Гости. Часть 15⁠⁠

Гости. Часть 14

Услышав мои слова, отец открыл рот и вывалил свой язык, который с легкостью достиг своим кончиком выпирающей ключицы, поднял руку, на которую опирался, и дотянулся до ручки двери. Аккуратно взявшись за нее, стал медленно прикрывать, заглядывая в уменьшающуюся щель. Оставив немного открытого пространства, сантиметров десять-пятнадцать, он положил не изуродованную руку на внутреннее полотно двери, начал водить ладонью по ручке, как бы зазывая меня взяться за нее. Не опуская глаз, я отступил еще на шаг назад. Его это разозлило, и он рывком распахнул дверь, моментально срывая ее с петель и запуская ее в полет, словно она и не весила ничего, дернулся в открытый проем и гортанно заорал. Звук был такой, как если бы кто-то набрал в трубу немного воды и дунул, извлекая хрипяще-высокие ноты. Мать тем временем начала обходить вагон с наружи, иногда отходя и с разбегу влетая в стены, выискивая слабые места, из-за чего с потолка иногда сыпался мусор, скопившийся за год между деревянных перекрытий. Дойдя до небольшого окна, она поднялась по стене и вцепилась двумя руками в прутья, надсадно хрипя. Голова уже полностью была лишена кожи, голые мышцы поблескивали в неровном свете, исходящим от небольшой печи. Почувствовав вибрации за своей спиной, Сергей все же отполз от горячего металла, оставляя за собой шлейф из паленой ткани. Удивленно бросив взгляд на обожженную руку, он только сейчас заметил, как пострадал, пододвинулся к глухой стене, явно боясь оставить без внимания два потенциальных входа. Неожиданно твари замерли, не издавая ни звука, только наросты на их лицах судорожно дергались, как черви, следуя за нами по запаху. А им и не нужно что-то делать. Оба выхода под их полным контролем, выбраться мы не можем. Хорошо, что еда и вода есть, хоть ее и немного.

Представьте, что вы ночью, находитесь в коробке с двумя входами, в которых стоят две твари, даже отдаленно не похожие на человека. И они молча ловят каждое ваше движение, каждый вздох, каждое слово своим тонким хоботком, у которого похоже, вообще нет кости и он может вращаться во все стороны. И не двигаются. Просто ждут, и ты понимаешь, что спастись совершенно не выйдет, выхода нет. Это похлеще на нервы действует, чем если бы они шумели, извергали проклятья или ползали по всей наружной поверхности нашего убежища. Страх давит, как пресс, не оставляя даже возможности свыкнуться с мыслью, что никакая мразь не сможет зайти и навредить…

Серега поднял на меня свое лицо, белое, как простыня и заикаясь, прошептал:

-Мможет оони оггня бояться? – и первый, прижимая руку к обожженному плечу на карачках двинулся к печи, попеременно смотря то на окно, то на дверь. Впопыхах схватившись за задвижку, чертыхаясь отдернул руку, дуя на поврежденные пальцы. Твари, почуяв еле различимый запах подпаленного мяса, заволновались и начали истошно орать, пытаясь безуспешно проникнуть внутрь. Я подошел к нему, опустившись на одно колено, оторвал от своей и так испорченной толстовки изрядный кусок и перехватив его поудобнее открыл дверцу. Внутри догорали дрова, почти распавшись на горящие алым угли, но не было ни одного целого куска дерева, которое можно было взять в руку, не боясь обжечься. И запасы наши как назло подошли к концу, кроме той хвороста и той охапки, что я нашел рядом с вагоном, ничего не было, да и те спалили. Откинувшись назад, устало лег на пол, уставившись в потолок. На ум пришла одна мысль и резко подскочив, я воскликнул:

-Стены!

Сергей удивленно посмотрел на меня, не понимая, к чему клонит его друг, но через секунду, прозрев, кинулся отдирать доски, которыми было оббито внутреннее пространство нашего убежища, ставшее ловушкой. Вдвоем мы быстро справились, в считанные минуты очистив стены от так нужного нам дерева. Когда я отрывал очередную рейку, из угла, громко пискнув, выбежала полевка, метнувшись к двери, но слишком поздно заметила тварь, несколько дней находившуюся под личиной моего отца. Он моментально опустил руку, проламывая пальцами подгнившие ступеньки, крепко сжал маленькую тушку вместе с обломками в ладони, так, что она даже не поняла, как умерла, и отправил ее в рот, смачно жуя, перемалывая мелкие косточки и щепки своим обезображенной челюстью. Меня замутило, схватившись за стенку, согнулся напополам и опорожнил желудок остатками колбасы, прямо на пол. Мать за стеной словно взбесилась, начав неистово кричать и дергаться, так что прутья не выдержали, и он упала на землю, сразу кинувшись к окну, вцепившись окровавленными пальцами в раму. Больше всего меня поразило, как обезображены были ее руки. Исцарапанные, ногтей не было, их как будто вырвали вместе с мясом. Раньше она всегда следила за собой, особенно много внимания уделялось ногтям, но сейчас… Я понимаю, что после всего что было за эти несколько дней у меня не должно было остаться и крупицы веры в то, что это не мои родители, но последние капли веры исчезли сейчас. Повернувшись к печи, у которой в комок сжался мой друг, выхватил кусок доски из открытой дверцы, и воткнул конец, на котором светился красный уголек, в лицо твари, висевшей в окне. Та тонко заверещала, но руки не разжала. Отняв палку, я снова ткнул, метя в то же место, но на сей раз она молниеносно подтянулась и щелкнула зубами, зажав мое орудие во рту и оттолкнувшись всеми конечностями от стены вырвала палку из моих рук, раздирая их до крови. Исчезнув в темноте, она заворочалась в кустах, довольно урча. Почуяв запах крови, отец, стоявший и так очень близко к проходу, прижался совсем вплотную, а его хоботок словно взбесился, беспорядочно крутился, описывая круги вокруг его лица, напоминая пиявку. Краем глаза я заметил какое-то движение по над стеной, и повернув голову в ту сторону, увидел, как Серега крадется к дверному проему, зажав в руке зажженный кусок доски. Остановившись, пару раз вздохнул, покрепче перехватив свое импровизированное орудие и быстро, с разворотом, прикладывая всю свою массу, утопил тлеющую сторону деревяшки в груди твари.

Уголек затух почти моментально, с шипением утонув в подозрительно легко податливой плоти. Мой друг потеряв равновесие, с испугом посмотрел в лицо твари и оттолкнувшись рукой от стены, отлетел в глубь помещения. Существо опустило голову, удивленно уставилось на пробитую грудь. Потом подняло ладонь, зажало торчащую палку в руке и рывком выдернуло из себя, обдавая, довольно близко сидящего Сергея мелкими, но обильными каплями крови. Тот дернулся, начал одновременно вытирать лицо и отползать, стараясь отодвинуться подальше от прохода. Тварь тем временем внимательно изучала палку, посматривая то на нее, то на своего обидчика. Вдруг, как будто что-то поняв, он улыбнулся и начал отступать назад, скрываясь в ночной тиши…