Гниль. Глава 28⁠⁠

Влюблённая парочка забралась уже достаточно далеко от начала своего маршрута – от небольшого сибирского села, располагавшегося на отшибе цивилизации. Гигантские туристические рюкзаки за спинами покачивались в такт шагам. Константин иногда швырял перед собой петарды, но медведей и даже их следов видно не было, хоть сельчане и пытались перед походом напугать их рассказами о том, как в этих краях каждый куст кишел медведями и волчьими стаями – бывало, что даже опытные охотники пропадали в этих дремучих лесах без вести. Возможно, навесить лапши на уши городским деревенские посчитали своим долгом, особенно после того, как увидели в Танином носу кольцо, а на горле спереди – разноцветную татуировку. Таких здесь очень не любили.

Таня то и дело ныла от усталости, жары и комаров, что налетали из теней целыми тучами, едва солнце скрывалось за облаками.

Лесные дороги заросли травой – по ним почти никто не ездил – и парочка брела по этим едва заметным дорогам и тропам.

Сплошные леса, изредка сменялись открытыми полянами, каменистыми быстрыми речками или небольшими озёрами с кристально чистой водой. На горизонте виднелись горные гряды.

Заветная скала на берегу озера располагалась далеко впереди – к ней влюблённая парочка и держала путь вдоль реки Урумкун.

Таня была инициатором этого похода. Многие месяцы и даже годы она вынашивала эту идею -- добраться до скалы, и всё сомневалась, откладывая поход. Прошлым летом они всё распланировали и взяли отпуска, но погода тогда их «обрадовала» проливными дождями и поход к заветной скале пришлось отложить до лучших времён.

Таню до щенячьего визга интересовали подобные загадочные вещи, пребывающие на грани теорий заговора, но вот дальние броски по тёмным лесам, полных комаров и мошки, она терпеть не могла. Таня ненавидела многочасовую ходьбу и кропотливое превозмогание. Косте же, которому увлечения красавицы были абсолютно до лампочки, приходилось теперь выслушивать нытьё и, зачастую, даже обвинения в свой адрес, что тот её не переубедил. Девица была раздражена и почти пожалела, что отважилась на поход. К тому же, у неё начались месячные раньше положенного…

И всё же поход этот Косте нравился куда больше, чем Тане, хоть изначально он собирался в глухомань с большой неохотой – лишь бы любимая от него отстала со своими стандартными обвинениями, будто он совершенно не уделяет ей внимания, пропадая на своей стройке сутками напролёт.

Высокие древние лиственницы возвышались над их головами. В синем небе плыли белые кучевые облака. Жара на солнце чередовалась с прохладой в тени. Едва заметные тропы тянулись вдоль каменистых берегов рек и ручейков. Прекрасное предзакатное небо и чистый воздух… Иногда всё же следовало умчать из города, сбежав от работы – а ведь на телефоне, пока он был в зоне покрытия, уже скопилась куча пропущенных от таджикских бригадиров, главного инженера и снабженцев – начались какие-то бесконечные проблемы. Ничего без него не могут сделать. Но Костя решил всех игнорировать. Не маленькие дети – сами разберутся. Останься он в городе – его бы потащили обратно на работу прямо посреди заслуженного отпуска.

Тайга казалась бесконечной. Костя и Таня забирались всё дальше и дальше от цивилизации. Становилось не по себе от осознания масштабов незаселённых и неосвоенных людьми областей. На этой планете ещё сохранились места, куда не ступала нога человека.

-- Какая прелесть! – завизжала измотанная Таня, когда они всё таки добрались до той самой скалы на берегу озера. – Всё-таки они и правда существуют!

-- Было бы обидно, если бы петроглифы не существовали. И мы бы пёрлись сюда зря, -- сказал Костя.

-- Это же что получается! – восхищалась Таня. – И вправду есть что-то такое!... но не могли же всё это люди нарисовать!

Да, зрелище действительно впечатляло. Костя долго разглядывал ровную наклонную скалу, которую некий гигант будто бы использовал в качестве письменного стола. Ровный почти полированный склон по которому можно было скатиться, как на горке, уходил ввысь на метров пятьдесят – в высоту и в ширину, будто толстый столб, срезанный гигантским ножом по диагонали. На склоне были высечены странные символы и фигуры вычурной геометрии, которые вряд ли бы явились в голову древним людям. Они бы и современным-то вряд ли пришли.

Да и Костя, как строитель, представить себе не мог, какими приборами можно было так чётко, точно и ровно вырезать крепкую горную породу. Увиденное действительно впечатляло. Древние люди строили пирамиды, высекали истуканов Пасхи, возводили Стоунхендж – и даже в глухой Сибири они сделали чудо.

-- Вот мы и увидели урумкунские петроглифы! – радовалась Таня. Она набросилась на Костю с объятиями и они долго целовались под этой фантастической скалой. Наконец она была довольна этим путешествием.

Таня принялась изучать петроглифы, фотографировать их на зеркалку, каждый символ по отдельности, в мельчайших подробностях, чтобы потом можно было рассматривать детали и предполагать, каким образом можно было всё это высечь. Она осторожно лазила по склону, производя замеры и  что-то записывая в блокнот – и всё это для чудаков, с которыми она то и дело общалась по сети.

Костя тем временем занимался обустройством лагеря: поставил палатку, притащил брёвна и хвороста, разжёг костёр, повесил котёл с водой и закинул удочку в кристально чистое озеро – быть может повезёт ещё на уху. И, что особенно обрадовало – рыба клевала. Пусть и не так много, как хотелось бы.

Восторженная Таня не отлипала от петрографов. Костя поглядывал в её сторону, ухмыляясь. Какая же она всё-таки милая, когда чем-то серьёзно увлечена…

Линии на скале были понятны только их авторам. Выдалбливать столько всего на одной скале, настолько плотно, при этом ничего не сколов и не испортив общую картину – всё это действительно было удивительно. Почему же эти петроглифы не на слуху? Затруднён туризм? Казалось, что урумкунские петроглифы достойны куда большего внимания, большего общественного резонанса.

-- Фракталы не могли быть известны древним людям! – заверяла Таня. – Фракталы изобрели всего лет пятьдесят назад! Это понятие из современной математики! Но эти символы явно высечены тысячи лет назад! А эта скала – это прямое доказательство существования внеземных цивилизаций!

-- Да-да, -- во всём соглашался Костя, помешивая уху в котле. Спорить с Таней было себе дороже – она не воспринимала аргументы об изобретательности древних людей, недостижимой для закосневших смартфоновых умов; зато злилась, когда с ней не соглашались – и остановить спор будет потом очень тяжело – в конце концов, она на него обидится и перестанет разговаривать на несколько часов.

-- Древние люди не могли нарисовать ТАКОЕ, -- продолжала Таня. – От нас очень многое скрывают. И я в этом убеждаюсь всё больше! Не зря же спутниковые карты этого места так замазаны! Хотя скала огромная, всё видно из космоса. Будто кто-то пытался связаться с космосом при помощи этой наклонной скалы! Отправить послание! Вот только кому выгодно давать нам такую ложь? Кому выгодно обманывать нас?

-- А что говорят официальные представители? Археологи?

-- Что всё это – древняя культура каких-то местных аборигенов, которые железа не знали даже когда сюда пришли наши – русские! Чего уж говорить про тысячи лет назад…

-- А почему не запретят подходы сюда? Если они что-то скрывают. Мы же сюда легко добрались. Никто нас не остановил.

-- Да кто сюда попрётся! В такую даль?

-- Такие же психи, как и ты.

Таня разозлилась и набросилась кусаться.

-- Ой всё, отстань!

-- Сам ты псих!

Они повалились на землю. Долго барахтались, щекоча друг друга и смеясь, пока уха в котелке кипятилась.

-- Эй, ты чего? У меня же… -- засмущалась Таня.

-- Настоящего пирата не пугает Красное Море, -- ответил Костя. – В озере потом помоемся. Воды в котёл я уже, слава богу, набрал.

-- А завтра утром чай же будем пить? – смеялась Таня.

-- А завтра утром вода в озере волшебным образом очистится.

-- Гадость! – засмеялась Таня, однако больше возражать не стала – позволила стянуть с себя трусики.

Чудесный был вечер. Настолько романтичный, что ещё романтичней даже сложно представить: они наедине друг с другом, посреди тайги на берегу чистого озера, да под скалой со странными, возможно даже инопланетными, барельефами…

-- Я тебя люблю! – сказала Таня за ужином.

-- И я тебя, милая.

-- Но уху твою я есть не буду! -- заявила она. – В этих реках и озёрах навалом всяких паразитов! Читал в интернете? Самый эпидемичный уголок планеты. Даже африканские реки уступают!

-- Я долго варил эту рыбу, -- сказал Костя. – Так что все паразиты уже давно сдохли. Смотри, какое разваристое мяско… а как пахнет!

-- Фу!.. – поморщилась Таня. – Меня сейчас вырвет! Я лучше съем тушёнку со сникерсом…

-- Ну и ладно. Мне больше достанется... М-м-м! – Костя отхлебнул ухи, театрально зажмурив глаза от удовольствия, а Таня изобразила приступ рвоты – ей представилось, что он отхлебнул бульон не из рыбы, а из глистов.

Но уха была действительно расчудесная и ароматная. Тем более на свежем воздухе и из походного котелка.

Рыба только вот действительно была немного странная. Похоже, что с паразитами. Их Костя старательно выпотрошил и швырнул обратно в реку, чтобы брезгливая Танюха не увидела, но та всё равно отказалась от ухи. Улов получился небольшим, но чего поделать – сильно хотелось чего-то нормального, а не консервов, которыми они питались уже несколько дней. Хотелось бульона, не зря же он тащил с собой приблуды для рыбалки? Следовало только очень хорошо всё прокипятить. И всё будет нормально. Он так делал уже много раз, и никаких паразитов ещё не подцепил. Да и какой же паразит способен пережить большие и длительные температуры? Белок, как говорили на уроках биологии, деградирует уже при семидесяти градусах, чего уж говорить о клетках и, тем более, о целых паразитах, подвергнутых стоградусному кипятку?...

Настроение было великолепное. То был один из лучших вечеров в жизни. Солнце закатывалось за горизонт. Зажигались первые звёзды. На следующий день они отправятся в обратную дорогу на пути к цивилизации, а через несколько месяцев начнётся война…

Костя очнулся в темноте. Лицо было каким-то засохшим, липким. Ладони тоже стянуло сухой коркой. Рёбра ныли.

Темнота. Кромешная темнота.

Где же он? Костя осознал, что лежит на полу незнакомой квартиры. Рядом с собой он нащупал осколки стекла, разлетевшиеся ещё при взрыве. Из разбитого окна веяло холодом – Костя замёрз, пролежав неподвижно… сколько он здесь пролежал, чтобы так замёрзнуть?

Как он здесь вообще оказался?

Как сюда попал?

Костя с некоторым трудом поднялся, облокотившись о стену. Было ощущение, будто по нему проехался трамвай.

Он ничего совсем не помнил. Вынырнув из забытья, он смог с горечью воспроизвести только недавние события, разразившиеся в городе – в черноте забытья же ему было спокойно и даже радостно, он бы предпочёл там и остаться, но цепляющееся за жизнь сознание снова вернулось в реальный мир, оставляя один на один с бесчисленными бедами.

Кажется, в бою его пронесло. Пули попали в броник, смяв пластины. Боль не была сильной – получалось и дышать и даже шевелиться. Судя по ощущениям, пули нанесли всего лишь ушибы. Обошлось без переломов рёбер и без внутренних кровотечений. Чудеса, однако даже осколки его не задели, хоть штаны и были все в мелких дырочках. Костя провёл ладонями по бёдрам и не испытал никакого жжения. Только на шее слабо сочилась кровью царапина, но это были пустяки.

Могло быть гораздо хуже.

Тошнило. Но не так, будто отравился, а будто бы сожрал чрезмерно много. Живот распирало от еды. Когда же он жрал в последний раз? Уж не в той избушке на горе с Владом за «егерем»? Или когда пил чай в квартире?... Костя не помнил. Но в желудке было странное ощущение. Очень странное.

Они выдвинулись в рейд с пикапами. Рассчитывали перебить наёмников. Взрыв пятиэтажки. Дроны-камикадзе. Влада убили. Их позиции накрыли плотным огнём, перестреляв половину отряда в считанные мгновения – кажется, Косте удалось вовремя впрыгнуть в окно первого этажа. Что же было потом…

Сделалось страшно. Вспомнился тот самый страх. Ужас выглянул из глубин сознания...

Раздались шаги. В соседней комнате. Шаги, сопровождаемые звяканьем ремешков автомата.

Костя шарахнулся, выискивая укрытие – оружия под рукой почему-то не оказалось. Убегать было некуда. Надеяться оставалось только на свои кулаки.

-- Эй, ты чё! Это я!  – раздался громкий шёпот. – Очухался?

Костя сжал кулаки, готовый биться хотя бы в рукопашную. Но увидел в проходе мужичка. Один из добровольцев.

Неужели выживший? Тот самый, что отстреливался за углом вслепую?

-- Твою мать, это ты… -- с облегчением выдохнул Костя. – Я уж думал, что культисты.

-- А ты пришёл в себя, -- заметил мужичок, присаживаясь на пружинный диван. -- Эко тебя носило-то… на измене был весь. На панике. Метался туда-сюда. Психовал. Бледный был весь и в крови. Щас вроде спокойней.

-- Я ничего не помню. Как я здесь оказался? Стрельба, стрельба, а потом…

-- Не помнишь? – удивился мужичок. – Может это и к лучшему. Так с какого момента мне тебе всё рассказывать?

-- Мы пошли в рейд… и… взрыв. Дроны.

-- Да… я думал мы все там ляжем… -- помрачнел мужичок. – Нас зажали. Стрельба. Одного, второго, третьего… я один остался. Дом взорвали с моими… -- мужик шмыгнул носом, кажется, он успел вдоволь наплакаться. -- …Отстреливался. Взрывы кругом. Стрельба. Крики. Думал тоже буду труп. Но всё стихло быстро. Всё стихло. Я думал, что странно как-то. А они молчат. Наёмники. Высунулся даже когда – всё равно ничего не прилетело по мне. Я всё равно стал ждать сидеть. Боялся долго, думал, они зайдут ко мне. Потом… потом твой голос услышал. С пятиэтажки взорванной. Ты кричал.

-- Я кричал?

-- Я тоже охренел, когда подошёл к завалу. Наглухо их всех придавило. И не слышного никого. Полный пиздец…

-- Мы пытались хоть кого-то достать? – спросил Костя. Он вообще ничего не припоминал.

-- Невозможно. Нужна техника и много людей. Да и бульдозеры… только раздавят тех, кто мог выжить. Но я сомневаюсь, что там кто-то уцелел… -- мужик не выдержал и разрыдался. – Прости!… я не могу сдержаться… это пиздец… пиздец! -- мужик рыдал, обливался слезами. Он потерял всех своих близких. Как и Костя. Костя тоже едва не расплакался, но эмоции его были притуплены, выжаты. Он испытывал больше злобы, чем скорби, но немедля затолкал новую зарождающуюся ненависть обратно в самый дальний уголок души. Хотелось спокойствия. Он устал от раздирающих эмоций.

-- И что потом? – спросил Костя. – Я вообще ничего не помню.

-- … потом мы собирали с наёмников патроны. Ты мало соображал, но сильно параноил. Нёс какой-то бред. Я хотел прятаться, но ты говорил, что надо всё отобрать… Я вот ПНВ отжал, -- показал он на лоб.  – Хорошая штука, кое-как разобрался только. Хорошо что взял. Сейчас же ничего не разглядеть – темнота, смотри, какая за окном… Потом мы тащили пушку – как там её… гранатомёт.

-- Где АГС? – спросил Костя.

-- Внизу.

-- Внизу?

-- Мы не стали его сюда тащить. Спрятали под лесенкой, чтоб никто не спёр.

-- А где мой автомат?

-- Я его отобрал у тебя, пока ты спал. От греха подальше.

-- Не делай больше так.

-- Да ты бы меня застрелил!

Возможно, насчёт этого он был прав.

-- Гранат у нас – завались, -- сказал мужичок. – К обороне готовы. Продержимся долго. Патронов тоже дофига. На двоих-то…

Костя обтёр лицо грязными руками. Тяжело выдохнул, запрокинув голову. Горе. Сплошное горе. Они потерпели полное поражение. Костя не смог спасти свою семью. Не смог обеспечить спасение гражданских. Не смог продержаться до прибытия армии. Наёмники побеждены каким-то образом, но и что с того? Какой толк?

Судя по виду за окном, спрятались они в здании с разгромленной крышей.

-- Как тебя зовут хоть, скажи?

-- Толя.

-- Меня – Костя.

-- Это ты их всех перестрелял? – спросил Толя. – Один?

-- Это я у тебя спросить хотел.

-- Совсем ничего не помнишь? Всех же перебили наших, только мы двое остались. А ребята во дворах лежат. Мёртвые. И наёмники тоже все мёртвые. Кто-то их убил. Я видел разорванные трупы, когда мы с тобой их обирали.

-- Не знаю. Я плохо помню. От переизбытка адреналина мне обычно память отшибает. И ничего не помнишь потом.

Такое уже случалось тогда – в окопах. Красная пелена, после которой Костю охватил сильнейший страх, когда хотелось бежать. От себя бежать было некуда. Он чудом выжил, чудом взял вражеский опорник, преодолев и артиллерийские разрывы, и пулемётный огонь, и дроны-камикадзе. Он не знал, как он это сделал. Поэтому ссылался на одну лишь удачу, фортуну. И вспоминать те события он очень не любил. Ведь там был страх. Не просто страх от артобстрела или стрелкового боя – страх перед чем-то ещё, более кошмарным.

Страх приходил к нему с запозданием – после подобных битв, полных ненависти. Страх, видимо, и отшиб память о последних событиях.

За полчаса такого оголтелого страха можно было постареть лет на десять...

-- Ты не заметил чего-нибудь странного? -- спросил Костя.

-- Например? – не понял Толя.

-- Ну, чего-нибудь.

-- Мы выжили в том бою. Я думал мы помрём все… Но мы выжили. А остальные… умерли…

-- Понятно, -- кивнул Костя. Значит, Толя ничего не заметил.

Может тогда и ему всего лишь показалось? Всего лишь приснилось? Почудилось?

По голове крепко настучали. Она будто раскалывалась пополам.

Но как они тогда победили пятнадцать наëмников из самого боеспособного подразделения на планете, при этом оказавшись в полной заднице, в проигрышном положении? Костя не стал отвечать себе на этот вопрос. Не хотел этого делать. Он предпочёл оглядеться по сторонам, сконцентрировавшись на настоящих проблемах.

Солнце закатилось за горизонт. Из окна дул холодный, почти морозный, осенний ветерок. Улицы Каменска, лишённые любого освещения, погрузились в такую темноту, какой Костя ещё никогда здесь не видел. Никаких источников света в ближайшие километров десять уж точно. И чёрное безлунное небо, испещрённое зелёными россыпями звёзд. Четырёхглазый прибор ночного видения замечал куда больше звёзд, чем можно было рассмотреть собственным зрением, даже привыкшим к темноте.

Вите бы точно понравилось это зрелище. Не успел Костя показать младшему брату ночное небо в ПНВ…

В горле застрял тяжёлый ком из печали и ненависти.

Скопления, галактики, яркие планеты… Млечный Путь был прекрасен и, одновременно, космически безразличен к кошмарам, происходящим под его сводами.

Из густой темноты продолжали доноситься крики.

На улице не стихали ритуалы – культисты вершили своё кровавое дело, продолжая резать людей на части, потрошить животы мирных жителей, но, по всей видимости, они больше не пытались гоняться за ними. Культисты пытались поскорее завершить Приношение.

Почему они не гонялись за ними? Больше не хватало сил?

Костя был уверен – группа Музыканта являлась главной силой культа. И теперь сектанты лишились своего главного оружия, единственных, кто действительно умел воевать. Остались только сумасшедшие головорезы и чудовища.

-- И как теперь быть… -- всхлипнул Толя. Горе разрывало его ничуть не меньше. – Я хочу их всех убить… мне всё равно, что будет со мной…

Костя поднялся на ноги. Голова немного кружилась. Всё-таки наёмники его сильно помяли. Он чувствовал себя неважно. Но не мог оставаться на месте.

-- Куда ты? – спросил Толя.

-- Мне надо кое кого спасти…

-- Я с тобой.

-- Это моё дело. Ты можешь погибнуть. Хватит уже с меня смертей по моей вине.

-- Я не останусь здесь. В одиночестве. Я рехнусь. От страха рехнусь. И от мыслей в голове… вся моя семья мертва под завалами… Я не останусь здесь. Я пойду с тобой.

**

Жосска от души всем, кто задонатил, я рад что вам понравилась предыдущая глава и постараюсь выкладывать главы чаще. Спасибо! Прикуплю себе всяких астрономических приблуд)

Юрий Сергеевич 3000р "Влада жаль... А хворь теперь за наши?))" Ответ: хворь теперь наш слон!

Виктор Ш. 1200р

Евгений Сергеевич 1000р "Вот это поворот, моё почтение"

Дарья Ф. 1000р "Кааак ты это делаешь?!"

Зачисление Банк 1000р

Maew 500 р "ну нихуя себе!"

Зачисление Банк 500р

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Гниль» на АТ: https://author.today/work/404509