджас, — пояснил Най, — оно индийское, а фамилия моя Най, она тоже индийская, и сам я также по отцу индиец, а по матери только на четверть, а на остальные три... — но ему не удалось закончить.

— Дайте угадаю, вас беспокоит, как могла произойти путаница? — проникновенно уточнил Волков.

— Хотя это неважно, но да, в числе прочего — беспокоит, — признался Най.

— Ну, это совсем простой вопрос, надеюсь, тот, с которым вы пожаловали... к нам, — Волков сделал паузу, — будет посущественнее.

— Несомненно, вы правы, — ответил Най. Он уже сидел на табурете, который ему под зад подставил Волков. Кухня была мерзкой. Чистой, но отвратительной. Най не представлял, как можно готовить и есть в таких чудовищных условиях, еда непременно в таких стенах должна получаться кислая, солёная, бульон мутным, а чай помойным.

— Вы голодны, сейчас я вас накормлю, — даже не предложил, а констатировал хозяин квартиры. И тут же принялся хлопать дверью холодильника, что-то мыть в раковине, щёлкать зажигалкой и пыхтеть горелками на плите. Теджас отметил, что Волков прав — жрать хотелось до рези в желудке, и он готов был сожрать еду любого вкуса и качества, а уж если та не понравится, то в кране есть вода, и обед можно обильно запить, словно бы ты ничего и не ел.

Через десять минут в пиалах дымился прозрачный куриный бульон, с песочком чёрного перца на дне, плавающим и без скорлупы варёным в бульоне яйцом, щепоткой рубленой зелени и подогретым в растительном масле на сковороде хлебом — как раз, чтобы не склонило в сон после еды.

— Вы когда-либо задумывались об аскезе?

Мистер Най не ожидал вопроса и его ложка с дымящимся содержимым зависла на полпути.

— В каком плане? — он не понял, к чему тот клонит.

— Если кратко отвечать на все ваши вопросы, не касающиеся главного, то это, пожалуй, и будет ответ на все сразу, — загадочно пояснил Волков.

— Путаница с именем?

— Отчасти.

Теджас всё же донёс большую и неудобную ложку до рта. Он разжевал содержимое неспеша, сейчас он ощутил себя внутри языковой модели планеты Прагнара. Теджас строил предположения, связанные с дальнейшим возможным ответом Волкова — хотелось выстроить такую модель, чтобы при любом ответе можно было воскликнуть: "Я так и думал!"

Волков любил горячую еду, поэтому прикончил первое с большим опережением. Он встал к раковине, негромко открыл воду и начал мыть скопившуюся посуду: — Видите ли, ошибки, несостыковки, досадные случайности и даже большие неприятности — являются частью нашего мира. Я бы добавил: необходимой частью.

Воскликнуть Теджасу не удалось, он предполагал несоответствие алгоритмов на стыке доменов бытия, но ответ профессора был даже любопытнее.

— Вы хотели сказать вашего мира, Зоны Застоя?

Волков сдержанно расхохотался.

— Полагаете, мы отличаемся? По-вашему, мы чумные?

— Я совсем не это хотел сказать, — начал было оправдываться Теджас, но Волков отмахнулся.

— Вы мыслите слишком локально, но да бог с вами, давайте будем считать, что я сказал только о нашей, как вы выразились, "зоне", — немного снизив инициативность сказал Волков. — Видите, — он закатал рукав, — это я вчера поставил себе ожог, когда бросил на сковородку мясо, забыв, что масло слишком горячее. И так со всеми мелочами — аскеза, ограничения, которые мы добровольно на себя наложили, — закончил пояснения он и закрыл кран.

Теджас на Земле жил в своем настоящем теле, он понимал, что Волков рассказывал об опасностях, приближении условий к настоящим. Действительно, здесь, в Застойной Зоне, всё было как-то по-другому, даже там, на Земле, вызовы и угрозы воспринимались не так остро.

— Знаю, о чем вы задумались, мистер Най, — впервые нормально обратился к нему Волков, — вы пытаетесь провести параллели с бытием во плоти, но не тратьте усилий, вы их не найдёте. Я вам скажу даже больше, после смерти здесь, в Зоне, сюда невозможно вернуться навсегда еще раз, — как-то уж совсем печально заметил Волков, — и это чем-то похоже на смерть, во всяком случае, в философском плане. Нет того, что в вашей культуре называется реинкарнация, второго круга проживания здесь быть не может.

Теджас подумал, что всё сходится, принцип непрерывности сознания нарушать нельзя никому, даже если ты того хочешь, с чего это он вдруг решил, что все те слухи могут отказаться правдивы? Травмы, смерть и остальные правила, которые ты принимаешь, переходя жить в ЗЗ, действительно дарят имитацию смерти, чем повышают ценность каждого мгновения. Так могло бы быть и на Земле, если бы после смерти тебе бы воспрещалось существовать и ходить по планете в новом теле: механическом, биологическом или даже в подселении, а бывало и такое, что владелец особенного тела принимал на подселение любое разумное количество душ. Так было, если он ничего не путает, с той актрисулькой, как её там, она еще почти однофамилица? Тамила Хаджис, кажись? Шикарное тело! Правда, условия так и не разгласились, а было бы интересно узнать. Теджас немного смутился, вспомнив, что как-то забавлялся с её копией в одном не очень легальном, но всем известном месте. Вот тебе и аскеза, мистер Най, подумал он.

— А теперь я хотел бы выслушать настоящую причину вашего столь дальнего визита, — прервал размышления Теджаса профессор Волков.

Най неохотно расстался с обводами и чертами лица Тамилы Хаджис в своём сознании.

Тут какое дело — мистер Най осознал, каким действительно примитивным ты становишься в ЗЗ, за пределами Зоны стоит тебе что-то захотеть представить, как в памяти твоей возникает образ. Да, этот образ несколько приукрашен, но только в зависимости от твоей точки зрения и коннотации. Вот ежели личность тебя раздражает, то и в памяти ты будешь хранить именно лицо с немного гадкими и карикатурными чертами, а если, положим, это прекрасная дама, то и образ, к которому ты вновь и вновь обращаешься, может быть настолько идеален, что порой и вовсе отличен от оригинального в лучшую сторону, разумеется. Сейчас, в окружении мерзопакостных стен, выкрашенных блестящей синей краской, мистер Най впервые обратился к образной памяти, до этого в Зоне Застоя ему было что разглядывать. Он только сейчас понял, что в его памяти лицо самой красивой женщины всех времён состояло из каких-то кубиков, ромбиков, цветных пятен, поверх которых плыла рябая кровянисто-гнилая сепия. И он не мог сосредоточиться сразу на всём образе. Вот вылез её правый глаз, он черный, но чем тот отличается от глаза коровы — сказать нельзя. Глаз куда-то провалился и перед взглядом проплывала её щека с ухом. Стоп, а как же её длинные тонкие волосы, черт! Какого они цвета? Совсем выпало из памяти. Тёмные, но почему-то проще представить соломенные. Погоди, зачем мне статуя Афродиты — это совсем не то, что я хотел представить. Мистер Най еще успел посокрушаться, что нет никакой связи с Инфополем, а то он бы сейчас связался с одним искусствоведом, Теджасу срочно показалось, что он открыл истоки кубизма, до него дошло, что мозг хранит не картинки в памяти, а простые фигуры, цвета и текстовые описания, и когда вычислительная мощность отсутствует, то мозг довольствуется малым. Но тут его вернул в реальность Александр Николаевич.

В реальность ли?

— Вы с чем-то пожаловали, Теджас? — повторился он, видя, как непросто порой бывает становиться человеком даже в таких мелочах, как самопонимание.

— Да-да, конечно, — снова влился в реальность Теджас, — видите ели, если вы мне не поможете с моим вопросом, но уж никто другой и подавно. Всё дело в том, что практически все исторические подшивки, касающиеся точных наук, числятся за вами. Разумеется, я понимаю, что это коллективный труд, но вы, как научный руководитель Специального Исторического Отдела, должны обладать более цельной картиной.

Волков разливал чай и с интересом дожидался сути вопроса.

— На одной из планет совсем недавно произошёл один курьезный случай, — тем временем продолжал гость, — практически неразвитая цивилизация была замечена в применении совершеннейшего оружия.

— Простите, что перебиваю, но всё же неразвитая или практически не развитая? — волков вышел в ванную, что как раз рядом с кухней, — Я вас слышу, продолжайте! — сказал он и извинился.

— Что-то среднее между девятнадцатым и двадцать первым веком на Земле, только без микроэлектроники и ядерной физики, — громко говорил Теджас, чтобы хозяин квартиры мог его хорошо слышать.

— Не стоит так кричать, — сказал Волков, показавшись в домашнем халате, — я вас хорошо слышал.

—Так вот они как-то уничтожили корабль на орбите, — закончил мысль Най.

— А что у них с реактивной тягой? — уточнил Волков.

— Летательных аппаратов не замечено, но уровень развития не противоречит их наличию, с поршневыми двигателями на планете всё печально, а вот с турбинными порядок. Я так полагаю, что считается более простым изготовление осевых вращательных механизмов, чем поступательно-возвратных, но какое это имеет значение? — поинтересовался Теджас.

— То есть, в теории, способ доставки у них имеется, но вы бы меня не побеспокоили, если бы определили его точно, я верно вас понял? — как-то уж совсем печально спросил Волков.

— Вы совершенно правы, Александр Николаевич.

За входной дверью послышалось настойчивое мяуканье, почти одновременно с ним затарахтел дверной звонок. Таким звуком только мёртвых из могил пробуждать, подумал Теджас.

— А вот и Стёпка вернулся, — Волков извинился и пошел отковать все три замка.

На кухню ворвался худой, но жилистый рыже-полосатый кот. За ним пулей влетел профессор Волков, спотыкаясь в тапочках и путаясь в полах халата.

— Не пускайте его на стол! — кричал он на бегу, но Стёпка уже прижимал когтями к скатерти бьющуюся в агонии мышь.

— Пойдёмте отсюда в зал, всё равно он уже испоганил новую скатерть. Видите ли, я брезгливый.

Мужчины поднялись, взяли чай и вышли с кухни. Кот громко воркотал на столе, резонируя рёбрами.

— Спасибо, Люсьен! — громко крикнул Волков, закрывая входную на три замка, из подъезда послышалось что-то, но что именно — разобрать было нельзя.

— Люсёк обычно приводит Степана. Вернее, Степан караулит, пока тот идёт уже с пустым ведром, и придерживает дверь. Видите ли, когда я хожу его звать — это всё не то, я должен нервничать, идти домой нужно обязательно с Люсьеном — таков путь! — Волков улыбнулся и пожал плечами. С кухни доносились шорохи— это Степан полдничали.

— Кстати, котейка настоящий? Ваш? — спросил мистер Най, рассматривая убранство зала. Волков усадил Теджаса на диван-книжку в лиловой обивке, покрытый шерстяным колючим пледом. Пледа не хватало по сторонам, от чего обивка сиротливо проглядывала. Стены и потолок белели от извести, на них просматривались затёртые грязные пятна. По тем местам, особенно на потолке, где пятна еще не успели размазать, становилось понятно, что до превращения в пятна, те были тушками убитых комаров, на спинке дивана лежал виновник этого безобразия — старый выпуск "Правды Земли Обетованной" — так называли Зону Застоя сами её жители, как их прозвали остальные: Застойники.

— Нет, что вы, это было бы преступной жестокостью — отнять у животных радугу во имя человеческого эгоизма! Это всего лишь ментальный срез с настоящего животного. Но знаете, — с горечью признался Волков, — я желаю верить, что и у этой копии есть частичка той души, что давным-давно гоняет бабочек на той стороне жизни. — Он оглянулся в проход на кухню, откуда вышагивал Степан, останавливаясь через каждые два-три шага, чтобы лизнуть свою шерсть то там, то тут. Кот сыто мяукнул и запрыгнул Теджасу на колени.

— Так вы полагаете...

— Молодой человек, единственное, что я знаю о нас — мы трусливые, — Волков мотнул головой в сторону кота, — трусливее Степана.

Степан бесцеремонно разложил свой зад на коленях Теджаса , вытянул струной вверх заднюю лапу и старательно вычищал себя. Мистер Най напряженно сжимал колени между собой, чтобы Степан не провалился.

— Мы и затеяли всё это только ради того, чтобы загасить страх, не так ли, мистер Най, что вы думаете на этот счет?

Теджас Най уже во всю гладил кота, а тот следом отмывался от человеческих прикосновений. Конечно, как и все, он задумывался об этом. Был ли ответ?

— Боюсь вас обидеть односложным ответом, но это правда: я не знаю, Александр Николаевич.

— Да-да, с точки зрения логики вы правы, вот и я струсил, раз уж я здесь, — Волков вздохнул. — Но знаете, что меня гложет? Вдруг тот же принцип задуман нашим Создателем? А мы такие умные, влезли посреди всего, и всё ставим, ставим на паузу миллиарды жизней! Где-то там истлел плакат "Добро пожаловать в Рай!", которым наши далекие предки встречали других наших далёких предков.

— Или в Ад, — вопросительно заглянул Теджас в глаза Волкова. — А ведь есть и такие верования, что вообще не предполагают подобных обобщений, как Рай, Ад, и вообще какое-либо место вне земного.

Волков был не согласен, он отрицательно качал головой.

— Не стоит раньше времени расслабляться и считать, что человечество взяло Бога за воротник. Вы абсолютно уверены, что то место, где мы все хранимся... живём, что оно вечно? В отличие от настоящего Рая, если позволите. Еще я не считаю, что раз уж мы додумались раздваивать себя, оставаясь едиными, то до этого не додумался Господь. Если я не ошибаюсь, у него вообще речь шла о триединстве! — профессор опомнился: — Так что там с вашим взрывом, а то мы совсем забылись? Вы пейте чай, а то он почти остыл — нет ничего бессмысленней остывшего чая, уважаемый гость. Вы, кстати, первым будете, — прорвало на искренность профессора.

— В том-то и суть, товарищ Волков, что со взрывом ничего. Был корабль, вот всё с ним нормально, а следующий квант информации просто не пришел ни с одного датчика, — Теджас развел руками, отпустив кота, тот завалился на бок, обиделся и спрыгнул на пол, — потому-то я к вам. — Теджас наконец-то расслабил ноги и откинулся на спинку дивана. В спину тут же впилась твердая пружина.

— Кроме как того, что корабль попал в эпицентр ядерного взрыва — предположений я не нахожу. Или вторая правдоподобная теория — человечество столкнулось с более высокоразвитой цивилизацией, — заключил Волков.

— Лётный Синод пришёл к аналогичному выводу. Я про ядерный взрыв, разумеется, — вторую часть заключения обсуждать смысла он не видел.

Никаких "прыжков" в подпространство, гиперпространство и подобных пророчеств из фантастических книг прошлого не сбылось. Да и в этом случае все квантовые передатчики продолжили бы вещание — для них не существует расстояния. Физически мгновенно переместиться можно лишь туда, куда ты ранее на обычной досветовой тяге доставил портал. Порталов, настолько огромных, чтобы в них прошёл целый корабль, не существует, по крайней мере, Теджас, как и всему Инфополю о таком не известно, да и не было ничего такого поблизости, иначе потупила бы информация о постороннем объекте — портал вполне материальный предмет. Все эти теории разбиваются о защитное поле, как шлюпка о скалы.

Степан нашел на молдавском ковре с ромбами единственный круглый узор, и, поджав хвост так, чтобы тот не покидал фигуры, чутко спал, поглядывая левым глазом на колени Теджаса, которые тот не спешил ставить вместе.

— Возможны ли путешествия без порталов? — набравшись смелости, спросил Теджас. Он придал голосу максимальный скептицизм.

— Исключено — противоречит всем законам, — нисколько не обиделся на глупый вопрос гостя Волков, он даже одобрительно кивнул, принимая ту логику, которая заставила поставить вопрос именно так. — Знаете, мне стоит порыться в записях и оживить один ментальный срез, — Волков как будто что-то придумал, — это прозвучит, как слово магия, но что, если это временная аномалия?

Действительно, странно. Теджас пытался и не мог припомнить, чтобы был хоть один институт, занимавшийся временем, как таковым. Конечно, время прилагается к любым научным изысканиям, но лишь, как часть задачи. Никак не наоборот! На этом направлении еще пару веков назад поставили крест, как на бесперспективном. Неужели Прагнара преодолела это затруднение и оседлала направление? Врёшь! Это нонсенс. Им еще до компьютера больше ста лет. Исключено! Планета, общество сектантов, создавших очередную секту, суть которой в запрете первой, да и с этим справились гнусно.

— Пройдемте, я вам кое-что покажу! — пригласил Волков мистера Найя в его мастерскую, которую он устроил в одной из спален.