Долорес Ибаррури: беседы со Сталиным
Мы продолжаем знакомить читателей с воспоминаниями известной коммунистки, революционерки, одного из лидеров испанской Компартии Долорес Ибаррури и представляем второй оцифрованный нами том ее мемуаров. К публикации тома прилагаем несколько главок из него, в которых Ибаррури рассказывает о своих встречах с И.В. Сталиным в конце войны и после победы СССР.
Беседа со Сталиным
Уже несколько месяцев я готовилась к отъезду из Советского Союза. Мне хотелось увидеться с товарищами из руководства партии, жившими во Франции или прибывшими туда из латиноамериканских стран.
Прежде чем покинуть СССР, я хотела попрощаться с И. В. Сталиным.
Он принял меня вместе с Маленковым и Берией. Со мной на встрече присутствовал Игнасио Гальего.
Беседа была исключительно сердечной. Я поблагодарила Сталина за солидарность Коммунистической партии и народов СССР с антифашистской борьбой испанского народа. За братское гостеприимство, оказываемое советскими людьми эмигрантам из моей страны.
Во время беседы были затронуты различные темы. Война шла к победному завершению, к окончательному разгрому нацистских агрессоров. Новые перспективы, хотя еще не совсем определенные, открывались перед народами.
Сталин интересовался, как разворачивается борьба трудящихся и различных политических сил в Испании, политикой нашей партии.
Мы подробно проинформировали его, он слушал с большим вниманием. Когда зашел разговор о партизанской борьбе, которую испанцы ведут в Испании, об их участии в движении Сопротивления во Франции, он спросил, думаем ли мы, что наша долгая и героическая борьба в эти последние годы войны должна быть как-то отмечена.
- Да, - сказали мы, - по нашему убеждению, своей борьбой и сопротивлением испанские антифашисты заслужили право занять место за столом Победы.
Мы надеялись, что поражение Гитлера приведет к падению Франко, но это не могло произойти автоматически. Нам понадобится международная политическая и иная помощь. По нашему мнению, следовало бы снабдить легким оружием наших партизан во Франции и в самой Испании.
Сталин внимательно слушал нас. Затем встал, принялся расхаживать со своей неизменной трубкой в руке, снова сел напротив нас.
- Товарищ Долорес, - сказал он, - знайте, что мы, как всегда, готовы оказать вам помощь, в которой вы нуждаетесь. Можете рассчитывать на нас. Испанские антифашистские бойцы - наши союзники.
Мне хотелось как можно скорее сообщить столь важные известия нашим товарищам из руководства партии и, разумеется, главе республиканского правительства в эмиграции доктору Негрину. Срочной телеграммой я попросила его дождаться моего прибытия в Париж. Негрин ответил, что будет ждать меня.
Я попросила у генерала де Голля соответствующие визы, которые он предоставил без промедления.
Но тут возникли другие сложности. Как попасть из Москвы в Париж в разгар мировой войны? Гражданская авиация не функционировала. Военная - зависела от английских властей. А те предпочитали, очевидно, чтобы я находилась подальше от границ моей страны, и чем дальше, тем лучше.
О всех этих затруднениях я размышляла, наблюдая падающий снег через двойные оконные рамы моей московской квартиры.
Советские товарищи предложили нам длинный, но более или менее осуществимый маршрут: Иран, Египет, где была надежда найти какой-либо вид транспорта, чтобы добраться из Каира во Францию. Мы согласились. Важно было выехать, и выехать как можно скорее. Со мной в путешествие отправилась моя дочь Амайя и молодой товарищ Иrнасио Гальеrо, который мог оказать мне эффективную помощь.
Сталин назвал нас леваками
В середине 1948 года мы получили приглашение приехать в Москву для беседы в ЦК КПСС. Нам не терпелось узнать тему предстоящей дискуссии.
В Москве выяснилось: нас примет Сталин. Это еще больше усилило интерес к ожидаемой беседе.
В кабинете в Кремле нас встретили Сталин, Молотов и Суслов. После очень теплых приветствий, начались расспросы о том, как идут дела в партии.
Сталин попросил объяснить, почему мы, испанские коммунисты, не ведем работу во франкистских массовых организациях, и прежде всего в профсоюзах.
Мы сослались на враждебность, которую испытывают трудящиеся к «вертикальным» франкистским профсоюзам, рассказали о героической партизанской борьбе.
Сталин, который, очевидно, имел более полную, чем мы, информацию о том, каковы намерения западных правительств в отношении «демократизации» франкистского режима и сохранения его в Испании в своих интересах, стал делиться с нами опытом КПСС, большевиков, приобретенным в ходе долгой борьбы в условиях царизма. Даже во времена наиболее жестоких «столыпинских» репрессий большевики никогда не отказывались от работы в массовых организациях, руководимых реакцией. На этих примерах он дал нам понять, что борьба будет длительной и надо быть готовыми к ней.
Мы не были полностью согласны; снова говорили о нашей партизанской борьбе, выразили мнение, что положение в Испании иное, что рабочие нас не поймут, если партия начнет работу в «вертикальных» профсоюзах.
Сталин очень спокойно - он держал перед собой блокнот и, слушая нас, что-то в нем рисовал - сказал, что наша позиция - левацкая. Он посоветовал нам использовать партизанскую борьбу для поддержки политической борьбы и для обеспечения безопасности товарищей.
Видя, что мы не совсем согласны с этим, он стал расспрашивать нас о Висенте Урибе, Антонио Михе и других руководителях. Беседа приобрела более широкий характер. Нас пригласили выпить чаю с пирожными и конфетами. Прощаясь, Сталин· пожал нам руки и рекомендовал набраться «терпения».
- Ну что же, - добавил он, - если вашим партизанам нужна помощь, мы вам ее предоставим. Потому что все говорит о том, что вы, испанцы, - большие храбрецы.
Возвратившись в свою резиденцию, мы продолжили дискуссию между собой. Анализировали, развивали идеи, высказанные Сталиным, хотя он и не настаивал на них. Долго, до самого вечера, мы обсуждали этот вопрос и пришли к заключению: Сталин прав. Коммунисты должны действовать там, где есть рабочие, народные массы, даже если во главе рабочих организаций стоят фашисты, реакционеры. Ведь мы поддержали такой подход на VII конгрессе Коминтерна. Нам была хорошо известна работа Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». В результате обсуждения мы пришли к выводу: необходимо менять тактику.
То, что вопрос этот был нелегким, мы убедились по возвращении в Париж. Собрали Политбюро. Товарищи, выслушав наш доклад, высказали свои сомнения. Возникли длительные, острые дебаты. Не просто было менять тактику. А партизанская борьба? Если предстоит долгая борьба, надо набраться терпения, пойти на свертывание партизанской борьбы и вывести из нее товарищей, которые подвергаются наибольшей опасности. В конце концов мы решили широко обсудить эту проблему в партии.