Фантастический рассказ "Лимон на снегу" Завершение
- Пошли готовиться. Я не думаю, что генератор выдержит много попыток, так что постараемся сделать все как можно быстрее.
Комбинезоны успели изрядно промерзнуть в выстывшей лаборатории. Кир затянул манжеты и голенища скотчем, подул в озябшие руки и направился к реактору.
«Проверить преобразователи. Протестировать работу магнитного контура. Проверить работу аварийного выключателя. Проверить работу вакуумной камеры. Я не должен подвести. Слишком много зависит от меня».
Страх тонкими нитями начал пробираться в живот. Он понимал, что в случае ошибки, и не способности правильной работы реактора, их село будет обречено.
Игнат Витальевич постоянно выходил на улицу к грузовику и проверял генератор, при этом следя за шкалой преобразователей. Кир сначала подошел к верстаку, взял журнал проверки, включил на своем магнитофоне привычную музыку и начал обходить реактор.
Вернувшись очередной раз с улицы, мужчина прислушался к электронным мелодиям, наполнявшим лабораторию, и придававшим всему происходящему легкий фантастический налет, чуть улыбнулся и вышел обратно. Кир постепенно обошел все узлы и блоки реактора, тщательно проверив, и отметив в журнале галочкой. Шкала преобразователей уже показывала девяносто пять процентов, не успели полностью разрядиться после прошлого неудавшегося старта.
- Ну что, почти готово? - Игнат Витальевич подошел сзади и положил руку на плечо ребенка. Его ладонь передавала дрожь его тела. Мужчина был сильно взволнован.
- Да, ректор готов к запуску. Шансы на успешный старт очень велики. – Кир еще раз пробежался глазами по журналу.
- Шансы... – усмехнулся Игнат Витальевич. Ему все чаще казалось, что он говорит с взрослым человеком в теле ребенка, слишком спокойным и мудрым он казался.
Раздался щелчок и шкала загорелась приятным янтарным цветом. Полный заряд - можно начинать.
Мальчик подошел к пульту контроля реакции, а мужчина занял место у управления стартом.
- Ну, ни пуха как говорится! Десять! – Голос Игната Витальевича сильно дрожал.
- Девять!
- Восемь! – Кир откачал воздух из вакуумной камеры.
- Семь!
- Шесть! – Загудели магнитные ловушки.
- Пять!
- Четыре! – Подали первичное напряжение во внутренний контур.
- Три!
- Два!
- Один!
Клавиша старта утопает в панели. Ярка искра и в вакуумной камере зарождается облако плазмы колоссальной температуры, способной расплавить металл одним прикосновением. Тут же в действие включаются магнитные ловушки, удерживая плазму на безопасном расстоянии от контуров реактора. Протоны, под воздействием температуры, набирают скорость, необходимую для начала термоядерной реакции и бомбардируют вещество. Из вещества образуются изотопы гелия и титаническое количество чистой энергии. Дальше в дело включается главная особенность «Лимона» - устройство, преобразующее термоядерную энергию в электричество. Игнат Витальевич так до конца и не понял его принцип работы, но показатели напряжения на выходе подскочили до отметки в десять тысяч вольт.
- Да! Да! Он работает! – Приштин подбежал к Киру и радостно потряс его за плечи. – Ты гений! Слышишь! Ты просто самородок! Он реально работает!
Ребенок немного испугался такой радостной реакции и чуть-чуть отстранился.
- Да, я же говорил, что он заработает. Я знал это. – Кир повернулся на свое детище, которое гудело на всю лабораторию. – Только теперь нам надо подумать, как дать людям эту энергию.
- Я уже все продумал! Скоро твое электричество будет тут в каждом доме! Еще совсем чуть-чуть! – Игнат Витальевич поднялся на ноги и начал спешно снимать комбинезон. – Сколько реактор может находиться в таком режиме?
- Судя по моим расчётам, около получаса. Потом, без выхода энергии, начнется перегрев преобразующего устройства и придется выключить.
- Хорошо. Полчаса вполне достаточно! Я скоро вернусь. – Приштин надел куртку, его щеки горели от переполнявших эмоций. – Я до последнего не верил, что все заработает!
Через секунду Кир остался в лаборатории один. Он прошел вокруг «Лимона», проверил все показатели и убедился, что реакция стабильная и температура контура не поднимается выше нормы. Посмотрев на верстак, он увидел принесенные им с утра бутерброды и, забравшись на стул, взял один в руки. Привычно захрустел на зубах сахарный песок, наполнив рот сладким вкусом. Теперь он мог немного расслабиться, он закончил то, над чем работал больше двух лет. И сейчас у того, что когда-то появилось в результате простого интереса, была цель. Очень важная цель. Его устройство могло спасти не один десяток жизней. Дальнейшие перспективы «Лимона» Кира не сильно интересовали, даже немного пугали, он понимал, что это привлечет к нему внимание всего человечества. Внимание, которого он старался избегать всю свою жизнь.
«Что бы сказал папа, узнав, что я смог сделать «Лимон»? Наверное, он вел бы себя так же, как и Игнат Витальевич. Это, наверное, радость. Может, если он узнает, он вернется к нам. Узнает и поймет, что его сын вовсе не такой как все, и что он может делать что-то хорошее и полезное… А может ему будет все равно, и он ушел от нас не потому что, я такой, а потому что он просто не захотел быть с мамой, и возможно мне лучше об этом не знать. Пусть он остаётся там, где он есть. Сейчас все идет так, как должно быть. Я уже спокойно живу без него, мама вряд ли станет нормальной. Нам станет легче, нам теперь не нужно много платить. Я уже не тот ребенок, которому он был когда-то нужен».
- Смотри ка ты, запустил. – Оторвала Кира от размышлений старуха. Она стояла рядом, гладя одной рукой сидящего на столе зверька, а в другой держала надкушенный цитрус. – Я-то думала, сдашься.
Кир как всегда молча посмотрел на бабушку и продолжил кушать бутерброд. Несколько минут они молчали, Кир, старуха и горностай. Молчали и смотрели на небольшой термоядерный реактор, который работал в сарае. Их обволакивал мерный гул преобразователей и электронный эмбиент Клауса Шульце, льющийся из колонок магнитофона. Они молчали и мерно шевелили челюстями, поглощая свою еду.
- Я кстати к маме твоей заходила. – Нарушила безмолвность бабка. – Спит, как ребенок.
Ребенок кинул пренебрежительный взгляд на старуху.
- Что косишься? Должен же за ней кто-то присматривать, пока ты тут Курчатова из себя строишь. – Бабушка доела лимон, оставив небольшой кусок корочки, который протянула зверьку. – Скучно тут с тобой, пойду дел еще невпроворот.
Когда она открыла дверь, что бы выйти, навстречу ей шагнул Игнат Витальевич, и просто прошел сквозь старуху, даже не увидев ее.
- Все готово. Еще минут двадцать, и мы дадим электричество. Там гости во дворе, ты не пугайся, это я их позвал.
Возле грузовика крутились трое мужчин в спецовках «Электросетей». В одном из них Кир узнал посетителя магазина, с которым Игнат Витальевич разговаривал. Работники опрессовывали концы силового кабеля частично отмотанного от бухты. Закончив с этим, они протянули контакты к стене сарая. Кир показал, где можно было их ввести внутрь, но самих рабочих в лабораторию не пустил. Подключать кабель к реактору пришлось Игнату Витальевичу. Остальные работники выехали со двора на грузовике и медленно поехали через дворы в сторону подстанции, разматывая бухту с кабелем.
- Игнат Витальевич. – Кир чуть испуганно подошел к мужчине, который смотрел в след удаляющемуся грузовику.
- Да, что-то случилось?
- Нет, просто хотел спросить. Нам обязательно всем рассказывать про «Лимон»?
- В смысле? – Брови Приштина удивленно взлетели вверх.
- Мы не можем просто давать людям энергию? Не рассказывая про «Лимон» и то, что мы его построили?
- Мальчик мой. – Игнат Витальевич опустился рядом с ним, что бы их глаза находились на одном уровне. – Ты даже еще не понимаешь, что ты сделал. И ты хочешь лишить человечество этого?
- Нет. Но я не хочу, что бы люди знали о «Лимоне»…
- Пойми, это теперь уже не только твое достояние, это уже достижение всего человечества. – Голос Приштина стал звучать чуть жестче.
- Но они не сделают всего, так как хотел я. Нужно делать по-другому. Сейчас рано раскрывать «Лимон». Мы можем просто помочь. Я даже знаю, что сказать. Откуда у нас электричество. Но не надо говорить о реакторе.
- Давай поговорим об этом позже. – Игнат Витальевич переменился в лице, встал и прошелся по двору.
Кир решил оставить его одного и вернулся в лабораторию. «Лимон» продолжал мерно гудеть в глубине, на магнитофоне закончилась кассета, и теперь только шум реактора наполнял помещение. Мальчик посмотрел, как подключили силовой кабель. Опрессованые стальные контакты были прикручены к соединениям болтами. Затертый и оцарапанный металл, массивные гайки, криво обрезанная изоляция. Все это выглядело грубо и топорно на фоне самого реактора, словно оскорбляло и оскверняло его аккуратность и чистоту. Через несколько минут в лабораторию вошел Игнат Витальевич. Выглядел он немного хмуро, но Кир не обратил на это внимания.
- Кабель уже подключили на подстанции. Мы можем подавать напряжение. Сейчас проверим твой «Лимон» в действии.
Мальчик подошел к пульту и опустил рычаг. Раздался негромкий щелчок и лампы под потолком, потрещав стартером, загорелись. Выбежав на улицу, Кир увидел, что фонари на столбах залили сугробы оранжевым светом. В домах начались появляться светящиеся прямоугольники окон. Он не знал, что в такие моменты испытывают обычные люди, но он точно знал, что не страх. Сейчас во многих домах жильцы спокойно посмотрели на загоревшиеся лампочки, включившиеся телевизоры и с облечением выдохнули. « - Ну, наконец-то сделали линию, а то так и сидели бы без света!» скажут многие, даже не подозревая, что по их проводам течет энергия из маленького сарая, что вольфрамовые нити их лампочек раскалены энергией термоядерного синтеза, что кинескопы их ТВ светятся благодаря одиннадцатилетнему мальчику, который построил у себя дома «Лимон».
Кир молча вернулся в лабораторию, Игнат Витальевич что-то делал возле реактора с угрюмым лицом, но мальчик как всегда не обратил на это внимания.
- О, ты вернулся. Проверь, пожалуйста, соединения кабеля, а то напряжение скачет. – Голос его звучал глухо и сосредоточенно.
Кир послушно кивнул головой и пошел к боковой стенке реактора. Отпрессованные концы кабеля блестели металлом, болты были на местах, ни искр, ни следов подпалин, ни запаха сгоревшей обмотки все нормально. Мужская рука опустилась на плечо ребенка. Кир уже привык, что Игнат Витальевич часто брал его за плечи, возможно, он так проявлял свои чувства. Он часто видел такие же жесты по телевизору или читал об этом, только до сих пор не знал, как ему надо на них реагировать. На другое плечо опустилась вторая рука, и они медленно двинулись к шее. Кир почувствовал тяжесть. Тяжесть, налитую в эти большие и сильные ладони на его хрупких плечах. Он захотел повернуться и посмотреть на Игната Витальевича, но руки сомкнулись на его шее и помешали ему. Ребенок запрокинул голову и увидел только подбородок со свежей щетиной, мужчина не смотрел на него, он смотрел ровно перед собой, специально, чтобы не видеть глаза мальчика. Пальцы сжались сильнее. В гортани сильно закололо, Кир попытался сглотнуть, но не смог, пальцы Приштина слишком сильно давили на кадык. В ушах зашумело, перед глазами поплыли темные круги, он вцепился пальцами в ладони на горле, но ему не хватило сил сдвинуть их даже на миллиметр. Страх. Животный ужас пронзил все его тело. Ноги подогнулись, но он остался на том же месте, повиснув на руках, сжимающих его горло. Он попытался что-то сказать, но смог лишь захрипеть. Игнат Витальевич молчал, не издавал ни звука. Кир смотрел фильмы, много фильмов, и злодеи, перед тем как убить героя, говорили речь, где объясняли, почему они так поступают. Но Игнат Витальевич молчал, а то в том, что он пытается его убить, мальчик не сомневался. Кислорода в крови было все меньше, и мозг начал отключаться, звук гудения реактора приглушился, и Кир понял, что это все. Что сейчас он закроет глаза, и больше никогда их не откроет. Что это неизбежно. Страх отступил, и оставил после себя лишь холодное смирение. Кир отпустил руки и потерял сознание.
Больно. Первое, что он почувствовал это сильная боль в горле и на шее. Глотать было почти невозможно, и воздух врывался в легкие с ужасным свистом и хрипом. И без того пересохшая гортань теперь просто горела от обезвоживания.
- Кир! Мальчик мой! – Голос, такой знакомый, такой теплый, такой успокаивающий, он его уже почти забыл и сделал усилие, что бы его вспомнить.
- Мама! – Мальчик открыл глаза и не поверил им.
Его мать сидела на коленях рядом с ним, и держала его на руках. Из ее глаз текли слезы, из ее полных рассудка глаза. Игнат Витальевич лежал рядом лицом в низ, с открытыми глазами, пустыми и безжизненными. Теперь в них не было того тепла и мудрости. Они смотрели в никуда с застывшими в них злобой и удивлением. Из-под волос с затылка, через все лицо и нос, на пол стекала бурая и густая кровь. Рядом с матерью стоял массивный стальной ключ, которым сам Игнат Витальевич крепил контакты кабеля к реактору. Одна из сторон ключа была забрызгана рубиновыми каплями.
Мама плакала. Не так красиво как в кино, когда слезы двумя ровными ручьями текут вниз и срываются с нижнего края скулы, разбиваясь об грудь миллионами бриллиантов. Нет, она плакала навзрыд. Её глаза и нос покраснели, веки набухли, слезы намочили все нижние веки, она громко шмыгала, сбивая и без того неровное дыхание. Она плакала и шептала одни и те же слова. «Кир, мальчик мой!»
Он собрал силы и поднялся, сев на колени рядом с матерью. Дышать было все так же сложно, и голос звучал тихо и сипло.
- Мама, ты вернулась? Ты теперь тут, со мной? – Кир попробовал вытереть слезы со щеки, но лишь сильнее их размазал.
- Нет, не совсем, это ненадолго. Мне дали очень мало времени. – Мама гладила ребенка по лицу и волосам, продолжая плакать и всхлипывать.
- Но как, куда ты уходишь!?
- Я всегда тут рядом с тобой, я где-то там внутри. Я все вижу и слышу. Вижу, что ты для меня делаешь. Вижу, как ты заботишься. Но не могу ничего сделать. Я пыталась вернуться раньше.
- И ты опять уйдешь? – Кир не хотел, что бы мама уходила, он столько раз хотел поговорить с ней, если бы она осталась с ним, им было бы намного проще.
- Да, я должна. Это цена, которую я вынуждена заплатить. Которую мы вынуждены заплатить. – Мама взяла прядь волос сына и пригладила ее к другим волосам, продолжая плакать.
- Заплатить за что?
- За тебя. За то, что ты такой. Ты в самом начале своего пути и сделаешь еще очень многое. То, что ты построил, лишь начало. И за тобой всегда присматривают. – Слезы продолжали литься, белки глаз покраснели и покрылись сеточкой красных капилляров.
- Кто присматривает? Папа? Ты знаешь, где папа? – Кир задал главный для него вопрос, который мучал его уже много лет.
- У тебя нет папы. – Голос матери дрогнул чуть сильнее.
- Он нас бросил?
- Нет, его никогда и не было. Я никогда в жизни не была с мужчиной. Я не знаю, кто твой отец, высшие силы или воля случая. Но ты только мой, и ты был рожден совершить великие дела. – После этих слов глаза матери подернулись поволокой и она начала терять связную речь. Через несколько минут рядом с ним сидела все так же безжизненная кукла, но он знал, что она там. Там внутри все видит и слышит, что она знает, что он делает, и что она очень ценит его, и то какой он есть.
Кир накинул теплую куртку и вышел из лаборатории. Он знал, что ему делать. Впервые в жизни у него появилась цель. Он знал, как преподнести смерть Игната Петровича, знал, как сделать, так что бы тот стал героем спасшим село, и что бы ни кто не понял, на что, тот был готов ради присвоения «Лимона». Знал, как скрыть свой реактор. Пока скрыть. Люди еще не готовы к такому, когда они будут готовы, он даст им намного больше, чем просто реактор. А пока он останется простым странным мальчиком. Мальчиком, который построил «Лимон».
Кир шел по улице, освещенной его энергией, в сторону центра села, в милицию. Шел спокойно, не торопясь, разгребая ногами снег. А за его спиной у калитки стояла старуха. Один ее зрачок постоянно бегал по всей глазнице, второй пристально смотрел вслед уходящему мальчику. Он грызла оставшимися зубами лимон, самый любимый ее фрукт.
