Глава 4. Часть 2, 3
«Машенька. Прости Федот, не уберегла», ответила грустно Глаша, понурив голову
«Как это случилось и где похоронили?»
«Как ты ушёл, на третий день стала мучиться животом, видать козье молоко, не принял желудок. Бабку Агафью привозили, не помогла она. Через седьмицу и умерла Маша. Похоронили вместе с Евдокией».
Поминки по Евдокии и Маше провели достойно, с утра сходили на могилку, на весь двор накрыли столы. Чуть ли не вся деревня пришла помянуть мать с дочкой.
На удивление Федота, Глафира оказалась славной стряпухой. С двумя помощницами много наготовила яств на поминки: кутья с блинами, пироги с разной начинкой, щи наваристые, капуста квашеная с солёными огурцами и репчатым луком, заправленная льняным маслом, куры отварные, вкусный ржаной хлеб. На запивку был густой взвар из сухих ягод и яблок.
Спал Афанасий на полатях вместе с детьми, а Федот уходил на сеновал. И долго там думал над ситуацией, которая сложилась в его жизни.
«Глафира, кто она ему?
Кто она для его детей?
Как ему дальше поступить?
А что в деревне думают об этом?
А Глашино мнение, каково?»
обо всём этом размышляя, наш герой незаметно засыпал.
Но жизнь продолжается, и хочешь ты того или не хочешь, а Федоту надо было думать о живых. И через неделю он снова засобирался в тайгу. Афанасий упросил отца остаться дома. Федот не стал возражать, только дал строгий наказ:
«Глафире помогай по хозяйству, на охоту ходи регулярно, но не далеко, здесь, близ деревни, за речкой полно зайцев и глухари есть, главное, их найти. Возьмёшь у соседа дяди Вани лодку, сплавай вверх по реке, там есть большой затон, плыть долго, навстречу течению вёрст пять, но там летом полно гусей и уток. Всегда с собой бери всё оружие и собаку, однажды это тебе спасёт жизнь. В лесу лучше работает Дружок, а на птицу Умка. Обязательно тренируйся каждый день и начинай обучать Фёдора, копьё ему ещё рано метать, а всё остальное пускай пробует. Обязательно научи его делать стрелы».
«Съезди на телеге в соседнее село, купи мешков двадцать овса для лошадей, а то, уже заканчивается.
Вернусь по первому снегу, привезу много мяса, заранее договаривайтесь с соседями о продаже. Я завтра уйду в тайгу», закончил Федот.
На следующее утро, как обычно в сумерках, загрузив коня, наш герой ушёл на свою заимку, даже не зашёл в дом попрощаться.
Афанасий, как только остался в семье за старшего, сразу преобразился, повзрослел, перестал играть на улице с деревенскими ребятами. Он полностью окунулся во взрослую жизнь в свои одиннадцать лет. Вся скотина домашняя была на нём, а это кобыла Белка, три козы с тремя козлятами, козёл, десяток кур, две собаки и даже кошка требовала внимания и ухода. Регулярно, примерно раз в неделю ходил на охоту, хоть пару зайцев да принесёт, а то и глухаря притащит. Все походы в лес были спокойными и удачными, за исключением одного.
Афанасий шёл по лесу бесшумно, рядом бежал Дружок, моросил мелкий осенний дождик. Дружок остановился словно вкопанный, шерсть на загривке вздыбилась, зарычал новым оттенком голоса для Афони. Тут же из-за деревьев вышли волки, целая стая, зверей десять-двенадцать. Обычно эти хищники не нападают на людей летом и в начале осени. Еды в это время в лесу полно, а что их подвигло в этот раз напасть на человека не известно. Наверное, то, что он был один и маленького роста.
Но Афанасий уже был довольно опытным охотником. Хоть сердце и заколотилось бешено, но голова работала чётко. Моментально сняв лук и достав стрелу, стал целиться в ближайшего хищника, но тут случилось, то, что иногда происходит с любым человеком в этой жизни, рвётся там, где меньше всего ждёшь. У Афанасия лопнула тетива на луке, толи резко натянул её, толи уже подгнила от времени. Тем не менее, это случилось. Сначала маленький охотник оцепенел, и первой мыслью было залезть на дерево, но Дружок решил за обоих и бесстрашно бросился на самого крупного волка, вожака стаи. Звери сцепились и стали кататься клубком, рвать друг друга, только шерсть летела клочьями. Афанасий откинул уже не нужный лук со стрелой, быстро поднял лежащее у ног копьё. Встал в боевую стойку, ожидая первого зверя. Это был крупный волк, который уже подбежал на расстояние прыжка, присев на задние лапы и оттолкнувшись, прыгнул, целясь в горло человека. Но длинное копьё, выставленное Афанасием навстречу волку, пронзило горло и вошло в грудь зверя. Лесной разбойник упал замертво, только долго ещё сучил лапами.
Выдернув из тела волка окровавленное копьё, встал боком к двум подбегающим хищникам. Первый же прыгавший самец, был, проткнут копьём насквозь, откуда только силы взялись, но выдернуть его не смог, времени не хватило. Второй зверь уже присел на задние лапы перед прыжком. Охотник выдернул из-за пояса боевой топорик и ударил им по летящему волку, удар пришёлся в левое ухо, хищник завертелся и дико заскулил, словно побитая дворовая собака.
В этот миг, Афанасия пронзила дикая боль, в левой ноге. Это молодой волк, сзади, исподтишка вцепился в ногу чуть выше сапога.
Превозмогая боль, молодой охотник, с разворота, что было сил, всадил топорик в бок зверя. Раздался треск ломаемых рёбер хищника, и челюсти разомкнулись от мёртвой хватки. Наступила передышка, только бешеная схватка Дружка с уже двумя волками, нарушала тишину леса. Не имея больше сил стоять, Афанасий опустился на одно колено. Достал нож из-за голенища сапога и метнул в вожака стаи.
Повезло! Нож по ручку вошёл между рёбер. Волк отцепился от Дружка и, захрипев пред смертью, завалился на бок. Второй самец тоже ретировался с места схватки к уже поредевшей стае. Хищники стояли молча, опустив морды, и только горящие глаза, говорили об их ненависти и готовности разорвать человека и собаку, но пять неподвижных тел собратьев остужали их пыл.
Не в силах стоять на коленях, Афоня упал лицом в траву, верный пёс прилёг рядом, не сводя глаз с хищников.
Немного отдохнув, подождав, когда в ногах и руках полностью уйдёт дрожь, молодой охотник тяжело поднялся и хромая добрался до копья, торчащего в теле одного из убитых волков. Выдернув копьё и обтерев его о мокрую волчью шкуру, осмотрел поляну, и понял, что битва закончена, хищники исчезли.
Собрав оружие, он отрезал хвосты у поверженных противников. Наверное, как доказательство своей победы над пятью волками в одной схватке.
Обратная дорога была долгой и мучительной. Афанасий брёл как в тумане, опираясь на тупую сторону копья. За ним плёлся Дружок, волоча левую заднюю ногу.
Когда молодой охотник вошёл в избу, Глафира ахнула от увиденного, закрыла рот рукой и, не удержавшись на покачивающихся ногах, опустилась на скамью. Но быстро отойдя от шока, начала снимать мокрую окровавленную одежду и сапоги с молодого охотника. Дети обступили Афоню и смотрели на него молча с испугом и не поддельным сожалением.
«Федюш, бери Полинку, запрягайте Белку, и езжайте за бабкой Агафьей. Всё, как есть, ей расскажите, и везите знахарку с лекарством сюда», поставила задачу Глафира, не переставая приводить в порядок пасынка.
Афанасий, не открывая глаз, обратился к хозяйке дома:
«Иди, отпусти Умку с цепи, они вдвоём быстрее и лучше вылижут раны Дружка».
Знахарка приехала довольно быстро, толи золото Федота вспомнила и надеялась ещё получить, толи чувствовала вину за смерть Евдокии и Маши. Как только вошла, перекрестившись на красный угол, сразу осмотрела раны Афанасия и принялась готовить лекарства из прополиса, толченого подорожника, цветков ромашки и ноготков. Привязав лекарство чистыми тряпицами к местам волчьих укусов, и велела поить больного лечебным отваром три раза в день, наказав ему не вставать с постели неделю.
«Завтра вечером ещё приеду, посмотрю, пришли ребят за мной», закончила она, уезжая домой.
Выздоровление Афанасия проходило легко и быстро. Молодость, есть молодость, через неделю он уже ходил по дому и двору, правда ещё сильно хромая на больную ногу. А через две недели, уже поплыл на охоту, взяв соседскую лодку, вверх по речке к заливу, про который рассказывал отец. Попав в долгожданное охотничье место, перед глазами охотника открылась картина, достойная кисти великого художника. Вход прикрывали большие плакучие ивы, зеркальная площадь озера-залива, была настолько большой, что легко могли уместиться три-четыре деревни, как его Белая. По берегам, с двух сторон рос могучий хвойный лес, который полностью защищал от ветра этот укромный уголок. Вода казалась застывшей и только плавающие там гуси и утки, создавали небольшую рябь. Вдоль другой части берега раскинулась широкая полоска камыша, шириной саженей двадцать-тридцать. А птиц вокруг этих зарослей летало и плавало столько, что Афанасию показалось, будто он находится на пасеке около ульев с пчёлами. Осмотрев следующий, пологий и песчаный кусок берега, юноша подумал:
«Вот бы здесь летом, в жару, с друзьями покупаться». Но тут же вспомнил, как тяжело грёб навстречу течению быстрой реки, и мысль о летнем отдыхе сразу пропала.
Охотник, бесшумно скользя на лодке по глади залива, выбирал цель. Надо, чтобы она была побольше и пожирней. Приметив одинокого гуся, прицелившись, выпустил стрелу, а за ней и Умку, сидевшего рядом в лодке и с нетерпением ждавшего работы.
Стрела пронзила левое крыло и вошла глубоко в грудь. Птица забилась в конвульсиях, а собака, прыгая в воду, чуть не опрокинула лодку. Молодой охотник причалил к песчаному берегу, чтобы дать успокоиться птице. Так периодически, подстреливая дичь, и отдыхая на прекрасном песчаном пляже, Афанасий добыл трёх гусей и с десяток жирных селезней, которых исправно таскал из воды на берег умный пёс.
Уже в сумерках, Афоня приплыл в деревню. Первую ходку с гусем и парой уток, сделал к соседу дяде Ване, отдав ему птицу в благодарность за лодку. Остальную дичь, он перетаскал домой.
Увидев кучу подбитой птицы, Глафира радостно позвала Полинку и Фёдора щипать дичь во дворе. Афанасий важно достал из-за голенища свой охотничий нож и стал потрошить ощипанные тушки, отдавая собакам, не нужные части, такие как кишки, лапы, клюв. К середине ночи еле управились, пошли уставшие, но счастливые спать.
Так в заботах о хозяйстве, регулярных походах на охоту и ежедневных тренировках с оружием прошла для него осень.
А когда лёг на землю первый снег, стали ждать возвращения охотника. Он появился на второй день, после снегопада. Конь был нагружен пятью мешками с дарами леса. В них находилось и свежее, и солёное, и копчёное мясо, как свинины, так и оленины с лосятой. Федот увидел хромающего Дружка, и узнал о встрече старшего сына с волками от младших детей. Затем крепко обнял сына и благодарно изрёк:
«Молодец! Теперь ты прошёл крещение лесом и стал настоящим охотником».
Афоня показал отцу пять припрятанных волчьих хвостов и добавил:
«Дружок сразу с двумя дрался, здорово мне помог, если бы не он, едва ли бы я справился с этой стаей».
«Значит, будет теперь дома службу нести, а нам надо нового щенка вырастить для охоты», подытожил Федот.
В деревне пробыл не долго, распродал и отдал за долги, большую часть привезённого мяса. Сделал с помощью кузнеца устройство, позволяющее бочке крутиться вокруг своей оси, в которой будут полоскаться сразу несколько шкур. Если получится, как задумал охотник, то эта крутящаяся бочка, сильно ускорит процесс выделки всевозможных шкур. Ещё, Федот переговорил с другом Иваном о постоянной помощи зимой своим домочадцам и, закрепив свою просьбу, большой горстью медных монет и добавил:
«Будут проблемы в моём доме, реши, отблагодарю потом троекратно. А я вернусь с зимовья на Рождество, ясак платить».
Ещё наш герой съездил к бабке Агафье, набрал лекарств на зиму и за лечение сына сунул в сухую, но крепкую руку знахарки два средних самородка.
Вечером объявил домочадцам:
«Завтра с Афанасием уходим в тайгу. Ты Фёдор, остаёшься за старшего, кроме забот по хозяйству, продолжай тренировки с оружием. Приду на Рождество, посмотрю, чему научишься».
Когда дети улеглись, Федот с Глафирой поговорили обо всем и ни о чём конкретно, поняв, что разговор не складывается, наш герой, накинул на плечи свой потёртый, засаленный, но ещё добротный овчинный тулуп и пошёл спать в баню, заранее немного протопленную новой хозяйкой дома.
Переход до зимовья на этот раз оказался трудным. Идти пришлось по свежему, рыхлому снегу. Тот, кто шёл первым пробивал лыжню, на каждом шаге приходилось вытаскивать ногу с лыжей из пушистого снега. Отцу даже пришлось привязать полы тулупа к ремню, чтобы легче было идти. А вот сыну в короткой парке, шлось на лыжах гораздо легче. Такой верхней одежды в здешних местах не делали, иногда привозили на ярмарку с северных краёв.
Ночь зимой наступает быстро, хоть и вышли охотники в дорогу до рассвета, но из-за рыхлого снега не успели дойти засветло до избушки. Пришлось останавливаться на ночлег в лесу, что для них было привычным делом.
К зимовью подошли на следующий день, ближе к полудню, Полкан учуял хозяев ещё за версту и как невиданная морская рыба, преодолевая сугробы, словно волны, понёсся к ним навстречу. Первым шёл Афанасий, ему и досталось. Любимая собака кинулась на грудь и завалила его в снег, и давай вылизывать лицо и оголившуюся кисть, заливаясь радостным лаем.
Не зря гласит народная мудрость, что есть единственный способ купить любовь за деньги ⸻ это приобрести щенка на рынке.
Бонда тоже очень обрадовался появлению Афанасия, всё суетился вокруг него. Помог снять унты и положил сушиться на печь. Повесил на свое место его лук, предварительно ослабив тетиву, а то, просто проходя мимо, гладил по голове.
Одним словом, старик полюбил парнишку, как родного внучка и тот отвечал взаимностью, называя его ласково дедом.
Зима шла своим чередом, никаких чрезвычайных происшествий и событий, выбивающихся из рутинной колеи ежедневной жизни, не произошло. Единственное, изменение ⸻ это чудо-бочка, сделанная Бондой вместе с Федотом. Установили её в новой бане, закладывали шкурки вывернутые мехом внутрь, заливали водой и крутили часа три-четыре, сменяя друг друга. После сушки на правилах, шкурки белок, соболей, куниц, горностаев получались высшего качества. На радость зимовщикам, процесс выделки шкурок, ускорился в разы.
Наш герой два раза за зиму сходил в деревню. Отнёс домашним мяса разного и ясак заплатил шкурками. А от двух соболей, подаренных старосте, тот аж рот открыл и выдал в конце:
«На будущее Рождество, возьму с тебя в два раза меньше. Ведь Глафира с дочкой теперь в твоей семье, стало быть, и платить за них не надо».
«Благодарствую, Михал Иваныч», ответил охотник, уходя.
В следующий раз, в конце зимы, Федот принёс одних шкур три мешка, два в руках и один за спиной. Уж больно ловко наши охотники приспособились бить белок тупыми стрелами и ловить на капканы соболей, куниц и горностаев.
За зиму они добыли, пару медведей, поднятых из берлоги, девять волков, семнадцать лисиц, тридцать два соболя, из них десяток седых, два горностая и пяток куниц. Белок, даже сбились со счёту, точно знали, что больше сотни.
Когда дома, хозяин развесил в холодной кладовке всю зимнюю добычу, позвал Глафиру и Фёдора и стал объяснять:
« Сейчас в конце зимы и чуть ли не до Пасхи, будут ездить по деревням скупщики пушнины. В кладовку их не водите, выкладывайте понемногу товар в избе на столе. Цену купцы сами дают, но вы обязательно торгуйтесь, они добавят. А как будут уходить, обязательно спросят, нет ли ещё? Отвечайте, что нет, этих покупателей по весне будет полно. И добавьте, что хозяин скоро вернётся из тайги, приезжайте через месяц».
Ещё Федот рассказал о качестве шкур и их цене, а в конце с улыбкой добавил:
«Первый раз все при торговле простоволосятся, затем будете умнее».
Когда снега в лесу осталось по щиколотку, пошли домой вдвоём с сыном. Охотник занёс вновь принесённые шкуры в холодную кладовку и обомлел, увидев её пустой. Когда же узнал, по какой цене были проданы шкуры, Федот с радостью в голосе заключил:
«Да ты Глаша, настоящий купец, мне такой цены никто не давал, в первый раз и всё так дорого продала».
Глафира ничего не ответила, только улыбнулась, это была первая похвала Федота.
В обратную дорогу наши охотники взяли Воронка, да поменяли зимнюю одежду на летнюю. Теперь на коне много можно увезти.
Следующие произошедшие события не только изменили спокойный ход жизни, но и судьбы некоторых людей. В то роковое утро для зимовщиков, Федот объявил, что идёт на разведку новых мест для охоты, а сам подался к истоку ручья, собирать золотые самородки и таскать их в тайник под валун. Стоял солнечный весенний день. Наш герой спокойно работал, сидя на корточках, собирая самородки и складывая их в очередной мешок.
Вдруг на западной стороне неба, послышался непонятный гул, переходящий в страшный рокот.