Инквизитор. Глава 4
Дай сил, Господь, мне духом не упасть...
Ты тяжкое послал мне испытанье.
С лицом Мадонны, Боже! Ведьма на закланье...
О, велика ты, чародейства власть!
К вечеру Нарбонну накрыл ливень. Не унылая морось, какая случается на севере Франции, скажем, в Пикардии, и идет дни напролет. И не теплый летний дождь, что бывает на самом берегу. Вот, казалось бы, что такое три-четыре лье для дождя?! Собрался, скрутился из облаков над Средиземноморьем, - так умой его все! Пусть бы эта часть прекрасной Франции заблестела под солнцем, точно бриллиант из короны Любезного Карла. Так, чтобы мирабель (29), которую утром кинутся собирать местные девчонки, отражала лучи нашей прекрасной звезды еще стократ ярче, чем тот бриллиант!
Отнюдь. Так уж распорядился Создатель, что стена воды, падающей на наш грешный мир с небес, никогда не перебиралась через Мон-де-ла-Клап (30). Если и льет на берегу, то в самой Нарбонне - сухо, и ветер гоняет по брусчатым улицам вековую пыль.
Но сейчас ливень пошел именно над городом. Сточные канавы живо наполнились и вышли из берегов, словно библейские реки. Вода лилась по улицам сплошным потоком, будто Нарбонна и впрямь готовилась разделить судьбу арамейских земель. Кардинал и Де Шабри уже закончили с обыском и неспешным шагом направлялись обратно в базилику, но ливень в ультимативной форме потребовал изменить свои планы. Робер, недолго думая, счел разумным вернуться на место былого обыска, благо, добежать до дома Жюстин было делом пары минут. Епископ устремился было следом, но Робер бесцеремонно приказал тому идти своей дорогой. Мол, ему нужно побыть одному и поразмыслить об увиденном. Де Шабри, разумеется, подчинился, - а что ему оставалось? Пока он дошел до постоялого двора, где остановился со своими людьми, верно, вымок до нитки, но кардинала это уж, конечно, не заботило.
Сатанинский пентакль и козлиная голова были там, где их и оставили. Робер пожалел, что давно отпустил стражников: было б кому заняться этой бесовщиной. Пришлось самому. Голову он просто выкинул за порог: мало ли на улицах Нарбонны всякого мусора? Да и ливень вышел кстати, унесет эту гадость водой - да и дело с концом. Что до пентакля, то кардинал как раз обдумывал, что с ним лучше сделать, стереть или оставить так, все равно его уже видели, как в дверь деликатно постучали.
Кого может носить по городу в такую погоду? - вслух удивился Робер.
Он сейчас не желал никого видеть. Но может быть, это - сообщники ведьмы?! Может, сама Жюстин не имеет никакого отношения к сатанинским обрядам, следы которых он нашел, и пентакль и прочее - дело рук какого-то другого человека? И вот он как раз стоит на пороге и стучится…
Кардинал досадливо хмыкнул. Глупо отрицать очевидное, и еще глупее - придумывать какие-то невероятные, якобы все объясняющие версии, состоящие из череды случайных совпадений и нелогичных событий. Даже если пентакль рисовала не Жюстин, с чего бы загадочному чернокнижнику стучаться к ней в дом? Да и если уж ему позволено творить здесь колдовство, значит, травница считает его своим человеком. Сообщником или приятелем, другом, любовником - неважно.
“Вообще-то важно, - подумал Робер, удивляясь собственной ревности, повода для которой не имел вовсе. - Было б лучше, если он - просто приятель. Еще лучше - приятельница!”
Стук повторился.
- Что ж, посмотрим, с кем она якшается, - пробормотал кардинал, нащупывая длинный узкий стилет, хитроумно скрытый под сутаной так, что со стороны ни за что не догадаться: этот священнослужитель вооружен не только словом Божьим.
- Открыто! - провозгласил он, перехватывая оружие поудобнее, но спрятав, однако же, руку за спиной.
Уверенный, что успеет среагировать на любую угрозу. Но угрозы не было: мужчина, осторожно приоткрывший дверь, увидел кардинала и бухнулся на колени еще на улице. Ливень, не ослабевший ни на су за последние полчаса, щедро обдавал его потоками воды. Правда сказать, гостю явно было все равно: он вымок еще задолго до того, как заявился к дому травницы.
Робер слегка расслабился.
- Встаньте, сын мой, и заходите скорее внутрь.
Мужчина с готовностью выполнил распоряжение, шагнув через порог. По возрасту он, впрочем, не подходил кардиналу ни в сыновья, ни в отцы. Скорее всего, они были в одинаковых годах. На этом, однако, сходство заканчивалось. Кряжистый и широкоплечий, с лицом, точно слепленным из глины нерадивым подмастерьем скульптора, гость ничем не походил на высокого, с тонкими чертами, кардинала.
- Монсеньор, - пробасил гость, - я увидел в окно, как Вы направляетесь сюда, и поспешил следом!
- Зачем, мсье Лефевр? - кардинал, как всегда безошибочно, вспомнил имя.
- Мой сын, - голос визитера неожиданно дрогнул. - Нижайше умоляю, расскажите, Вы уже узнали, кто его… - мужчина нервно сглотнул, - убил?
Признаться честно, происшествие в колокольне начисто вылетело у кардинала из головы.
- Дознание еще идет, - обтекаемо ответил Робер, старательно избегая греха лжи. - Им занимается городской префект, лично.
Кузнец понимающе кивнул.
- Дознание - горьким эхом повторил он. - Монсеньор, боюсь, у меня недостаточно знатный род, чтобы заинтересовать господина Башелье. Он будет действовать неспешно… весьма.
Кардинал с едва заметным раздражением пожал плечами.
- Что Вы хотите? - прямо спросил он. - Едва ли я смогу помочь префекту в этом деле.
Здесь Робер все-таки малость покривил душой. Он ведь и сам планировал если и не помочь, то поискать ответы, прояснить обстоятельства - хотя бы лично для себя. Так почему бы, когда все станет понятнее, не ввести в курс дела этого убитого горем отца? Робер никогда не полагал себя каким-то человеком “из высшего общества”, которому с простолюдином и парой слов перекинуться зазорно. Но сейчас у него есть дело поважнее! Бедолаге Жаку уже ничем не помочь, а вот спасти одну юную особу, разобравшись, ведьма она или все-таки нет, можно…
“Да в чем тут еще разбираться?! - немедленно отозвался внутренний голос “правильного” Робера. - Ты видел дьявольскую печать! Следы жертвоприношения! Человеческие останки, наконец! Пусть это лишь кости, здесь они неуместны, и появились они тут только с одной целью! Чернокнижие!”
Да-да, еретичка, сжечь ведьму, и плевать на ее молодость и красоту и на то, что она помогала жителям Нарбонны с их хворями, не стяжав себе взамен ни славы, ни богатства… Красота… Разве это - какое-то наваждение?! Разве могла Жюстин как-то околдовать кардинала?! Ведь ее красота заметна всякому, не только Роберу…
“Мне нет в этом дела до других, - признался себе кардинал. - Достаточно того, что я считаю ее красоту - неземной! Ее глаза, ее губы… Прекрати!”
Робер тряхнул головой, пытаясь избавиться от “наваждения”, но стало только хуже.
“Ты уже почти согрешил с ней в мыслях! - воскликнул внутренний голос. - Что теперь? Позволишь ведьме избежать наказания?!”
Нет…
Да!
“Да, если это в моей власти! Может, получится поселить Жюстин в монастыре кармелиток в Тулузе? Тамошняя настоятельница не откажет кардиналу и лишних вопросов задавать не будет. Жюстин станет отшельницей, начнет жить в постоянном затворе и молитве, на воде и хлебе… но жить! В конце концов, она своими травами и, возможно, ведьмовством спасала жизни, а не убивала!..”
- Вы можете сурово покарать убийцу моего сына, - вклинился в мысли кардинала голос визитера. - Эту богомерзкую тварь, что здесь жила! Чудовище в обличье человека, проклятую Фиори!
Кардинал опешил. Столько яростной ненависти прозвучало в этом ответе, что поневоле подумалось: а не рано ли был спрятан стилет?..
- Мсье Лефевр, - начал Робер, осторожно подбирая слова. - С чего Вы решили, что Жю… девица Фиори здесь каким-то образом замешана?
Вместо ответа кузнец протянул кардиналу клочок тряпичной бумаги со следами чернил. Робер осторожно развернул его и начал читать. Текст, писанный, судя по неровным буквам, в темноте или второпях, был вполне однозначен.
“Папа, если со мной что-то случится, знай, это сделала Жюстин, что живет через два дома вверх по улице! Она ведьма, и я узнал ее секрет!”
- Вот и стало все на свои места… - прошептал кардинал голосом, полным разочарования.
Действительно, столько свидетельств от разных людей! А Жюстин… верно и впрямь наслала какой-то морок, что ее невиновность казалась Роберу иногда вовсе неоспоримой. Водила его за нос, как мальчишку!
- Нашел в комнате Жака, - бесцветным голосом сообщил Лефевр. - Сегодня утром. Спешил, чтобы показать бумагу Вам.
Он потянулся за запиской, но кардинал проворно спрятал ее в широкий карман сутаны.
- Передам улику господину Башелье, - мрачно пояснил он. - Если все это правда, и Фиори - ведьма, то наказание не минует ее. Я сам поднесу факел к ее костру.
Кряжистое лицо кузнеца просияло.
- Благодарю, Ваше Высокопреосвященство! Покорнейше благодарю! - воскликнул он, падая на колени и пытаясь поцеловать кардиналу руку с перстнем.
Робер перекрестил его.
- Ступай с миром, сын мой, - ласково, но непреклонно посоветовал он Лефевру.
Кузнец не посмел ослушаться. Вскочив на ноги, он, пятясь и постоянно кланяясь, спиной вперед вышел из дома.
- Да, дела-а-а, - вздохнул кардинал, когда дверь за Лефевром закрылась. - Какой уж тут монастырь, какие кармелитки…
Что ж. Доказательств достаточно. Ведьму ждет костер. Лицо Робера стало жестким и суровым, будто он уже зачитывал приговор, стоя на Замковой площади.
Очень жаль. Но служение Богу превыше всего.
Робер развернулся и - снова, опять! - почувствовал оторопь в груди и слабость в ногах. Небеса, словно решив, что этим вечером на долю кардинала выпало не так уж много испытаний, послали ему еще одно. Зловещая сатанинская печать, начертанная в комнате, которую он так старательно прикрывал спиной от господина Лефевра, исчезла. Не потускнела, не размылась, а просто-напросто исчезла, будто ее никогда и не было.
Роберу очень захотелось выругаться, но он сдержался. Зачем сквернословить? Это ничего не поменяет, в конце концов. В Нарбонне объявилось колдовство и чернокнижие, и по меньшей мере одну ведьму уже поймали. Осталось выяснить, с кем она служит черные мессы. Ведь сама Жюстин сейчас в подвалах Сен-Валери, она не могла совершить колдовства и сокрыть начертанный пентакль. Или расстояние для таких - не помеха?! Нет, у нее должны быть сообщники! Знания о колдунах и чернокнижниках у Робера были расплывчатые, но расстояние должно иметь хоть какое-то значение, это логично, в конце-то концов! Значит, кто-то, живущий неподалеку, помогает ведьме. Кто?
Мысль о том, что придется делать, если ведьма начнет покрывать своих сообщников, кардинал старательно отогнал.
Расскажет.
Расскажет все и про всех! Есть способы заставить ее говорить… Инквизиция ими вполне располагает. Использовать их не хочется, но, как видно, выбора-то нет!
Робер решительно вышел из дома травницы и устремился к Сен-Валери. Ливень, который все еще обрушивал на город мириады мюи (31) воды, его уже совершенно не беспокоил. Оставив в стороне новый недостроенный собор, стоявший так уже, почитай, два с лишним столетия, огромный и величественный даже сейчас, в строительных лесах, кардинал свернул к уютной, привычной душе базилике Сен-Валери.
Улицы вечерней Нарбонны, сокрытые потоками воды, были безлюдны. Желающих в такую погоду высунуть нос из дому не было. Пожалуй, Робер мог считать себя единственным на весь город прохожим. Он шагал к базилике, не замечая, как вода сперва намочила, а потом и тщательно насквозь пропитала плащ и сутану. Она же проникла и в ботфорты, весело хлюпая там при каждом движении. Из всей обуви кардинал предпочитал именно ботфорты, за удобство и практичность. Он заказывал их у лучшего мастера, и не в Нарбонне, а аж в самой Тулузе. Теперь он был неприятно удивлен, что обувь оказалась вполне заурядной, дырявой и уж точно не стоившей уплаченных за нее денег.
Сейчас хорошо было бы устроиться у горящего очага, слушать треск ольховых поленьев и попивать отвар ромашки с веточкой шалфея или розмарина. Это разнотравье для заварки пользовалось в Нарбонне большой популярностью, опять-таки, стараниями Жюстин. Девушка честно говорила всем покупателям, что лечебного эффекта от такого настоя ждать не стоит, но вкус выходил интереснее, чем всем наскучившая мята, и за этим сбором часто стояла очередь желающих. Его цену в половину су за пригоршню сухой травы, мог позволить себе даже ремесленный люд, не говоря уж о знати. Самые хитрые (или самые наглые, что, в конце концов, одно и то же) покупатели лезли в мешок с травяным сбором сами, заверяя Жюстин, что ей не стоит себя утруждать, что они дескать своей рукой прекрасно наберут, сколько полагается. Девушка, чья узкая ладошка была в два, а то и в три раза меньше, чем лапищи иных охотников до вкусных травяных настоев, только печально улыбалась, но никогда не спорила: пусть их!.. Правда, и то сказать, ливр (32) творога у молочника, если его брала Жюстин, мог оказаться чуть ли не вдвое тяжелее, чем у предыдущего покупателя. Девушку в городе многие знали и любили. Ну а то, что показывали маленькие хитрости порой… так ведь это Франция! Причем, та ее часть, что выходит к Mare Nostrum, Средиземному морю. Пооботрешься с ушлыми генуэзцами, скрытными каталонцами и прочим народом, постоянно прибывающим на судах, станешь тут хитрецом!
Робер, кстати, заметил, что его запасы трав подошли к концу, и надо бы снова отрядить кого-нибудь к Жюстин… Вспомнив, что травница сейчас томится в застенках Сен-Валери, он стал мрачнее тучи, которая висела над городом и все никак не пустела. Об отваре ромашки придется забыть, по крайней мере - временно. А то и навсегда!..
Интересно, когда Жюстин казнят в огне, найдется ли в Нарбонне еще хоть один человек, сведущий в травах?
“Не “когда”, а “если”! Если казнят”, - умоляюще прошептал Роберу внутренний голос.
Не тот, прагматичный и до омерзения правильный, что недавно отрицал всякую возможность иного толкования фактов, кроме логически очевидного.
“Вдруг все-таки есть шанс, пусть маленький, пусть ничтожный, что она - не ведьма? Что это все - просто какое-то странное стечение обстоятельств и совпадений?! Что получится ее оправдать?“
“Едва ли получится”, - мрачно заключил Робер, обозревая пятью минутами позже у стен базилики немолодого полного мужчину, шумно отдувавшегося, держась одной рукой за кованые ворота. Усы его топорщились так воинственно, но неуместно на простом деревенском лице, что в другое время кардинал не сдержал бы улыбки. Но сейчас… Сейчас веселиться не хотелось. Мужчина еще рта не успел открыть, а Робер уже не сомневался: этот человек здесь по поводу Жюстин. И ничего хорошего ей этот визитер не привез.
Чувствовал это.
- Ты кто таков? - просто спросил он, подойдя ближе.
- Монсеньор, - поклонился усатый, - мое имя - Андре Кошон, я - гонец из Аржелье. Наш префект велел мне передать кардиналу в Нарбонне, что у нас объявилась чернокнижница, ведьма!
Мужчина сделал страшные глаза. Ведь такая ужасная новость! Только вот у Робера была такая же, и тоже про ведьму, поэтому ответных эмоций не последовало. Больше того, кардинал был почти уверен, что речь об одной и той же ведьме, поэтому ничего, кроме усталого разочарования, на его лице не отразилось.
- Рассказывай, - коротко велел Робер, заводя гонца под сень базилики.
Но не дальше.
- А Его Высокопре…
- Я и есть Его Высокопреосвященство! - перебил его кардинал.
Сейчас он выглядел не вполне соответствующим этому титулу и прекрасно это понимал. Даже кардинал может не походить на такового, если перед этим сравнением попадет под средиземноморский ливень.
Сомнения отразились и на лице Андре из Аржелье. Робер подумал, что попытка доказать, что он и есть кардинал, будут выглядеть глупо. Да и как докажешь? Продемонстрировать Андре папский эдикт? Это можно, свиток лежит где-то в келье… А читать-то сей достойный муж умеет? К счастью, мимо пробегал служка из Сен-Валери. Заметив кардинала, он поклонился и обрадованно сообщил:
- Ваше Высокопреосвященство! Вас ожидает господин Дюруа!
Робер удивленно моргнул.
- Сенешаль? И не лень ему шататься по городу в такую погоду…
- Так он еще до дождя изволил пожаловать, - бесхитростно пояснил служка, приняв риторический вопрос на свой счет. - И до сих пор сидит, дожидается…
Удивление Робера стало еще больше. Первый человек в Нарбонне, из светских, конечно, - и ждать несколько часов?! Кардинала же, а не Папу Римского…
- Интересно… - протянул он, опять-таки мысля вслух, а не обсуждая мэтра Дюруа с кем бы то ни было. - Видно, ему что-то от меня очень нужно. Ну, ладно, - Робер пожал плечами. - Если сенешаль просидел столько времени, то еще пара минут погоды не сделают. Так что за известие для меня из Аржелье? - он повернулся к гонцу. - Ведьма - и что она сделала? Что думает ваш настоятель?
Кардинал был в Аржелье всего единожды, года три назад, и не без труда вспомнил это место. Сотня домов и небольшой, слегка покосившийся от времени деревянный храм. Его настоятель одновременно считался и светским правителем Аржелье, эдаким городским головой. Если, конечно, кому-то в голову придет счесть сам Аржелье за город.
- Монсеньор Риши́ умер три дня назад, - вздохнул Андре. - Проклятая ведьма наслала на город порчу, и многие уже предстали перед Всевышним… Верно, их молитвы были услышаны на небесах, и мор пошел на спад.
- Как вы определили, что все дело в порче? - нахмурился Робер.
Он, признаться, не слышал о настолько могущественных чернокнижниках, чтобы те могли извести целый город. Пусть даже и такой маленький, как Аржелье.
- Наши видели, как ведьма подкладывала в хлеб в пекарне зеленую плесень, эдакую пакость! - мужика даже передернуло от отвращения. - А еще она вылила колдовское зелье в городской колодец, - пожал плечами гонец. - Это я сам наблюдал.
- Так ведь можно было набирать воду в другом месте, - пожал плечами кардинал. - А порченый хлеб не есть.
Андре согласно кивнул.
- Мы так и поступили, Ваше Высокопреосвященство. Но Вы же знаете, если колдун наводит порчу на воду, то вся она окрест становится отравлена!
Робер как раз ничего подобного не знал, но воспринял эту новую информацию, как должно.
- И ведьму вы, конечно, не поймали…
Прозвучало не как вопрос. Гонец смутился.
- Не поймали, монсеньор! - Андре поежился. - Как поняли, что это - чернокнижие, побоялись даже приближаться. Вдруг проклянет, да так, что и на том свете аукнется…
Робер понимающе кивнул.
- Зато мы ее хорошенько рассмотрели и запомнили! - с воодушевлением продолжил гонец. - С виду - обычная девчонка! Ни рогов, ни раздвоенных копыт. Наоборот, монсеньор, красивая - страсть! Я бы с такой бы…
Кардинал просто посмотрел на него своим колючим и одновременно - скучающим взглядом, и тот мигом прикусил язык, растеряв весь задор.
- Эта девушка очень красива, монсеньор, - тихо, но внятно проговорил Андре. - Это-то и навело нас на мысль, что с ней не все чисто. Ну не бывают люди такой красоты!.. Вот и принялись наблюдать за ней. А уж когда увидели, как она свое зелье в наш колодец выливает, все сразу стало понятно! Виданное ли дело, с такой крас…
- Хватит рассуждений! - потерял, наконец, терпение Робер, не желавший слышать про сказочную красоту ведьмы в десятый раз. - Как она выглядит? Опиши мне ее, - предупредительно добавил он. - Цвет волос, глаз и так далее. И ни слова про красоту!
- Волоса длинные, монсеньор, - охотно начал Андре. - Светлые, льняные, аж до за… вот до сюда, - вовремя исправился он. - Глаза серые. Мы все пытались вспомнить, не меняли ли они когда-нибудь цвета…
- Цвета? - удивленно моргнул кардинал.
- Ну да, монсеньор, - подтвердил гонец. - Про то ж все знают: чернокнижника завсегда можно определить по глазам. Они все время разные!
Кардинал рассмеялся. Сколько глупых суеверий хранит народ!
- Но никаких разных цветов у ней в глазах не было. Обычные серые глаза…
- Значит, обычные, - скептически хмыкнул Робер.
Андре мечтательно вздохнул.
- Не совсем обычные, монсеньор. Сказочно красивые! Но Вы запретили говорить про красоту…
Кардинал уже понял свою ошибку.
- Дальше, - буркнул он. - Что-нибудь особое в облике есть? Например, длинный крючковатый нос…
Гонец отрицательно помотал головой.
- Нос прямой, обычный...
- Не раздвоенный? - с усмешкой уточнил Робер.
- Никак нет, Ваше Высокопреосвященство! - гонец принял издевку за чистую монету. - И кольцо на пальце, - закончил он описание. - Простенькое, серебряное. А по центру - камень с выбитой на нем литерой.
- И это все ты рассмотрел издалека, когда заметил ведьму у колодца? - скептически изогнул бровь кардинал.
Андре отрицательно помотал головой.
- Ведьма покупала в нашей лавке хлеб, - пояснил он. - Пекарь, мой свояк, рассказал мне про кольцо.
Вдруг его осенило.
- Ох, горе пришло в Аржелье! Вода и хлеб отравлены, как в библейских притчах!
- В Библии не сказано ничего подобного, - машинально возразил кардинал.
Мыслями он был далеко, и точно не в гибнущем Аржелье. Скорее уж где-нибудь поближе к Жюстин. Вот и еще одно свидетельство…
- А что за буква была на кольце-то? - спросил Робер и со свистом выдохнул, когда гонец коротко ответил:
- J.
_______
29 Маленькая круглая слива золотистого цвета.
30 Горный массив близ Нарбонны, расположенный между городом и побережьем Средиземного моря.
31 Мюи - старинная единица объема жидкостей и сыпучих тел во Франции. Один мюи приблизительно равен 270 литрам. Здесь употребляется в переносном смысле.
32 Ливр - здесь: старинная французская мера веса. 1 ливр ≈ 0,5 кг.