ДИАЛЕКТИКА ФАКТА⁠⁠

«Изучение фактов» - это едва ли не основное содержание буржуазной исторической науки. Преподавание истории в профильных вузах сводится к загрузке в голову студентов «фактического материала». При этом философия изучается лишь как «история философии» на протяжении 1-2 семестров. Вот и получаются на выходе «историки», помнящие множество «фактов», но абсолютно не понимающие сущности такой категории как «факт», не умеющие с ними работать и способные лишь компилировать их для «доказательства» тех или иных концепций.

Что же такое факт? Если исторический процесс есть, по сути, непрерывное и бесконечное развитие общественной материи по определенным законам, то факт - это момент такого развития. Непрерывное движение объекта останавливается субъективно (т.е. мысленно), поэтому вербально оформленный факт всегда беднее объективной реальности. И даже определенная цепочка, т.е. совокупность субъективно зафиксированных фактов далеко не тождественна объективной реальности точно так же, как серия фотографий не позволяет получить полное понимание сущности запечатленного события. Только если у нас есть понимание того, что же все-таки запечатлено на снимках, фотографии позволяют увидеть детали процесса развития и получить более полное представление о происходящем.

Однако, с другой стороны, сама общественная материя в своем развитии суть бесконечное количество фактов в их сложнейшей взаимосвязи. Именно в фактах (то есть в общественной практике) проявляется действие объективных законов общественного развития.

Вот и получается, что, зная факты, мы получаем лишь заготовку, некий «клубок», подобный «бороде» из запутавшейся лески, распутать который невозможно без диалектического материализма, без понимания объективных законов развития общества.

Несмотря на кажущееся равноправие ЗНАНИЯ фактов и УМЕНИЯ их распутывать, в деле познания объективной истины, именно владение марксистским диалектико-материалистическим методом является условием постижения истины, а не хорошая память, позволяющая запоминать факты. И, наоборот, для безграмотного, игнорирующего диалектику исследователя, факты подобны груде деталей из разных детских конструкторов, при отсутствии хотя бы примерной картинки с конечным результатом. Что он из этих деталей соберет - это уже зависит от его фантазии и добросовестности. При отсутствии последней, он просто соберет что-то абсолютно непотребное, наплюёт на кривизну сборки, гору «лишних» деталей просто спрячет и будет заявлять, что так и должно быть.

В недобросовестных руках факты превращаются не в инструмент поиска истины, а в инструмент для ее сокрытия или, даже, фальсификации. Тут существует масса приемов.

Первый и, пожалуй, самый главный прием, которым пользуются абсолютно все буржуазные историки, - это возведение интересов класса буржуазии в ранг интересов всего общества. Они, конечно, всячески пытаются замаскировать свою буржуазную партийность, но разглядеть ее внимательный читатель сможет всегда. Так, говоря об «интересах крестьян», такие «ученые» игнорируют разделение крестьян на классы и за общекрестьянские интересы выдают интересы кулачества. А если речь заходит о «невинно пострадавших от репрессий», то игнорируется, в интересах какого класса действовали репрессированные. Буржуазные авторы игнорируют категорию «класс» лишь для того, чтоб одурачить читателя насчет того, чьи классовые интересы они представляют.

Второй. Факты подбираются в строго определенном ключе, как правило, только негативные. К примеру, жалобы граждан на бездействие правоохранительных органов. Составляется такая подборка и делается вывод, что правоохранительные органы систематически бездействовали. Недобросовестный исследователь закрывает глаза на то, что подборка негатива отнюдь не тождественна общей картине. Ведь если правоохранительные органы сработали правильно, никто не будет положительные отзывы писать, а, столкнувшись с нарушениями, наоборот, едва ли не каждый побежит жаловаться. Даже полное собрание всего негатива не позволяет служить о качестве работы правоохранительных органов. Для этого нужны дополнительные данные.

Или берется, к примеру, подборка писем граждан с жалобами на нехватку хлеба и из этого делается вывод о том, что в СССР в определенный период были систематические проблемы с продовольствием или, проще говоря, «нечего было жрать». По сути, данный прием сводится к банальному индуктивизму.

Третий. Игнорирование категории «мера». К примеру, берется подборка негативных фактов, но не выясняется мера этого негатива. Допустим, имеются некие документы, в которых сообщается о случаях голода в частях на передовой. Однако процентное соотношение голодавших к общему количеству бойцов на передовой горе-исследователей не интересует, они предпочитают раздувать из мухи слона, возводить частное в ранг общего. Или, как мы увидим далее в данной работе, дипломированные лакеи буржуазии при исследовании вопроса голода в 1933 году выпячивают душещипательные истории о каннибализме, дабы затуманить при помощи этих фактов общую картину.

Четвертый. Вырывание факта из исторического контекста. Это, как правило, традиционный либеральный «плач Ярославны» по поводу «миллионов невинно убиенных» в результате «сталинских репрессий» или таких же миллионов, которые «бездарные сталинские военачальники» отправляли «на убой» при штурме «бесполезных высоток». Буржуазных фальсификаторов истории не интересуют конкретно-исторические условия, в которых происходили данные события, были ли эти потери необходимостью в тех условиях или чем-то абсолютно избыточным.

Пятый. Преувеличение значения одного факта в ущерб другим. Это когда весь период 1930-х сводится к голоду и «репрессиям». Дескать, «время, когда массово убивали людей, не может быть оценено иначе, как отрицательно».

Шестой. Морализаторство, упор на эмоции. Это, к примеру, когда те или иные исторические события оцениваются «с точки зрения простых людей». То есть выхватываются слезливые истории о личных трагедиях «пострадавших от советской власти», контекст игнорируется, но недалекому читателю подсовывается вывод, дескать, «раз людям было так плохо, то было плохо абсолютно всё».

Седьмой. Отношение к фактам с позиции «послезнания». Классический предмет такой манипуляции продемонстрировал еще Хрущев, обвинив Сталина в «неготовности к войне» через 15 лет после ее начала, когда дата нападения, силы противника, места нанесения главных ударов - всё это было уже давно известно. То есть советское руководство обвиняется в принятии неверных решений, когда такая неверность в момент принятия была отнюдь не очевидна.

Есть и другие приемы, набор которых определяется лишь уровнем недобросовестности и наглости множества буржуазных борзописцев.

https://teletype.in/@prorivists/fedotov_doc_golod