Гончие псы. 6-я часть⁠⁠

4.

У нас в Академии рядом стояли два огромных глобуса, старинных, более чем двухвековой давности. Наш мир до и после катаклизма. Идеальный, симметричный мир до. Два почти равных континента на разных полушариях. Так и хочется поверить, что этот мир создан неким высшим идеальным созданием. А на втором – мир после, когда к тайнам сотворения мира прикоснулись алчные длани магов. С «эльфийской» половиной шара всё обошлось, а вот «человеческую» сторону Тень буквально вывернула наизнанку, смяла в комок, разорвала на мелкие части и злобно раскидала в разные стороны. Вместо цельного континента у нас теперь несколько сотен мелких островков, хаотично разбросанных по океану, да и их суммарная площадь не превысит половины прежнего континента. Остальное, похоже, Тень забрала к себе, на ту сторону. Добрая половина островов на глобусе закрашена красным. Даже сейчас, спустя многие века, к ним запрещено даже близко подплывать. Тень в этих землях так и не успокоилась до конца, и даже краткое пребывание в тех проклятых землях чревато потерей рассудка. Конечно, во все времена находились достаточно безбашенные личности, рискующие жизнью ради артефактов эпохи Империи магов. Но для них всё всегда заканчивается одинаково. Либо пропажа без вести, либо сумасшедший дом по возвращении с пустыми руками. Либо казнь за «незаконный вывоз из зоны карантина предметов, представляющих опасность для жизни на земле». Инквизиция не дремлет.

Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что же всё-таки привело к катаклизму. Нет, кто конкретно виноват, мы знаем точно. Маги. Но что же они сотворили такого, чего не творили раньше? Почему Тень, словно живое существо, защищая себя, или в приступе маниакального безумия, уничтожила сотни виновных и десятки миллионов невинных? Маги попытались сотворить какое-то глобальное заклинание, представлявшее для тени угрозу? Или это была просто последняя капля, о которой и предупреждали магов изгнанники? Неизвестно. Но известен итог. Глобальный катаклизм, практически уничтоживший жизнь на половине планеты. И на многие годы превративший жизнь тех, кому посчастливилось выжить, в настоящий кошмар. Земли эльфов в катаклизме не пострадали, но они отказались принимать к себе беженцев из Империи магов, пусть и не вполне, но обоснованно обвиняя их в случившемся. Не вполне – ведь главных виновников Тень забрала в первую очередь. А выжившие были всего лишь подданными Империи Магов, не способными помешать им в их замыслах. Но обоснованно – ведь среди беженцев было и множество уцелевших солдат из армии вторжения, ещё вчера собиравшихся с оружием в руках явиться в земли эльфов. Этим людям пришлось вернуться в своё полушарие и научиться выживать не тех клочках суши, которые Тень оставила пригодными к жизни. Теперь потомки этих изгоев вполне комфортно населяют полсотни островов, основали Торговый Флот – конфедерацию независимых островов. Но и сейчас они не забывают того, как эльфы, а с ними и мы – сбежавшие под крылышко эльфов люди, гнали их предков со своего порога. Несчастных, голодных, потерявших свои дома и своих близких, и просивших столь малого. Ни прощения за поступки своих бывших господ. Ни земель, чтобы начать новую жизнь. Нет, всего лишь передышки на самом побережье, на пороге эльфийских земель. Возможности переждать творящийся дома кошмар в тишине и покое, залечить раны. И с миром вернуться обратно, на пепелище. Разве они так многого просили? Чего-то большего, чем просто милосердие? От наших предков и эльфов они не получили даже этого. Неудивительно, что даже сейчас отношения между Империей и Торговым Флотом далеки от идеальных.

Ну, а про то, как люди, а с ними и эльфы, снова пошли по кругу, уже протоптанному Империей Магов, я вам расскажу позже. Мы почти приехали к бродам. Остановка на обед, отдых и заполнение цистерн водовозов. Благословенная Итхва, священная река южных кочевников, награди уставших путников своей прохладой!

5.

Стоит отдать должное Тени. Она конечно тварь, но по-своему порядочная. По крайней мере, свои границы она обозначает чётко. Несколько часов мы ехали по сильно пересечённой, пыльной, сухой, но вполне человеческой местности. Попадались редкие деревья, кустарники, разбегалась из-под колёс мелкая живность. А потом внезапно веет холодком, спина покрывается мурашками. И вроде бы всё вокруг то же самое, но почему-то резко становится не по себе. А потом из-за горизонта выплывает Граница. Место, до которого в прошлый раз дошла Тень. Словно ледник, что прошёлся по земле, волоча многотонные груды камней, нагромождая их друг на друга, образуя сплошную стену в два человеческих роста высотой. Тень давно ушла обратно, а камни так и остались здесь. Отсюда и до самого края материка, до обсидиановых Врат, до берега ледяного моря, всё было царством Тени, царством мёртвого камня и льда. А ещё царством безумия, прокажённых, монстров Тени и демонов. И Тень буквально кричит обо всём этом « Это моя земля! Мой мир! Мои правила!». И лучше всего послушаться её и даже не пытаться осмыслить, что творится там, в глубине её земель. А лучше встать на самой границе, где есть хотя бы какое-то подобие человеческой жизни. Например, как раз сейчас наш конвой проехал по узкому коридору, пробитому в леднике, и выезжал на большой открытый пляж на берегу реки. Пока машины ворочались, расшвыривая песок во все стороны, чтобы пропустить водовозы к реке, я сообщил гвардейцам краткую сводку:

- Солдаты, добро пожаловать в последнее спокойное место в пустоши. Это – Итхва, самый ближний к вам источник питьевой воды. Водой, что собирается из скважины на постах, можете мыть технику, полы, заливать в радиаторы. Стирать в ней одежду, пить, и, тем более, использовать в медицинских целях, даже прокипятив, не вздумайте. И не смотрите, что на вкус и запах её не отличить от нормальной. В лучшем случае заработаете отравление. Пока на этом всё. У вас полчаса. Разомните кости, перекусите, сходите в туалет. Но! Не вздумайте уходить с пляжа на ледник. Оружие далеко не убираем, по сторонам посматриваем. Это приказ.

Наша «коробочка» остановилась возле самого брода, съехав передними колёсами в воду. Я спрыгнул на песок с удовольствием попрыгал на тёпленьком песочке, разминая затёкшие кости. Водовозы развернулись кормой к реке и встали возле нас. Их водители уже вытягивали шланги и опускали их в воду. Я поймал кинутую мне Котом пачку галет и приземлился на песок у самой воды. Снял и отбросил в сторону берцы, закатал штанины и окунул гудящие ступни в прохладную воду. Снял шляпу, окунул в воду и надел её обратно. Струйки воды стекали по лицу, ногам с каждой минутой становилось легче, а хрустящие галеты, запитые набранной в горсти водой, казались лучшей едой в мире. Нет, не зря кочевники обожествляют эту реку. Несколько минут на берегу действовали на меня лучше, чем целая ночь, проведённая в пьяном угаре. Даже Патрик, усевшийся возле меня, и скислой миной жевавший безвкусное печенье, на раздражал меня ровно до той минуты, пока не заговорил.

- Маркус, я забыл спросить. А где твой отец? В смысле, в какой части? Вас наверняка раскидали по разным.

- Он не в пустоши, а в столице. – кратко ответил я, надеясь избежать дальнейших расспросов. Но Патрик не унимался:

- Ух ты! И его пустили? В смысле, его что, реабилитировали?

- Он в отставке. – добавил я. Немного резче, чем требовалось. Патрик недоумённо посмотрел на меня. Я понял, что отмолчаться не выйдет, вздохнул и закончил:

- Он в Форготе, в больнице для душевнобольных при храме святого Мэрика.

Патрик несколько раз открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать слова, но так и не находил. А я и не ждал их, просто жевал ставшие невкусными галеты и поглядывал на часы. Потом всё же достал из-за ворота обсидиановый кулон и показал его Патрику, добавив:

- Последнее, что он сделал, будучи ещё в своём уме – передал мне этот кулон. Видимо понимал, что теперь глава несуществующего дома – это я.

Патрик часто покивал, соглашаясь со мной, и заметил:

- На него столько всего свалилось. Он потерял свой Дом, всю родню, кроме тебя, семья распалась. Он годами пытался хотя бы добиться прощения для себя и тебя, а получал лишь ненависть и презрение. Тут кто угодно бы мог не выдержать и сломаться.

- Но я не сломался! – шёпотом закричал я. – Разве я не потерял то же самое, что и он? Но я не винил всех вокруг в случившемся, а видел конкретных виновных. Он ненавидел мать за то, что она бросила нас, я у меня к ней претензий нет. Наоборот, сделала всё правильно, развелась и свалила подальше от этого тонущего корабля. Нормальный человеческий поступок! Раз справился я, то мог и он.

- Ты в штрафниках. – осторожно заметил Патрик. – Значит и ты не всегда хорошо справлялся с нервами и что-то натворил.

Грифон молча смотрел на меня, ожидая ответа, не дождался, вздохнул, смял пустую пачку галет и выбросил её в реку. Помолчал, провожая глазами плывущий вниз по теченью комок бумаги и всё же спросил:

- Не хочешь рассказать, как оказался в штрафниках?

- Нет.

- Ладно! – поспешно согласился Патрик, наконец поняв, что перестарался с расспросами. Он вынул ноги из воды и принялся обуваться. – Нам не пора?

Я оглянулся на часы, а затем по сторонам. И правда, водовозы уже напились, солдаты потихоньку собирались возле машин. Патрик зашнуровал ботинки и спросил:

- Тебе конечно виднее, и я промолчал, но почему мы не выставили охранение на привале? Разве мы не на вражеской территории?

- Всё верно. – согласился я, тоже потянувшись за берцами. – И, более того, я уверен, что прокажённые сейчас за нами наблюдают.

- Где? – сразу оглянулся по сторонам Патрик, потянувшись к кобуре.

- Да успокойся, всё равно ты их не увидишь. – я махнул ему рукой. – Они за нами присматривают с самого подъезда к леднику. Но здесь вода. Не их вода, значит земля возе неё не их. Один из множества законов, что неукоснительно соблюдаются даже в таком, казалось бы, беззаконном месте, как пустошь. Я тебе потом составлю список. И, мой тебе совет, даже не пытайся осмыслить эти законы. Просто прими как данность.

Я обулся и добавил:

- Да их тут всего десяток разведчиков. Они конечно психи, но не идиоты. Смысл терять свои глаза и уши на дальних подступах ради шанса убить пару гвардейцев? До базы они нас конечно же проводят, но лезть с ножом на танк не станут. Если только не задержимся в пути до глухой темноты.

А дальше… Признаю, моя вина. Передышка после часов тряски на железной спине транспортёра, ветерок, прохладная вода. Я, прикрыв глаза, сидел на броне и лениво слушал краем уха царившую в эфире вялую перебранку солдат. Похоже, местные дороги выбили последние остатки здоровья из гвардейцев, а местный песочек им так понравился, что сержантам и Патрику стоило большого труда загнать их обратно в грузовики. А мне было лень слезать с брони и прикладом направлять солдат в нужную сторону. И было плевать ровно до тех пор, пока мои уши не уловили что-то неправильное в эфире. Я включил микрофон:

- Капитан, что там у вас?

- Задержка. – тут же ответил Патрик. – одному бойцу приспичило по большим делам.

- Очень вовремя. – проворчал я. – Вызывай его обратно. Пусть гадит из машины на ходу.

- Он очень стеснительный. – хохотнул Патрик. – отошёл за камни подальше, да и гарнитуру оставил. Так что до него не докричишься.

- Чего?! – сонливость из меня словно кулаком выбило. Я вскочил на ноги, подхватил винтовку. Бросил короткий взгляд на своих охотников – они тоже уже всё поняли, спешно подбирали оружие и спрыгивали на песок. я бросился к Патрику, понял по его хлопающим в растерянности глазам, что он не в курсе, и рявкнул на ближайшую кучку солдат. – Куда он пошёл?!

К счастью, один из них оказался в курсе, и махнул рукой в нужную сторону. Я бросился к леднику, не тратя время на расспросы, и даже не оглядываясь назад. Я и так знал, что мои охотники бегут за мной. Только крикнул в микрофон:

- Патрик, к оружию! Круговая оборона! И любого, кто посмеет выйти с пляжа к леднику, пристрелю лично, когда вернусь!

Последнее я кричал, уже ввинтившись в ближайший ко мне узкий пролом в леднике. Не было времени размышлять, верное ли я выбрал направление, сильно ли я отстаю, нет ли засады? Да и вообще, зачем я рискую жизнями ради одного идиота?

Каменные стены заслонили от меня солнце, ледяной воздух морозил лёгкие. Каждый шаг в этом проломе давался с трудом, острые углы камней цеплялись и рвали одежду, мелкие шаткие камушки словно специально попадались под ступню. А за каждым резким поворотом меня мог ждать прокажённый. Но я всё равно упрямо лез дальше, пока не выскочил нос к носу с одной из этих тварей. Из-за очередного поворота пахнуло гнилью, звякнуло железо о камень, и прокажённый, истерично вереща, выскочил на меня, замахиваясь палашом. Облезлый, покрытый струпьями, кое-как прикрытый серыми рваными тряпками, с безумными глазами навыкате. Нет, в первый раз это производит впечатление, но после стольких лет… Я успел подставить винтовку под удар. Палаш проскрежетал по стволу и отскочил в сторону. Я, не теряя времени, ударил хиляка прикладом в живот, и вторым ударом сверху по склонившейся голове опрокинул его на землю. Перехватил винтовку и прострелил уродцу голову в упор. Брезгливо обошёл труп вдоль стеночки и побежал дальше. Слева и справа от меня, из других коридоров, раздались глухие выстрелы. Похоже не я один нарвался на засаду.

И почти сразу же вышел на маленькую открытую площадку, на которую со всех сторон света выходили множество таких же проломов в леднике. И, прямо посередине, зиял чернотой спуск под землю, а возле него на корточках сидел Ястреб. Возле его ног валялся вскрытый труп ещё одного прокажённого, и эльф старательно очищал когти от его крови белым платочком. Как ни в чём ни бывало кивнул мне, запыхавшемуся, ободранному, и указал на вещи гвардейца, валявшиеся у спуска под землю. Окровавленный берет, винтовка и пара магазинов, выпавшие из разгрузки. Вот и всё, что от него осталось.

Один за другим из проломов вываливались охотники. Такие же уставшие и помятые, как и я, но, к счастью, все живые. Заноза, увидев берет, сплюнула и прошипела, хватая ртом воздух:

- Шеф, вот нахрена? Всё равно он…

- Лезем? – прервал её Ястреб. Буднично, как будто каждый день такое проделывал. Заноза вытаращила на него глаза, пытаясь подобрать слова и запасти воздуха на их произнесение. Я не стал дожидаться потока нецензурной лексики и отрицательно покачал головой.

- Нет. Мы уже достаточно рискнули. – я подобрал берет и винтовку, закинул магазины в поясную сумку. – Ещё больше рисковать ради явного трупа не станем. Да и размен всё равно неплохой. Спичка, раздай всем горючее. Расходимся так же, как и пришли, трупы сжигаем. Всё, погнали назад.

6.

- Чей это был солдат?! – крикнул я, едва выйдя обратно на пляж. Вокруг одного из сержантов сразу же образовалось пустое место. Только его поредевшее отделение постаралось не сбежать. А, уже знакомый сержант Уил… как его там? Да не важно! Я пошёл к нему, расшвыривая песок во все стороны.

- Ты слышал мой приказ? – спросил я его. Сержант нервно кивнул. Я всё равно уточнил. – Не уходить с пляжа? Что-то было сложное в этом приказе?

Я швырнул ему рваный берет и, когда он отвлёкся на него, пробил прикладом ему в живот, а потом опрокинул его, согнувшегося в дугу, ударом локтя по спине. Наклонился, чтобы сорвать с него сержантские нашивки, выпрямился и крикнул его отделению:

- Убрать его с глаз моих!

И, пока они собирали своего командира с песочка и затаскивали его в грузовик, я пошёл к Патрику. Он даже сделал шаг назад, словно думал, что я и его собираюсь бить. Я остановился в шаге от него и сказал:

- Кажется, в этой роте никто не хочет исполнять моих приказов?

Патрик непонимающе посмотрел на меня. Я сунул ему в руки винтовку, достал магазины к ней из сумки, рассовал ему по карманам и напомнил:

- Я сказал тебе взять что-то посерьёзнее пистолета. Если не хочешь оказаться на его месте, начинай прислушиваться к моим рекомендациям. Всё, поехали.

Я пошёл к своей «коробочке» и крикнул Патрику, не оборачиваясь:

- И, если ты не заметил, твоего сержанта я разжаловал в рядовые. Назначь кого получше.

Несколько минут прошли в тягостном молчании. Танки, броневики, водовозы, словно толстые медведи, неуклюже ворочались на песке, выстраиваясь обратно в колонну, и по одному окунались в реку и переезжали на другой берег. И, только когда Все машины, отфыркиваясь и разбрызгивая воду во все стороны, вылезли из реки, и вдоль дороги снова потянулись унылые грязно-серые стены ледника, в эфир неожиданно влезла Эми.

- Я хотела отложить эту лекцию до базы, но, учитывая последние события, лучше с этим поторопиться. Лейтенант Слейтон, разрешите объяснить бойцам, что лежит у них в индивидуальных аптечках?

Я обернулся к Эми и махнул рукой. Делай что хочешь, мне всё равно сейчас лучше помолчать. Чем она немедленно и воспользовалась:

-  Так, бойцы! Я понимаю, что ваше знакомство с пустошью проходит совсем не так, как вам бы хотелось. Так что вам придётся пораньше познакомиться с «ржавчиной». у каждого бойца в индивидуальной аптечке есть порционные шприцы. Да-да, эта жидкость внешне полностью соответствует своему прозвищу, и все ваши животные инстинкты будут вам твердить, что вкалывать себе ТАКОЕ не надо. И в данном случае инстинкты вам не врут. Но позвольте вам объяснить, что есть вещи похуже, чем укол «ржавчины».

Скверна.

Всё, что создано Тенью в нашем мире, осквернено. Воздух, вода, еда. Прокажённые, их оружие, одежда. Их боевые животные и прочие безумные создания Тени. И, рано или поздно, вам придётся с ними контактировать. И перед вами встанет простой выбор. Рискнуть заразиться скверной, умереть от неё или даже самому стать прокажённым, или вколоть «ржавчину». И радуйтесь, что доктор Линда Брент дала вам этот выбор. Потому что «ржавчина», несмотря на все свои побочные эффекты, лучше, чем не иллюзорный шанс умереть от пустячной царапины, нанесённой клинком прокажённого.

Ладно, хватит красивых слов, перейдём к сухим фактам. В затянувшемся рейде кончилась питьевая вода, и пришлось выпить заражённую? Получили небольшую рану по конечностям от прокажённых или псов? Одна порция «ржавчины» практически гарантирует вам спасение от скверны. Полостные раны от них же и любые контакты со сложными порождениями Тени вроде гаргульи? Двойная порция. В такой концентрации «ржавчина» уже становится опасной сама по себе. Но всё равно, с ней ваши шансы на выживание резко возрастут.

И, наконец, тройная порция. Скорее всего от неё вы и умрёте. Но могу вас утешить, раны такой тяжести скорее всего и так вас убьют.

Ладно, будем считать, что вам повезло. Сыворотка сделала своё дело и переварила скверну, раны зажили. Но ваши проблемы только начинаются. Лейтенант Слейтон уже упоминал зелёный билет. У каждого бойца в медицинской карточке ведётся учёт всех ранений и потенциальной степени заражения. И, после достижения определённого порога, вас вызовут в центральный госпиталь, на анализ крови. Ваш медицинский билет изначально зелёный. Но если мед. комиссия решит, что объём генетических изменений в вашем организме слишком высок, билет станет жёлтым. И, прощай брак, дети. Грязную кровь нельзя передавать наследникам.

Ну, а если мутаций окажется так много, что вас станут считать «лицами, несущими опасность для общества», то билет станет красным. О, не беспокойтесь, в нашей гуманном обществе за это не полагается смертной казни. Ведь вы получили увечье, защищая Империю. Прощай гражданство, привет «заплаткам». Закрытым гетто для всякой «потенциально» опасной швали, которых «гуманнее» оставить заживо гнить в каменном мешке.

Кажется, я вас изрядно напугала. Простите. На самом деле всё не так плохо, и все те страсти, что я вам поведала, являются редким исключением, а не правилом. Как раз для живого примера подойдёт лейтенант Слейтон, с десятками порций «ржавчины» в крови и до сих пор зелёным билетом…

Разговорившаяся Эми не сразу заметила, что сболтнула лишнее, осеклась, и покосилась на меня, а потом и на охотников. Они отводили глаза. Да, всем им неприятно хранить тайну. Даже ради своего обожаемого командира. К счастью, в разговор очень вовремя вмешался Патрик с закономерным вопросом:

- А как раньше боролись со скверной?

- Очень правильный вопрос. – радостно подхватила Эми. – Никак. Либо Скверна победит, либо ты. Во избежание проблем для сослуживцев потенциального прокажённого привязывали к столу и запирали в подвале. Когда прибудем на «Бетти», лейтенант вам устроит экскурсию. Столики в подвале до сих пор стоят. И не думайте, что так было многие века назад. Доктор Брент изобрела «ржавчину» всего двадцать лет назад. И лишь десять лет прошло, как от неё стало больше пользы, чем вреда. А ещё век назад, когда природа скверны была плохо изучена, всех солдат в пустоши, получивших хотя бы одно ранение, после демобилизации на всякий случай, отправляли в «заплатки». Так что, через много лет, когда в честь доктора Брент поставят памятник, не забудьте отнести к нему цветы. За тот шанс на нормальную жизнь, что она дала вам.

Но что-то я разговорилась, а у лейтенанта осталась неоконченная история.