Дверь⁠⁠

— Ты очень странно себя ведешь, — сказала Ханна, вешая сумку на крючок у двери.

Уильям Корт, недавно разлепивший глаза после бессонной ночи, громко сглотнул, тут же пожалев об этом, и отодвинулся в сторону, пропуская жену в дом.

— Снова пил всю ночь? — брезгливо скривив губы, бросила Ханна, цокая каблуками по паркету в сторону кухни.

— Я... Э-э-э... Как ты...

Но Ханна, по всей видимости, не ждала ответа. Пока он собирался с мыслями, из кухни раздалось возмущенное бормотанье вперемешку со звоном пустых бутылок. Уилл потер глаза и похлопал себя по щекам, прежде чем направиться за женой. Ханна, наморщив нос, с остервенением скидывала в мусорную корзину пластиковые контейнеры с засохшими остатками его готовых ужинов, упаковку от снэков и бутылки.

— Меня не было всего месяц, а ты успел превратить наш дом в свинарник, — сквозь зубы шипела жена, не поворачивая головы в его сторону.

Уильям снова протёр глаза и, схватив ближайшую к нему початую бутылку виски, сделал большой глоток.

Ханна с размаху швырнула корзину на пол, так, что весь мусор покатился к его ногам, опустилась на стул и заплакала.

Уилл отставил бутылку, подошел к жене, и опустился перед ней на колени, не решаясь коснуться её рук.

— Ты правда вернулась, Хани, ты снова здесь! Но...

Ханна шмыгнула носом и посмотрела ему в глаза.

— Я устала, Уилли, — он еле расслышал её слова. — Я так устала. Не уверена, что вернусь в следующий раз, слышишь? Не уверена, что захочу.

Уилл, наконец, решился взять её ладони в свои, и, почувствовав их тепло, судорожно вздохнул, и принялся покрывать поцелуями каждый пальчик.

— Нет, не говори так, Хани! Ты вернулась, родная, ты вернулась! Я не знаю как, но я так рад, и боюсь, что это только сон... — бормотал он, всхлипывая и размазывая слезы по глазам.

— Уилли, глупый, я не могу тебя бросить, ты же знаешь, — Хани потерлась кончиком носа о его щеку, потянулась с поцелуем, но остановилась. — Уильям Корт, вам срочно нужно в душ!

Уилл улыбнулся, снова поцеловал ее руки и встал.

— Да, Хани, уже иду!

* * *

Ханны не стало сорок дней назад, всего через две недели, как они переехали в новый дом, о котором она столько мечтала. Уилл почти не помнил, как прожил этот месяц. В памяти отложились только похороны. Он стоял над раскрытой могилой, смотрел на лакированный гроб и вздрагивал каждый раз, когда комок земли падал на крышку. Глаза были сухими, а внутри разрасталась другая могила, в которой исчезала вся его прежняя жизнь, все надежды на будущее, все, что они с женой не успели сделать вместе.

После похорон он купил первую бутылку виски, осушил её до полуночи и отключился. Ему не снились сны, по ту сторону была одна чернота, в которой не надо было думать и не было больно. Ему понравилось и утром, не умывшись и не переодевшись, он отправился в магазин за очередной порцией забвенья.

Всё изменилось через тридцать девять дней после смерти Ханны. Впервые за много дней Уилл проснулся с ясной головой. За окном светило солнце, зеленела трава и пели птицы, а в доме было мрачно и пусто. Нераспакованные коробки всё еще стояли по углам и в коридоре, пыль поднималась в воздух и плясала в солнечных лучах, пока Уилл бродил по дому в поисках новой бутылки.

Что заставило его заглянуть в комнату, которую Ханна готовила для своей мастерской, он и сам не понял. Он не заходил сюда с того страшного дня, когда нашёл там Ханну. Она лежала перед старинным шкафом, оставшемся от прежних хозяев, раскинув руки в стороны, и застывшим взглядом смотрела прямо на него.

Врачи уже ничего не могли сделать, тромб — объяснили ему, со всяким может случится, не повезло. А Уилл всё смотрел на шкаф, наполовину отодвинутый от стены, и думал, почему Ханна не позвала его на помощь? Может тогда она осталась бы жива?

Сейчас шкаф находился в том же положении, одна часть выступала вперед, а позади сгущалась тень, скрывая часть стены. На полу лежали коробки, которые Ханна не успела разобрать, швейная машинка стояла на столе у окна, он сам принес ее туда вечность назад. Безголовый и безрукий манекен, который Ханна звала Дорис, показался Уиллу поникшим, словно тоже скучал по хозяйке.

Уилл провел кончиками пальцев по черному сукну, обтягивавшему фигуру, и вздрогнул, когда дверца шкафа внезапно открылась.

Обернувшись на скрип, Уилл увидел, что внутри шкафа нет задней стенки. Это было странно, потому что он точно помнил, раньше она там была. Наверное Ханна сняла ее, только зачем?

Он подошел ближе и заглянул внутрь. Там, где должна была быть деревянная стенка, теперь виднелась стена, в которой была дверь.

Уилл поморгал, надеясь, что ему кажется, но дверь никуда не исчезла. Напротив, свет из щелей в рассохшейся древесине будто стал ярче.

— Что за черт, — Уилл залез в шкаф, чтобы рассмотреть дверь поближе, и заглянул в щель. Там, где по его расчетам должен был находиться сад, сейчас стоял дом, такой же, как тот, в котором Уилл сейчас находился. Только вместо двери, через которую смотрел Уилл, была стена.

— Что это такое? — Уилл всматривался в странный дом, находя всё больше сходства со своим, пока не заметил движение в одном из окон. Занавеска отодвинулась и Уилл увидел Ханну.

Не веря своим глазам, он примкнул к щели и закричал:

— Ханна!

Жена вздрогнула и в тот же миг стало темно. Щель, а вместе с ней и дверь, превратились в глухую стену.

— Нет-нет-нет, — зачастил Уилл, шаря по шершавой поверхности пальцами, — Верните! Пожалуйста!

Но стена оставалась прежней, без единой выемки или намека на дверь.

Уилл вылез из шкафа и с трудом отодвинул его в сторону, освобождая стену целиком. Он продолжал щупать её, миллиметр за миллиметром, а потом замолотил по ней кулаками.

— Верните! — орал он, — Ханна! Вернись, прошу тебя!

Он не знал, сколько просидел там, пялясь в стену и пытаясь убедить себя, что ему всё привиделось. На улице уже стемнело, когда он вышел из дома и направился в ближайший магазин за выпивкой. А утром:

— Ты очень странно себя ведешь, — сказала Ханна, выйдя из вновь появившейся двери и повесив сумку на крючок, которого прежде там тоже не было.

* * *

Первым делом он вернулся в мастерскую. Двери снова не было, как и сумки с крючком. Уилл подвинул шкаф на место, а затем запер мастерскую на ключ, который спрятал в карман. Он не знал, что это, как это работает, но точно знал, что не хочет отпускать Ханну обратно.

* * *

— Ты так изменился, Уилли, — Ханна гладила его волосы, временами касаясь лица, от чего у Уилла по затылку бегали мурашки.

— В чем, солнце? — Лениво спросил он, жмурясь от ее ласки.

— Ты стал совсем как прежде, когда мы только поженились, помнишь? Заботливым, терпеливым, и ты больше не пьешь.Я скучала по тебе такому. Если бы я только знала, что нужно уехать к маме на месяц и всё изменится, я бы сделала это пару лет назад.

— Тебе больше не нужно никуда уезжать, Хани, я тебя не отпущу.

Ханна рассмеялась.

— Но тебе придется, родной. Я обещала вернуться через пару дней. Поедешь со мной?

— Да, солнце, конечно я с тобой поеду.

Ночью Уилл прокрался в мастерскую и вновь увидел дверь. Щели в ней стали шире, и там, по ту сторону, он увидел себя. Грязный, с отросшей щетиной, он слонялся перед домом, время от времени прикладываясь к бутылке и выкрикивая матерные слова.

— Я убью тебя, стерва! Ханна! Ты слышишь? Я убью тебя, тварь!

Уилл попробовал открыть дверь, но она не поддавалась, как он не старался. Тогда он принес доски и заколотил место, где она появлялась. И снова придвинул шкаф.

Кем бы ни был тот человек по другую сторону, Ханны ему больше не видать.

— Завтра мы должны ехать, Уилли.

Ханна готовила пирог с яблоками, а Уилл сидел рядом, прихлебывая кофе и изучая правки на свою статью. Работа из дома стала его спасением, он не представлял, как сможет оставить Ханну одну, боялся, что она исчезнет. И теперь старался всегда быть рядом, тщательно следя, чтобы Ханна не приближалась к мастерской.

— А мы не можем это отложить? У меня сейчас много работы, знаешь, и, боюсь, у твоей мамы будет не совсем удобно.

— Нет, Уильям! — строго ответила Ханна, — мы не можем так поступить, ты должен понимать!

Уилл еще не придумал, как объяснить Ханне, что здесь ее мать живет на другом континенте и не общается с дочерью уже много лет. Все попытки отменить поездку жена упорно отвергала.

— Послушай, Хани, мне кажется твоя мама не расстроится, если ты к ней не приедешь. Мне не хотелось тебя расстраивать, но она звонила мне и просила передать, что будет занята в ближайшее время...

Ханна не дала ему закончить и расхохоталась.

— Уилли, я понимаю, почему ты не хочешь ехать к моей маме, но ты сам виноват, что она так к тебе относится. Сейчас всё будет иначе, увидишь! Я расскажу, что ты стал другим и она тоже тебя полюбит, обязательно полюбит. К тому же... — Она поставила пирог в духовку и подошла к нему. — Я всё ещё могу поехать сама.

— Ну уж нет, Ханна Корт, одну я тебя не отпущу.

Он притянул ее к себе и прижался носом к её животу.

— Я тут подумал, может быть, нам стоит завести ребенка?

Он сразу понял, что сказал что-то не то. Лицо жены переменилось. Она распахнула глаза и оттолкнула его.

— Как ты можешь? — в ее голосе послышались слезы. — Я же поверила, я тебе снова поверила! Какая же я дура!

— Эй-эй-эй, подожди! Что я такого сказал? Хани! Прости меня, я просто подумал...

— Я знаю, что ты подумал! Ты говорил мне это сотню раз, и я никогда на это не соглашусь, слышишь? Господи, да как же я могла снова на это купиться!

Она закрыла лицо руками и заплакала.

— Хани, солнце, прости меня! Обещаю, я больше никогда так не скажу, только если ты сама...

Она отняла руки от лица и посмотрела на него.

— Я сама? Ты так и не понял? Я никогда на это не пойду, слышишь? Никогда!

Она почти выбежала из кухни, так, что Уилл не успел её поймать. Когда он пришел в спальню, то увидел, как она кидает вещи в дорожную сумку.

— Я должна была послушать маму, мне не стоило возвращаться, какая же я дура! Какая я дура!

Уилл поймал ее за руки и прижал к себе.

— Прости! Я не знаю, что я сделал, но прости! Обещаю, я на все согласен, все, что ты хочешь, только не говори так больше, я не могу без тебя, слышишь?

Она обмякла в его руках и разрыдалась.

— Все будет хорошо, солнце! Я всё для тебя сделаю, обещаю!

* * *

— Знаешь, Уилли, иногда мне кажется, что я в чужом месте, — Ханна лежала в его объятиях, рассматривая потолок.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не знаю... Например, эти стены. Я помню, как выбирала цвет краски, но он был на тон светлее. Ты еще тогда посмеялся надо мной, сказал, что это просто сиреневый и не надо забивать голову ерундой. Но я назло тебе заказала именно тот цвет, а теперь он другой. Или моя одежда, понимаешь, она будто не моя, хотя я помню, как примеряла ее в магазинах, но не помню, что покупала. И так со всем, даже с тобой. Ты кажешься чужим временами, иногда мне даже хочется, чтобы ты снова накричал на меня и я бы точно поняла, что ты — это ты. Глупые мысли, да? Наверное, я не привыкла, что у нас может быть вот так, — она помахала рукой в воздухе, — хорошо.

Уилл поцеловал её в макушку.

— Теперь всегда будет хорошо, Хани.

Он проснулся от ощущения пустоты рядом. На руке не чувствовалось привычной мягкости волос Ханны. Кровать на ее половине была пуста.

Сон прошел мгновенно, Уилл вскочил на ноги и побежал по дому, выкрикивая: "Ханна!"

Жена не откликалась. На кухонном столе он увидел записку:

"Не волнуйся, Уилли, мы скоро вернемся."

Сердце болезненно бухало в груди, пока он судорожно искал ключ от мастерской. Только когда нащупал его в кармане пиджака, смог выдохнуть. Побежал к мастерской, открыл двери и обнаружил только приколоченные к стене доски.

Выдохнув, он опустился на пол и только теперь уловил главное. Мы. Она написала — мы. Кто эти мы?

Вскочив с пола, он побежал к двери, схватил ключи от машины, и, как был босым и в пижаме, кинулся к гаражу.

Дорога до бывшего дома тещи заняла четыре часа. Ханна, должно быть, уехала на автобусе часом раньше, а значит, он может успеть перехватить её. Уилл с трудом нашел нужный переулок, а затем и дом, и понял, что опоздал.

Ханна сидела у дороги, положив сумку рядом. Она растерянно озиралась вокруг, закрывала глаза и открывала их снова.

— Хани! — Уилл припарковался рядом и, выйдя из машины, сел рядом. — Почему ты сбежала?

Она отстраненно посмотрела на него.

— Уилли, я сошла с ума? Скажи, я сумасшедшая?

Уилл хотел качнуть головой, но губы уже говорили другое:

— Я не хотел тебя расстраивать, солнце. Давай вернемся домой, хорошо? Нельзя, чтобы тебя видели, понимаешь?

Она заплакала и потянулась к нему.

— А как же Генри?

Уилл с трудом сдержал вопрос. Вот кто эти "мы". Её сын Генри. Минуту он молчал, а потом тихо сказал:

— Генри умер, родная. Мне очень жаль.

Хани отпрянула, вцепилась в свои волосы и завыла. Уилл поднял ее и повел в машину, крепко обнимая.

— Мне очень, очень жаль, солнце. Прости.

* * *

Всё изменилось. Хани больше не смеялась, не ласкала его, не целовала. Она лежала в кровати и молча смотрела в стену, не реагируя на попытки Уилла её растормошить.

Она напоминала ему самого себя в то время, когда он потерял настоящую Хани. Не хватало только выпивки.

Уилл не хотел думать, что поступил плохо. Не хотел думать, что сделал ее несчастной. И не хотел думать о том, что должен отпустить ее, чтобы всё исправить.

Но смотреть на увядающую Хани и потерять ее снова тоже не мог.

Он снова пошёл в мастерскую.

Дверь появилась только на пятые сутки. Уилл отодвинул шкаф, отодрал все доски и караулил её каждую свободную минуту. И вот она появилась. Щели стали шириной в ладонь и теперь Уиллу не приходилось даже приближаться, чтобы увидеть что твориться по ту сторону.

Его двойник не появлялся. Уилл пытался открыть дверь, чтобы войти в тот мир самому, но она все так же не поддавалась. Даже просунуть руку в щель не получалось, что-то незримое охраняло вход от него.

Уилл пробовал сверлить, рубить топором, отжимать ломом, ничего не работало. Тогда он стал просто наблюдать. Дверь больше не исчезала, а щели становились всё шире. На третий день появился другой он, снова с бутылкой и угрозами. А потом Уилл увидел Генри.

Его тёща, одетая в такую приличную одежду, какой Уилл ни разу у нее не видел, катила инвалидную коляску с мальчиком к двери дома.

— Где Ханна? — спросила она, когда другой Уилл открыл двери, и, пошатываясь, уставился на них.

— Зачем ты его сюда притащила? Я с этим уродом возиться не буду!

Мальчишка съежился, а у Уилла зачесались руки надавать себе же по морде.

— Где Ханна? — спросила тёща. — Она должна была приехать за Генри несколько дней назад.

Другой Уилл рассмеялся. Потрепал мальчишку по голове, несмотря на попытки того уклониться.

— Что, бросила она тебя наконец? Дура! Сколько я ей об этом говорил, вцепилась как клещ в уродца. А теперь поумнела, значит.

— Что ты несешь? — закричала теща, — где Ханна?

— Не знаю я! — заорал в ответ другой Уилл. — Ушла и не вернулась. Я думал, она с вами.

— Что это такое?

Уилл подпрыгнул, когда позади появилась Ханна. Она прильнула к щели и во все глаза смотрела на свою семью.

— Генри! — закричала она, и начала дергать дверь.

Уилл испугался, что у нее получится её открыть, но дверь всё так же не поддавалась.

— Хани, постой, подожди...

Но Ханна не слушала, она молотила по двери и звала сына.

Мальчик оттуда вдруг поднял голову и посмотрел прямо на них.

Ханна застыла.

— Генри, — почти шепотом сказала она.

Но теща уже катила коляску с ребенком обратно к машине.

— Мама! Нет, стой! Генри! — надрывалась Ханна, но никто, кроме Уилла, ее больше не слышал.

Когда ее мать и сын скрылись за поворотом, она обернулась к Уиллу. Ее глаза блестели, рот перекосило.

— Что это? Что это такое? Кто ты такой?

— Я Уилл, твой муж, — устало ответил Уилл и снова сел на пол. — Прости меня, Ханна.

* * *

— Как мне попасть обратно? — Ханна не желала отходить от двери ни на секунду. — Мне надо обратно, слышишь?

— Я не знаю, — в который раз отвечал Уилл. — Ты сама пришла сюда, я тут ни при чем. Вспомни, как ты нашла эту дверь.

Пока они спорили, другой Уилл снова вышел во двор. Он ходил по траве, изредка прикладываясь к бутылке, и, казалось, что-то высматривал.

— Что он делает? — Ханна подошла ближе, щель теперь была размером с ее лицо, и крикнула: — Эй, Уилл!

Другой Уилл замер, оглянулся и притих.

— Он слышит, слышит! — заверещала Ханна, — Эй, Уилли! Ты меня слышишь?

Другой Уилл снова замотал головой.

— Ханна?

— Да-да! Уилл! Иди сюда, слышишь? Иди на мой голос!

Другой Уилл приблизился лицом вплотную к Ханне и исчез.

— Что? Где он? Куда он делся?

— Ханна? Где ты, Ханна?

Уилл потер виски.

— Он видит только воздух. Ты же не думаешь, что дверь висит у вас в саду?

— А то, что эта дверь вообще существует, тебя не смущает? — огрызнулась Ханна.

— Я к тому, что та дверь, скорее всего, тоже в доме, — беззлобно ответил Уилл.

— Прости, — Ханна виновато улыбнулась. — Что же делать?

— Попроси его поискать дома.

— Чертова дура, где ты? — от голоса другого Уилла, раздавшегося так близко, будто он орал им в уши, оба подпрыгнули.

— Уилл, иди в дом! В комнату возле кухни, найди там дверь, слышишь? Найди дверь!

— Издеваешься? За дурака держишь? Выходи!

Его лицо снова появилось в щели, но тут же исчезло.

— Уилл! Это важно, поищи дверь!

— Да пошла ты, — отозвался другой Уилл, делая очередной глоток, и вернулся в дом, не оборачиваясь на крики Ханны.

— Что нам теперь делать? — Ханна прильнула к щели и всматривалась в свой прежний дом.

— Не мешает поспать, — ответил Уилл. — Расскажешь о Генри?

Он принёс одеяла и подушки в мастерскую, потому что Ханна отказалась уходить из комнаты, и они расположились напротив двери, чтобы ничего не упустить.

Только недавно они были близки, как настоящая семья, а теперь Уилл не смел даже коснуться Ханны. Она тоже держалась на расстоянии, и избегала смотреть на него.

— Генри самый лучший ребенок на свете, — начала она, когда время на часах показывало двенадцать ночи. — У него твои глаза и... То есть, глаза отца. Он похож на отца, на Уилла. Боже, это всё так странно. Я иногда думаю, что правда сошла с ума и придумала всё это, чтобы стало легче.

Уилл кивнул.

— Я тоже часто об этом думаю. С самого твоего появления.

— Твоей жене повезло. Я хочу сказать, что тот Уилл, мой, он совсем не такой, как ты. Я бы хотела, чтобы он...

— Хани, мы ведь все еще можем быть вместе, — Уилл с надеждой посмотрел на неё. — Заберем Генри, обещаю, я буду любить его как собственного сына, мы еще можем быть счастливы.

— Я бы очень этого хотела.

* * *

— Кто это такой?

Уилл проснулся от крика. Над ним нависло его собственное небритое лицо. Другой Уилл схватил его за грудки и выдернул из постели.

— Ты кто такой? Что это такое?

Щели в двери теперь были такими широкими, что дерева было почти не видно.

— Уилл, отпусти его! — Ханна стояла сзади, ломая руки.

Другой Уилл сомкнул руки на шее Уилла и прижал его к стене.

— Кто ты такой, а?

— Я Уилл, — прохрипел Уилл, тщетно пытаясь скинуть руки противника с горла.

— Это я Уилл! Я! А ты урод!

У Уилла потемнело в глазах, воздуха не хватало, и он почти провалился в темноту, когда раздался глухой стук и пальцы другого Уилла разжались, а сам он повалился на пол.

Ханна отбросила в сторону Дорис, которой саданула по мужу.

— Ты в порядке?

Уилл вместо ответа показал на дверь. Она светилась как портал в другой мир, и уменьшалась на глазах.

— Быстрее!

Ханна кивнула и шагнула в проём. Сейчас всё получилось и она свободно прошла на ту сторону. Уилл с сожалением смотрел, как его жена снова уходит, когда она вдруг повернулась и протянула руку:

— Уилли, пойдем со мной?

Уилл посмотрел на другого Уилла, который открыл глаза и пытался встать.

— Не он, ты! — закричала Ханна, — скорее!

Через минуту другой Уилл мог только наблюдать через тоненькую щель в деревянной двери, как его жена уходит с новым мужем в его старый дом.

Еще через минуту дверь исчезла навсегда.