Гниль. Глава 27⁠⁠

Мир исказился. Поменялся до неузнаваемости от всепроникающей испепеляющей ненависти. Мир теперь виделся совершенно иначе, будто на глаза надвинулся странный светофильтр. Всё вокруг изменилось. Покрылось красной пеленой ярости. В голове не осталось ни единой человечной мысли – лишь одно зло. И именно этого состояния Костя боялся больше всего. Под воздействием зла он терял самого себя. Почти умирал. Личность растворялась, уничтожалась, пряталась в самых далёких уголках нового сознания. Именно эта «смерть» являлась ему в апогее бесчисленных ночных кошмаров. Видения со смертями боевых товарищей сменялись вспоминанием зла. И это было страшнее всего. Он пытался забыть это состояние. Но оно вернулось.

Оно всегда оставалось внутри. Всё это время ожидая, затаившись в тёмных уголках, когда контроль снова будет ослаблен.

Теперь ничего в мире не осталось. Кроме врагов, которые должны быть растерзаны…

Костя выбил дверь. Бросился вверх по лестничным маршам в неодолимой жажде, которую контролировать больше не имелось никакого смысла. Да и вряд ли всё можно было вернуть под контроль.

Было уже слишком поздно.

Хотелось добраться до наёмников как можно быстрей. Не терпелось. Ждать не было времени. Нужно добраться до них максимально быстро. Разорвать всех на части. Смакуя каждую секунду чужой боли.  

С одной стороны дома располагался полностью простреливающийся наёмниками двор, в котором добровольцев недавно и перестреляли, открыв огонь со стороны детского садика. По другую сторону здания располагалась такая же полностью простреливаемая дорога, контролируемая культистами в окнах. Получалось так, что любой путь вперёд – это путь под пули.

Только на крышу можно было выбраться, получив при этом некоторое преимущество в обзоре, пусть и оказавшись при этом сразу у всех на виду.

Костя сорвал замок. Распахнул чердачный люк. Ринулся наверх, выбравшись в темноту под крышей.

Голуби перепугались, загалдели, взметнулись прочь, к щелям и отверстиям, толкаясь и осыпаясь перьями.

Костя выглянул в первую попавшуюся решётку, прицелился. Наёмники в окнах. Всего двое и ещё один тяжело раненный – до крыши доносились его стоны и мат. Кажется, Влад кого-то всё же задел перед смертью. Бойцы осматривали в коллиматоры улочку внизу, параллельно обсуждая, что пора переходить в атаку, ведь пикапы с пулемётами уничтожены, а значит наставала пора повеселиться. Следовало вытравить «солдата» из его норки, в которой тот попытался укрыться, да поскорей проверить, как там дела у толпы раздавленной бетонными завалами – получится ли их кровь преподнести Богу.

Над головой пробежались раскаты взрывов. Шифер разлетелся вдребезги. АГС ударило по крыше точь в место, где стоял Костя.

Культисты засуетились сразу, как только услышали разрывы снарядов на крыше, как только почувствовали приказы Мицеталия, но Костя уже стрелял по окнам – позицию он подобрал что надо, с превосходящей высоты наёмники были полностью на виду. Спохватившиеся бойцы оказались нашпигованы вдоволь, прежде чем исчезли в глубине квартиры, растягиваясь на полу прихожей в лужах собственной крови.

Снаряды рвались в опасной близости.

Где-то здесь затаилась птичка Мицеталия…

Костя выломил шифер. Выскочил на крышу. Ринулся по противоположному от взрывов скату, до которого снаряды не могли добраться, сперва не разрушив половину кровли.

За зданием с подстреленными наёмниками в окнах располагалась ещё одна пятиэтажка, где дед Евдоким и предполагал изначально позиции противника. В кустарнике у того дома развернулся расчёт АГС из трёх бойцов. Автоматический гранатомёт выплёвывал снаряды короткими очередями.

-- Вон он! Вон он! – прокричал помощник гранатомётчика, бросая «улитку» и хватаясь за автомат.

Дуло гранатомёта навелось на крышу прямой наводкой по Косте, но тот уже стрелял беглым в культистов, на полном ходу, спасаясь от снарядов, однако вынуждая бойцов броситься к деревьям и спрятаться от пуль.

Наёмники разбежались, оставив гранатомёт, а затем ударили в ответ из трёх автоматов сразу. Малость оглушённый разрывами снарядов, он пробил шифер и снова скрылся во мраке под крышей.

-- Какого хера?! – донеслось со стороны культистов. – Вы видели? Видели?!

-- Видели! Обнулять его надо! Потом уже думать будем!

Позиции оставшихся врагов располагались за широкой поляной, которую преодолеть живым было невозможно. Оставалось только продолжать перестрелку, однако, проигрывая в огневой мощи трём стволам.

Костя отстреливался, не позволяя гранатомётчикам снова занять орудие.

Стрельба во дворе тоже не утихала, хоть и сбавила обороты – культисты со стороны садика продолжали стрельбу. Судя по звукам, во дворе оставался всего один доброволец, последний выживший, теперь причитающий по поводу тяжело раненных товарищей и вытягивающий из их окровавленных карманов магазины. Он отстреливался вслепую. Он бы сбежал, но бежать было больше некуда – семью его завалило обломками.

Наёмники у гранатомёта отменно прятались за деревьями, сведя свои силуэты к минимуму – не попасть – и стреляли в ответ. Пули пробивали крышу, раскалывали шифер, растрёпывали трухлявые доски. Костя сменял позицию после каждой очереди, пытаясь застать наёмников врасплох, но каждый раз получал ответ точно по своей позиции, едва изготавливался для стрельбы. Наёмники знали, куда бить, и точно наводили автоматы на цель.

Поиск заражённой птицы на чердаке быстро увенчался успехом. Красный туман в глазах мгновенно вычленил искомое из полутьмы. Быстро и ловко двигаясь по балкам, перепрыгивая от одной к другой, Костя нагнал пытавшуюся улететь в образовавшиеся от взрывов щели заплесневелую птичку. Поймал её.

-- Я иду за тобой! – вырвался клокот из сжатого ненавистью горла Кости. Он раздавил бедняжку в кровавую кашу и швырнул прочь, словно мусор.

Теперь у Мицеталия здесь больше нет глаз.

Однако небольшой паузы наёмникам хватило, чтобы вернуться к автоматическому гранатомёту и снова осыпать чердак плотной очередью.

Снаряды разрывались, обрушая крышу. Треснули щепками гнилые балки, поднялось облако смрадной пыли, половина крыши рухнула. Костя едва ушёл из под тяжёлых обломков. Выстрелы рванули неподалёку  – осколки застряли где-то в бронежилете и, кажется, в бёдрах, судя по острому жжению.

Костя кувыркнулся и прокатился колесом по наклону уцелевшей половины крыши в сторону улицы с разбитым пикапом. Слез с крыши, крепко ухватываясь за едва заметные выступы кирпичей, прополз по стене дома вниз головой, одновременно наблюдая в кустах внизу разорванных крупнокалиберными пулями наёмников – вся троица легла под плотным обстрелом ДШК. Влад всё-таки совершил подвиг перед своей геройской смертью, хоть и зачистил улицу лишь наполовину.

Костя заполз в первое попавшееся разбитое окно. Вслед полетели панические судорожные автоматные очереди.

-- Хуярь по окну! По окну лупи! Скорее, блять, пока не поздно!

Громыхнул ствол автоматического гранатомёта. Снаряды обрушились на дом, встряхнув стену. Первая очередь не попала в окно. Вторая очередь влетела в квартиру, разметав мебель в щепки и отколов штукатурку со стен, но Костя тогда уже спускался по подъездным лестницам вниз.

На полном ходу он выломил дверь в подвал и скрылся в кромешной темноте, среди голых бетонных стен и запахов сырости. Заплесневелые стены, ржавые трубы, лохмотья стекловаты, многолетние паутины, бесчисленные комнаты и повороты в тесных коридорах.

Пока он полз по стене, то уловил взглядом подвальные щели – вероятно для шлангов или чего-то подобного. Отверстия располагались очень высоко и неудобно, но Костя быстро составил ящики и расположился, прицелившись.

-- Сколько?!

-- Да их двое всего!

-- Давай за ним тогда! Пока птичка не прилетит, делать нам нехрен.

Наёмники подняли АГС и потащили бандуру назад, к своей пятиэтажке – решили припрятать её перед тем, как пойти на штурм. Но зря они посчитали, что Костя решил перейти к обороне, подавленный их огнём. Он прицелился и выстрелил по спинам убегающих бойцов. Наёмники заорали от неожиданности, но не успели броситься на землю. Пули вонзались в бронепластины и, пусть, не пробивали их, но ломали рёбра, смещали позвонки и передавали всю свою мощь в заброневой удар по внутренним органам, раздавливая те в фарш.

Наёмники вскоре ворочались на земле, а Костя, наслаждаясь местью, стрелял по коленным чашечкам, отстреливал яйца и нижние челюсти, никого сразу не добивая. Крики людей казались сладкой музыкой.

Однако жестокая расправа не смягчила полыхающую ярость. Наоборот – она послужила дровами для голодной печи.

Бойцы теряли сознание от болевого шока, а хотелось добавки, хотелось ещё больше чужих мучений, боли и страданий.

Если Евдоким считал правильно, то где-то оставались ещё трое. Ясное дело где – на фланговой атаке за детским садиком. После тяжёлого боя из пятнадцати наёмников осталось только трое, впрочем, в команде Кости не осталось вовсе никого.

Выстрелы последней «тройки» утихли сразу после гибели расчёта АГС.

Костя выполз через щель, едва протиснулся. Поднялся, бросился бежать по улице к детскому садику, да так быстро, как не бегал уже очень давно.

С этой стороны «тройка» улицу пока ещё не контролировала – находилась с другой стороны, перестреливаясь с последним добровольцем во дворе.

Бродячие собаки, испуганные грохотом и перестрелкой, залаяли издалека, захлёбывающимся сумасшедшим лаем, но приблизиться не осмелились – пустились наутёк, когда им показалось, что Костя бежал за ними.

В небе пронёсся гоночный дрон с примотанным к нему выстрелом РПГ. Дрон погнался за Костей, зажужжал винтами, словно болид, обрушился прямо на него…

Костя резко сменил траекторию бега. За спиной его раздался взрыв, здорово тряхнуло. Обдало болючими мелкими осколками.

Потом вытащит. Всё это не имеет значения. Значение имеет одна лишь месть.

Он преодолел полянку, вбежал в кленовую аллею перед главным входом в садик.

Разумеется, наёмники его уже ждали. Они видели его – кружила очередная заражённая птица высоко в небе.

Костя не стал заходить с углов – он разбежался и вскарабкался прямо по стене, цепляясь за кирпичные выступы. Быстро взобрался на плоскую крышу двухэтажного здания, перемахнув через парапет и ринувшись к другой стороне.

-- Он наверху… -- послышался снизу встревоженный голос.

-- Кидаем, пацаны, -- ответил знакомый голос, принадлежавший «Музыканту».

Услышав этот голос, Костя обрадовался.

Убить предводителя! Убить! Запытать его!

На крышу полетели гранаты, разрываясь прямо в воздухе, Костя не стал пригибаться, к осколкам в теле он уже почти привык – куда больше его интересовала заветная цель, оказавшаяся так рядом, так близко…

Он вмиг добрался до края, присев и выпуская в противников длинные очереди, стараясь, однако, использовать углы и не рваться напролом, чтобы культисты не ударили по нему сразу втроём, не оставив совсем никаких шансов.

Пули вонзались в парапет и в кирпичные столбики вентиляций, а Костя перебегал всё к новым позициям, стараясь подобрать наилучшую.

В голографический прицел на мгновение попал перебегающий Музыкант. Мускулистый долговязый громила в зелёной арафатке. Зализанные назад волосы, чёрные усы, квадратная челюсть и немного неестественной формы отпугивающее бледное лицо – почти как у тех самых «странных людей»… он точно был приближённым Мицеталия, как и Денис, как и криволицые вербовщики.

Рядом с Музыкантом носился оператор дронов с пультом – его Костя подстрелил в первую очередь.

Оператор свалился на землю, схватившись ниже пояса. Музыкант отпрыгнул, заняв позицию за колёсами, составленными друг на друга в столб, и метко осыпал Костю, вынуждая пригнуться.

Из здания доносился плач маленьких детишек и крики воспитательниц.

Костя, пригнувшись, пронёсся вдоль парапета и швырнул гранату в сторону, где видел третьего из «тройки» Музыканта. Взрыв, судя по ругани, попал точно в цель. Костя быстро высунулся, утопив спусковой крючок, осыпал колёсный столб пулями… автомат замолчал.

Наёмник едва не подстрелил его, вынудив снова спрятаться за парапет.

Патроны кончились.

Последний магазин ушёл.

Костя совсем потерял себя, совсем ничего не соображал, даже последних трассеров не заметил на исходе рожка.

-- Я порву тебя! – взревел он.

-- Твою мать… -- только и ответил Музыкант, бросившись к разгрузкам своих раненных товарищей – за новыми магазинами – похоже, после перестрелки у него тоже израсходовался боезапас.

Костя швырнул последнюю гранату, дождался, когда та рванёт и перемахнул через парапет, приземлившись на землю с высоты.

Музыкант, не ожидавший, что «солдат» пойдёт в рукопашную, вскинул автомат и выпустил короткую очередь из замыкающих трассеров. Пули попали в Костю, угодили в бронепластины, кажется, некоторые вонзились в тело, но он всё равно продолжил движение, почти не замедлившись, преодолевая боль – ярость всё перекрывала и двигала его вперёд.

Пусть он погибнет – всё равно больше его ничто в этом мире не держит. Кроме мести.

Пусть он умрёт, но он должен сначала прикончить этого ублюдка!

Костя набросился на бойца, получив от громилы прикладом в голову. У наёмника тоже кончились патроны. Сверкнуло лезвие. Нож вошёл Музыканту в брюхо, но кровь хлынула лишь скупо, бедно, будто рана была не из мяса, а из песка. Куда же у приближённых Мицеталия пропадает кровь?

Костя не успел выдернуть лезвие. Мощным ударом приклада Музыкант снова ошарашил его по голове – на этот раз в разы сильнее. В глазах помутнело, раздвоилось, во рту почувствовался медный привкус. Костя промахнулся кулаком, а наёмник, не теряя времени, сшиб его прямым ударом на землю и, резко выдернув нож из своего живота, навалился сверху.

Костя едва перехватил двоящееся в глазах лезвие, едва сфокусировался. Ещё чуть – и боец прикончил бы его. Он попытался перебороть наёмника, попытался встать на мост, но Музыкант крепко прижимал к земле, сковывая и блокируя все движения прежде, чем те зарождались.

Не подвинуться. Не пошевелиться. Ни ногами, ни руками – наёмник надёжно скрутил его, сковал замком и пытался зарезать. Музыкант оказался отменным борцом.

Лезвие постепенно приближалось к горлу. Какая огромная сила! Абсолютно нечеловеческая. Подарок Плесени.

Затрещали суставы и сухожилия, на пределе своих прочностей.

Наёмник немного сменил своё положение, и снова прижал лезвие, но Костя его не отпускал и сам. Они возились в земле, барахтались, ни один не в силах перебороть другого…

Ножом наёмника точно не убить. Костя запаниковал, когда стал ощущать, как силы покидают израненное тело. Музыкант тоже паниковал, хоть и был сверху, но выносливости у него имелось куда больше, судя по тому, что лезвие постепенно двигалось всё ближе к горлу Кости – а всё равно в глазах его отражался необъяснимый ужас.

Неужели это и есть смерть? Неужели сейчас ему – конец? В рукопашной схватке? И вовсе не во время артобстрела на серьёзной войне? В каком-то дурацком ножевом бою? Мысль эта казалась Косте нелепой. В неё не верилось.

Где же тот последний доброволец? Почему он не пошёл в атаку? Его помощь оказалась бы как нельзя кстати. Но он побоялся. Костя бы и сам побоялся на его месте – бежать через открытый двор, простреливавшийся совсем недавно.

Музыкант вдруг дёрнулся. Освободил свою руку от чуть ослабевшего захвата. Занёс нож для молниеносного удара. Костя кошмарно заклокотал от ненависти, вспомнив труп Влада, раненного Витю и пропавшую Ксюшу – он должен утянуть ублюдка за собой в ад.

Едва успелось отбить руку с ножом чуть в сторону. Хлынула чья-то кровь. Громила промахнулся, завалившись в сторону. Лицо его искажалось от ужаса всё сильнее, когда оказалось вблизи с лицом Кости.

Не в силах пошевелиться, не в силах выбраться из под громилы или хоть как-то перевернуть исход драки в свою пользу, Костя густо плюнул наёмнику в лицо. Хотя бы как-то отомстит за всех убитых, если уж силы покидают его – он чувствовал, что ещё минута борьбы и он неизбежно потерпит поражение.

Но Музыкант заорал от боли. Завизжал. Отпрянул. Схватился за лицо, пытаясь смахнуть с кожи нечто чрезвычайно жгучее и разъедающее до самого мяса шипящими кровавыми пузырями.

Костя тут же перехватил наёмника, повалил на землю, взгромоздившись сверху уже сам. Верещащий Музыкант только отмахнулся ножом вслепую, но попал лезвием по смятым бронепластинам. Удар, хруст костей – и нож вылетел из руки бойца.

Испепеляющий красный туман затмил глаза почти до полной слепоты. Ярость достигла своего апогея, распахнув голову Кости в стороны. Словно цветок обнажились три клыкастые челюсти. И быстро сомкнулись на горле громилы.

Нечто раздирало визжащего от ужаса наёмника в клочья…

**

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Светлана Александровна 800р

Николай Юрьевич 163р "Мр.Пиклз. Тах или теодолит?" Ответ: непон. чё лучше? тах канешна

Иван Семыкин 100р

Марина Алекснадровна 78р "Костя жги"

Мой телеграм канал: https://t.me/emir_radrigez

«Гниль» на АТ: https://author.today/work/404509